Иди куда хочешь

Всего один.

Разговоры о больших колесничных ристаниях начались в Городе Слона еще за полгода – и Слепец решился. Он знал, что его учителя (новый наставник Дрона был к тому времени посвящен в тайну) наверняка станут возражать. Потому решил держать все в секрете, раскрыв свой замысел лишь супруге и двоим преданным слугам.

Именно эти слуги и доставили во дворец найденного ими суту. Не местного – последнее было обязательным условием. Как царь, он вполне мог просто приказать оробевшему вознице; но он не приказал.

Он попросил.

И возница оценил жест царя.

Пожилой возница из дальнего городка Чампы в землях ангов, молчаливый человек, спокойно носивший имя Адиратха.

На благородном языке – Первый Колесничий.

Они занимались по ночам (Слепцу было все равно, а сута вскоре привык) на том самом ристалище, где должны были пройти состязания. Раз за разом колесница стремительно выходила на рубеж поражения цели, звучал гонг, в который с десяти шагов бросал гирьку малолетний сын возничего – и раз за разом булава Слепца разносила вдребезги кувшин-мишень.

Изредка он промахивался; и тогда заставлял суту повторять все вновь и вновь, пока промахи не прекратились.

Тогда он попробовал поразить два кувшина подряд.

Затем – три.

А дальше настал день ристаний.

Его сута, оправдав собственное имя, выиграл первый тур; и Слепец в очередной раз порадовался удачному выбору слуг.

Теперь его очередь.

* * *

…все было как всегда – и одновременно по-другому. Рядом грохотали колесницы соперников (Слепец слышал, как они отстают одна за другой), неистово визжали суты, взрывались криками трибуны. В какой-то момент Слепец испугался, что не услышит гонга, что все – зря, что…

Отчаянным усилием он взял себя в руки.

Второй круг.

Третий.

Все. Теперь – выход на дистанцию броска.

Слепец опустил ладони на рукояти метательных булав – и почти сразу ощутил беспокойство. Его ноздри чутко затрепетали, ловя резкий запах конского и человеческого пота; о боги! – от его суты исходил запах страха! Возница видел что-то, чего не мог видеть Слепец; видел, боялся, боялся до одури, и все-таки продолжал гнать упряжку вперед, не сбавляя темпа!

Что случилось?

Но времени на раздумья уже не оставалось. Слева впереди раздался неожиданно смазанный удар гонга – а дальше руки Слепца действовали сами.

Он услышал, как разлетелся на куски первый кувшин, второй… третий!

И звук осыпающихся черепков заглушил радостный, звериный вопль его возницы, в котором слышалось невыразимое облегчение.

Слепец не сознавал, что сам он тоже кричит, что восторг души рвется наружу громовым кличем:

– Победа-а-а!!!

Постепенно замедляя бег, их колесница подъехала к царской ложе и остановилась. Под неистовые овации трибун Слепец медленно стащил с головы глухой шлем.

И почувствовал на себе восхищенный взгляд Деда.

Гангеи Грозного.

4

ПИР

– Во здравье победителя, Стойкого Государя из рода Куру, да продлятся его годы вечно, и да не изменит ему вовеки твердость руки!

Восседавший во главе стола победитель ощутил, как чаша в его руке (уже не столь твердой) вновь наполняется. И тяжело вздохнул. Здравиц произносилось множество, а пить он не любил и не умел.

Увы, пиршество было в самом разгаре, и конца-края ему не предвиделось.

Что ж, придется терпеть. Таково бремя славы. Хотел оправдать имя Стойкого Государя – изволь быть стойким!

Слепец в очередной раз вспомнил потрясенное молчание трибун, когда зрители увидели его лицо, лицо слепого – победителя зрячих. И потом: искренние поздравления довольного донельзя Грозного, незлое ворчание наставника Крипы, тоже гордого своим учеником; безмолвное обожание, исходящее от прижавшейся к нему супруги…

Она и сейчас рядом, по левую руку; волна тепла и нежности, нечаянный подарок судьбы.

А по правую руку сидел его сута, тот человек, которому он был обязан нынешней победой.

Вообще-то ни женщинам, ни возницам не полагалось присутствовать на пиршествах царей и знати, но кто осмелился бы перечить сегодняшней воле Слепца?!

– А я в ответ поднимаю эту чашу за моего возницу, чьи руки держали поводья нашего общего триумфа! Отныне он будет всегда вести вперед колесницу Стойкого Государя! Да благословят тебя боги, тебя и твое непревзойденное искусство, о Первый Колесничий! – громко провозгласил Слепец, поворачивая бельмастое лицо к герою здравицы.

Застолье одобрительно зашумело, почтив смущенного возницу очередным возлиянием. Все были уже изрядно навеселе и мало вникали в смысл произносимых здравиц. Предлагают еще за что-то выпить? Отлично! Наливай!

Тем временем Слепец наклонился к сидевшему рядом суте и шепотом поинтересовался:

– Я почувствовал твой испуг перед самым финишем. Что там случилось?

– Я испугался за своего сына, господин. Помнишь, обычно он бросал в гонг гирьки с десяти шагов?

– Помню, – кивнул Слепец. – Я иногда слышал, где он стоит.

Такое можно услыхать только от незрячего: «слышал, где стоит».

Но сута привык.

– А сегодня в самый последний момент стражник поймал его возле мишеней, отобрал гирьки и прогнал взашей.

Раскаленная игла пронзила сердце: победы могло и не быть! Из-за бдительного стража, из-за самой мелкой из мелочей…