Пан Володыевский

Когда Заглоба очутился один с Володыевским, то сначала стал ему многозначительно подмигивать, а потом понемногу толкать в бок кулаками.

– Ну, что ж ты, Миша! Точно репы объелся! А? Пойдешь, что ли, в монастырь? А эта ягодка, Дрогаевская. кажется, вкусная? И этот розовенький мальчик – тоже!.. Эх, ты… Ну, что ты скажешь, Миша?

– Что же, ничего! – отвечал маленький рыцарь.

– Но мне ужасно понравился этот мальчишка-девушка… Знаешь ли, когда я сидел подле нее за ужином, то меня так и жгло от нее, как от жаровни.

– Ну, эта еще девчонка, та гораздо солиднее.

– Дрогаевская – что слива вегнерская, настоящая венгерская слива! Но зато та – орешек!.. Ей-Богу! И если бы у меня были зубы!.. То я!.. Тьфу!.. Я хотел сказать, если б у меня была такая дочь, то я выдал бы ее только за тебя. Одно слово, миндалинка.

Володыевский вдруг вспомнил, что все эти сравнения делал Заглоба и по отношению к Анне Борзобогатой, и ему стало очень фустно. Припомнил он и ее фигуру, и маленькое личико, и темные косы, ее резвость, щебетанье и взгляд Правда, что эти девушки были моложе, но та была в тысячу раз дороже всех для него.

Маленький рыцарь закрыл лицо руками и неожиданно предался сильному отчаянию. Удивленный Заглоба сначала смотрел на него с беспокойством и молчал, а потом отозвался:

– Что с тобой, Миша? Скажи мне, ради Бога!

– Да почему же все живут, все ходят по земле. – проговорил Володыевский, – только нет одного моего ягненочка: ее одну только не увижу я больше!

Тут он не мог больше выдержать и разрыдался; опершись на скамью, он сквозь зубы произносил:

– Боже! Боже! Боже!..

Глава VII

Варвара Езеровская с нетерпением ожидала той минуты, когда она будет учиться фехтованию у Володыевского, который, конечно, не мог отказать ей в этом.

Несмотря на то, что он был влюблен в Дрогаевскую, через несколько дней, он успел полюбить и Басю; да и мудрено было не любить ее.

Однажды утром она взяла первый урок; урок этот был вызван тем, что Бася хвасталась своею ловкостью и уверяла, что она хорошо изучила фехтовальное искусство и что не всякий может сравниться с нею.

– Я училась у наших старых солдат, – говорила она, – а ведь все знают, какие у нас ловкие фехтовальщики… Пожалуй, что они не уступили бы вам.

– Что вы говорите, – вскричал Заглоба, – во всем мире нет нам равных!

– Мне бы очень хотелось, чтобы я оказалась равной вам, – конечно, я не надеюсь на себя, однако же хочется испытать.

– Вот если бы бы затеяли стрелять в цель из бандольерки, то и я бы, пожалуй, попробовала, – сказала, смеясь. Маковецкая.

– Да неужели у вас в Летичевском уезде все такие амазонки! – изумился Заглоба и спросил, обращаясь к Дрогаевской; – А вы каким оружием владеете?

– Никаким, – отвечала Христина.

– Как никаким?! – крикнула Бася и запела, копируя ее:

Поверьте, рыцарь,
Что даже панцырь
От стрел любви не защитит.
Любовь возникнет –
Сквозь бронь проникнет,
Коль купидон стрелу вонзит?.

– Вот она каким оружием владеет! – прибавила она, обращаясь к Заглобе и Володыевскому. – Не беспокойтесь, она ловка в этом искусстве!

– Выходите, сударыня! – сказал Володыевский, желая скрыть свое смущение.

– Ах, Боже мой! Если бы только так получилось, как я думаю! – воскликнула Варвара, краснея от радости.

Она стала в позицию с легкой польской саблей в правой руке, а левую заложила за спину. Подняв голову, раздув ноздри и подавшись грудью вперед, она была так свежа и прекрасна, что Заглоба вынужден был шепнуть Маковецкой:

– Самое старое, хотя бы столетнее венгерское не могло бы мне доставить большего удовольствия.

– Заметьте – сказал Володыевский, – что я буду только защищаться, а вы нападайте, сколько вам угодно.

– Хорошо. Но когда вы захотите, чтобы я перестала, то вы мне скажете.

– Положим, что вы и так перестанете, когда я захочу!

– Как это?

– Да так: я сейчас могу выбить саблю из рук всякого фехтовальщика.

– Посмотрим!

– Что ж смотреть, когда так оно и есть, но я из вежливости не позволю себе сделать этого.

– Причем тут вежливость? Вы только сделайте, что говорите. Я знаю, что у меня нет такой ловкости, как у вас, но уж саблю-то выбить вам не удастся.

– Значит, вы позволяете?

– Позволяю!

– Полно вам, милый мальчик, – сказал Заглоба. – Он это проделывал с величайшими знатоками.

– Посмотрим! – повторила Езеровская.

– Начинайте! – сказал Володыевский, которого вывело из терпения хвастовство девушки.

Фехтованье началось.

Бася нападала с ожесточением, прыгая, как полевая лошадка, а Володыевский спокойно стоял и, по обыкновению, делал незаметные движения саблей, не обращая внимания на атаку.

– А! Вы парируете и отмахиваетесь от меня, как от назойливой мухи! – сказала с раздражением Варвара.

– Ведь это не состязание, а урок! – отвечал маленький рыцарь. – Хорошо! Недурно для женщины! Руку держите покойнее!

– Для женщины? Вы меня считаете женщиной! Вот вам! Вот вам!

Но как ни старалась Бася – Володыевский стоял спокойно и даже заговорил с Заглобой, чтобы показать, как мало он обращает внимания на свою соперницу.