Народная-Книга-О-Фаусте

будут уготованы вечный почет и веселие? И страдание и мука одних будут

много тяжелей и суровей других, ибо неравны их грехи и неравны также

кары. Будут грешники жаловаться на невыносимый холод, на неугасимый

огонь, на непереносимый мрак, зловоние, на вечные побои, на дьяволь-

ские лица, на то, что отчаялись во всем добром. Будут они молить со

слезами: на глазах, со скрежетом зубовным, задыхаясь от смрада, со

стенаньями в голосе, шумом оглушающим в ушах, трепетом рук и ног. От

великой боли будут они пожирать собственный язык, будут просить себе

смерти, охотно соглашаясь умереть, но не смогут они умереть, ибо

смерть будет бежать их, а муки их и пытки станут день ото дня тяжелее

и больше. Вот тебе, господин мой Фауст, ответ на третий вопрос, и сог-

ласуется он с первым и вторым.

«В-четвертых и в-последних, хочешь ты иметь от меня ответ на воп-

рос, который относится к богу: смилуется ли господь над осужденными на

адские муки. Как бы это ни было, чтобы дать ответ на твой вопрос, я

хочу сперва ознакомить тебя с адом и его сущностью, сообщить тебе, как

он был создан гневом господним, и потом посмотреть, не можем ли мы на

этом построить некоторые положения. Хотя, дражайший Фауст, это будет

противоречить твоему обету и клятвенному обещанию, все же тебе будет

дан ответ. Ты спрашиваешь напоследок, могут ли грешники вновь снискать

милость божию? На это я отвечаю: НЕТ. Ибо все те, кто обретается в

аду, кого отринул господь, там навеки останутся и пребудут в гневе

господнем и немилости, там, где нет навсегда никакой надежды. А если

бы они могли снискать милость божию, как мы, духи, на это все время

рассчитываем и надеемся, тогда бы они возрадовались и вздыхали об этой

минуте. Но столь же мало, как бесы в аду могут надеяться в своем паде-

нии и несчастье на милосердие божие, столь же мало могут надеяться и

грешники. Ибо здесь не на что надеяться. Их мольбы, вопли и вздохи не

будут услышаны, и их пробужденная совесть будет наносить им удары в

лицо. Император, король, князь, граф или другие правители будут сокру-

шаться: ах, если бы они не тиранствовали и здесь на земле не давали

волю своим прихотям, тогда бы могли они снискать милосердие божие! Бо-

гач будет говорить: если бы он не был скупцом, щеголь – если бы он не

предавался роскоши, прелюбодей и развратник – если бы он не творил

прелюбодеяние, блуд и непотребство; пьяница, чревоугодник, игрок, бо-

гохульник, клятвопреступник, вор, грабитель, убийца и подобные им бу-

дут помышлять: о, если бы я не наполнял каждый день свое чрево едой и

питьем, предаваясь излишествам, сладострастию и жадности, если бы я не

богохульствовал, не нарушал присягу, не крал, не грабил, не убивал и

не совершал подобных грехов, тогда я мог бы надеяться на прощение; но

грехи мои перешли меру того, что может быть мне отпущено, поэтому я

вполне заслужил эту адскую кару и муку и не могу надеяться снискать

милость божию.

«Потому-то, господин мой Фауст, должен ты знать, что осужденным

нечего ждать, что придет время или срок их избавления от этих мучений.

Если бы была у них надежда хотя бы каждый день черпать в море по одной

капле, пока море не высохнет, или насыпать гору песку вышиною до само-

го неба и носила бы птичка с этой горы в год одну песчинку величиной с

горошину и была бы у них надежда, что расточится эта гора и будут они

прощены, и тогда бы радовались они этому. Но нет надежды, что бог о

них вспомнит и смилуется над ними. Нет, они будут лежать в аду, как

мертвые кости, смерть и совесть будут их грызть, и пылкая их вера, с

которой они тогда впервые обратятся к богу, не будет услышана и вспо-

мянута. О, если бы мог ты обретаться в аду до той поры, пока все горы

до одной рухнут и сойдут со своих мест, пока все камни в море высох-