Кукла-талисман

– Сейчас мне все кажется странным. Но вы ошибаетесь, если ждете от меня объяснений для каждой странности. Вы в чем-то меня подозреваете? Думаете, я лгу? Притворяюсь убитым? Воскресшим?!

Он вскочил:

– Если так, я вернусь к секретарю и потребую, чтобы мне предоставили другого дознавателя!

Жестом я велел ему сесть.

– Хэруо-сан, я не сомневаюсь, что с вами случилось фуккацу. Я целиком и полностью одобряю тот факт, что вы явились с заявлением в установленный законом срок. Но я обязан выяснить все обстоятельства дела. Другой дознаватель сделает то же самое, вы только зря потратите время.

Дождавшись, пока заявитель вернется на подушку, я добавил:

– Драка из-за женщины, Хэруо-сан – в это я верю. Случайная смерть в результате потасовки – тоже верю. Подчеркиваю, случайная смерть. Но вы сказали, что убийца вас душил?

Он кивнул.

– Вы были сильным человеком? Я имею в виду, до фуккацу?

Самурай расправил плечи:

– Да!

– Задушить сильного и здорового человека, в особенности если он сопротивляется – дело нелегкое, а главное, небыстрое. Я бы понял, если бы вы налетели головой на гвоздь, торчащий из стены. Сломали бы шею при падении. Но удушение? Он душил вас, Хэруо-сан, вы вырывались, хрипели, сопротивлялись, а господин Кояма все душил вас, не догадываясь, чем дело закончится? Зная о фуккацу, о законе будды Амиды? Это обстоятельство требует самого тщательного разбирательства.

Хэруо сгорбился, став похож на старика. Кажется, до него начала доходить сложность дела, казавшегося поначалу самым простым. Незнакомка прогуливается ночью в портовом квартале, не боясь насилия или ограбления. Она приглашает к себе мужчину, тогда как в ее доме уже ждет другой мужчина. Ревность, драка, и вот – один самурай душит другого до смерти, прекрасно зная, чем рискует.

– Мы были в ярости, – пробормотал Хэруо. – Никогда в жизни я не испытывал подобной ярости. У меня не было врагов, кого бы я ненавидел так, как этого Кояму. Окажись я на его месте, я бы, пожалуй, тоже не остановился перед убийством.

Ярость, отметил я. Соперничество. Ревность. Совсем мозги отшибло от похоти? Ну, допустим.

– У вас есть свидетели?

– Моей смерти? Кроме этой женщины, никого.

– Нам нужны свидетели вашей жизни. Те, в чьем присутствии я мог бы задать вам ряд вопросов. Выслушав ответы, свидетели подтвердили бы, что вы – действительно Одзаки Хэруо, чиновник строительного департамента. Я бы выписал вам документ о перерождении… Кстати, при равных статусах убитого и убийцы у вас есть выбор: жить дальше как Одзаки Хэруо или взять имя и должность господина Коямы. Вы уже выбрали?

– Я останусь Одзаки Хэруо.

– Очень хорошо. Я выпишу вам грамоту на прежнее имя, после чего…

Он горько рассмеялся:

– После чего я вернусь к обычной жизни? Все забуду, а?

– После чего, – я не стал его утешать, – мы займемся самым подробным изучением обстоятельств вашей смерти. И вы станете нам в этом помогать. Полагаю, дело о вашем фуккацу заинтересует полицию.

– А если не стану? Что тогда?!

Я промолчал. Хэруо и сам все отлично понимал. Дерзость была щитом, за которым он прятал слабость, страх и опустошенность.

– Будем считать, что мне повезло, – сдаваясь, пробормотал несчастный.

– В чем?

– Тело, – он ткнул пальцем себе в живот. – Мы ровесники. Мерзавец Кояма задушил меня, значит, он сильнее. В смысле, я теперь сильнее, чем раньше. Могло быть и хуже, правда? Когда я увидел ширму в вашем кабинете, я сразу понял, что пришел куда надо. Совпадения – знаки, которые нам посылает судьба.

– Совпадения?

– На вашей ширме, господин дознаватель, изображены журавли. Они летят по небу среди облаков. Точно такой же рисунок был на стенах дома этой женщины. Умирая, я видел не лицо убийцы, а этих журавлей. Слышал, как они кричат.

Он вздохнул:

– Наверное, кровь шумела в ушах.

3

Цветок мертвеца

До Большой Западной улицы Хэруо шел вполне уверенно, что обнадеживало. И по само?й Оониси – тоже. Ну, поначалу. На третьем перекрестке моя надежда начала угасать: самурай замедлил шаги и стал озираться.

По бокам тянулись дощатые изгороди с воротами – все, как на подбор, блеклых осенних тонов, под стать погоде и сезону. Из-за заборов виднелись крыши домов, но и они не радовали глаз яркостью красок. То ли дело в Правительственном квартале! Листва в садах уныло жухла на грушах и сливах: рыжая ржавчина, грязная охра, пятна темной засохшей крови. Выгляни из-за туч солнце – уверен, улица бы мигом преобразилась. Запылала бы золотом и праздничным багрянцем, радуя взгляд! Увы, сегодня небеса зябли, кутались в серое тряпье туч, спрятав солнце глубоко за пазухой.

Грелись им, должно быть.

Все вокруг намекало: холода не за горами. Еще день-другой, и грянет. Дождь медлил, раздумывал: пролиться сейчас или погодить?

– Оттуда шли… с левой на правую… – бормотал Хэруо. – Помню! С левой на правую… А вот какой переулок…

Я понимал его затруднения. Он следовал за девицей глухой ночью, будучи пьян. А потом его убили. Это, знаете ли, даром не проходит. После фуккацу большинство людей далеко не сразу приходят в себя. Некоторые – вообще никогда.

Торопить беднягу – пустое дело, вредное.

– Вроде, этот. Или следующий?

Ступая без особой уверенности, он перешел улицу, заглянул в грязный проулок. Принюхался, раздувая ноздри и шумно втягивая воздух. Мимо воли я последовал его примеру. Из проулка несло гнилыми листьями и человеческой мочой. Ничего особенного, листьями в это время года пахнет отовсюду, а мочой – вообще круглый год. Но Хэруо воспрял, словно монету нашел:

– Сюда! За мной!

И нырнул в переулок, зачавкал по грязи спотыкучими деревянными гэта. Я последовал за ним. Идти довелось недолго. Свернув пару раз в боковые проходы, мы выбрались на улочку поприличнее. Пройдя по ней еще с полсотни шагов – почти до конца – Хэруо резко остановился. Еще раз втянул носом воздух:

– Здесь.

Тон его был полон сомнения.

– Вы уверены?

– Нет. Но…

– Пожалуйста, договаривайте.