Китаец на дереве
Поэтому, и отправляют нас на ручьи, втекающие в главную реку, где в небольших водоемах, заводях «стоит» рыба и её надо ловить руками. Именно этот "детский способ" больше всего мне нравился. Ищешь в воде рыбу и осторожно подсовываешь под неё руку. Если внезапно твоей руки коснутся хвоста рыбы, замираешь, осторожно продвигаешь ее вдоль хребта, до самых жабр. Когда рыба дышит, то открываются жабры, быстро проталкиваешь два пальца указательный и большой под них, по обе стороны головы, сжимая, стараешься вытащить захваченную добычу.
Это удается не сразу, нужен навык. Когда руки скользят по хребту рыбы, натыкаешься на упрямство /это самец/ и уже заранее знаешь, что его трудно вытащить, ведь он тяжелее самки в несколько раз. Самка, меньше размеров и находится в самой глубине под корягой , чтобы добраться до нее, зачастую сперва натыкаешься на самцов. Поэтому их надо обходить осторожно, что не всегда удается сделать это спокойно. Во время этой ловли, сердце твое учащенно бьется, появляется настоящий спортивный рыбацкий азарт. Этим приемом пользуются, когда идешь за ягодой или шишками, в это время рыба уже отметала икру и ее легче поймать для ухи или просто, захватить с собой одну-две штуки домой, положив вниз короба, а сверху засыпаешь ягодой, чтобы рыбнадзор не обнаружил или на случай проверки. Обычно в конце лета они уже не "охотятся" за браконьерами, потому что в это время рыба становится белее и гибнет. Как правило, родители сделали свое дело, отметали икру и появились мальки, которые в дальнейшем скатываются в море.
Следующий способ ловли, чисто спортивный, мне он больше всего нравился. Заключался он в следующем – заарканить петлей. Обычно брали проволоку из автопокрышки, она гибкая не ломается. Затем из нее делали несколько петель про запас, и, придя на рыбалку, вырубали длинный шест до 2,5 – 3 метра. На. конце которого делали насечку и крепили готовую петлю. После чего, заходили в заводь, глубиной до 1,5 метров и, осторожно подводили петлю, большую размера в 1,5 раза толщины рыбы, начиная с головы рыбы и доведя ее до середины, а затем, резко дергая, вытаскивали её из глубины реки. Сначала это удается не сразу, при первом азарте, забываешь о законах физики, преломление предметов в воде. Почему-то сначала петля оказывается больше рыбы, либо подводишь ее к голове, край петли попадает ей в рот. Вдруг только подведешь петлю, а тут другая рыба своим хвостом нечаянно касается петли и начинается переполох в воде. Вообще, чтобы вытащить рыбу, требуется навык, который приходит с годами. Порой за день едва 2-3 штуки вытащишь из воды. Бывает, при подъеме рыбы, петля ослабевает, и рыба выскальзывает из нее. Хоть этот способ и тяжеловат, но мне он нравился. Во-первых, здесь рыба не портится, хотя один раз в жизни при подъеме рыбы, она разрезалась пополам, видимо была острая проволока. Во-вторых, всегда ты чистый и сухой, не надо лезть в воду. Единственное условие: вода должна быть чистой.
Следующий способ ловли горбуши – это ночью. С ним я познакомился, уже отслужив армию. В небольшой заводи, где вода не доходит до колен, с помощью фонарика ослепляешь рыбу ярким светом и "детским способом" в два пальца, выбрав самку или самца, захватываешь ее и выкидываешь на себя. При этом способе рыба не портится. А, когда тебе необходима только икра, наносится вред. После того как выдавить икру и отпустить рыбу в воду, она конечно, долго не проживет, но зато не видно как она погибает у тебя на глазах.
Существует также много и других способов ловли сачками в мутной воде. Для этого перекрывают узкие места речки бреднями, сетками. Но, это хищнический способ, в таких случаях необходимо было много рыбы, когда собиралась бригада рыбаков. Аналогичный случай со мной произошел, когда мне было 14-15 лет. Один из наших корифеев Женька Чумак, однажды позвал наловить рыбу. Он был уже острижен и подлежал на днях к призыву в армию. Ему нужна была рыба для проводов, засолить, приготовить икру к столу. Мы дружно, в выходной день компанией, быстро добрались до тропы браконьеров на попутке. Придя на речку, поставили бредень. Наловили рыбу для всех, даже успели сварить уху и уже чрез 2-3 часа добрались обратно, до дороги. Но на дорогу не выходили, а сидели в кустах, поджидая машину. Прошло около час, и вскоре услышали рев машины, она поднималась в гору в нашу сторону. Мы сорвались с места и выскочили на дорогу. Он стал звать нас к себе. Когда, мы стали подниматься и спускаться вниз. Один из наших ребят узнал машину рыбоохраны и, крикнув, рванулся в глушь леса. Пока мы мешкались, двое инспекторов, быстро оказались возле нас и ловили как цыплят, я тоже оказался пойманным, но без рюкзака, видя, что "пахнет" плохо, оставил, где прятался. Но не тут-то было, на вопрос инспектора: – «Где рыба?» Я ответил: – «Я не рыба». На что, он, молча, показал на куртку со спины, где на краю оставалось пятно от рюкзака, когда нес рыбу. Заломил руки в кистях, я орал от боли. Привезли нас домой. Рыбоохрана была рядом с проходной бумкомбината и, где размещался стенд с фотографиями браконьеров, мне было не по себе. Во-первых, грозил штраф до 35 рублей, во-вторых, фото на всю округу. Но, видимо этот день благоприятствовал мне, я оказался впервые в его журнале, да маленького роста, из-за чего отпустили домой, отдали отцовскую куртку, без фото на память. Женю простили, дали рыбу для стола, остальную отдали на корм для собак. Другие ребята отделались штрафом. Так я приобрел жизни вкус "браконьерской рыбалки", что надолго отбило охоту рыбачить недозволенным способом. С возрастом, рыбалка ушла на второй план, я стал заниматься фотографированием, теннисом, поступил в лесотехникум. Так закончилось мое детство.
17.12.04
Прощай на время остров!
Время на остров быстро летит время, вроде бы недавно окончил техникум, уже почт стал настоящим "хозяином тайги", но к концу осени начали беспокоить нас военкоматы. Начался осенний призыв в армию в морские войска и в подводный флот. Из леспромхоза нас новобранцев набралось 12 человек. Все ростиком небольшие, именно такие нужны были на подлодках, чтобы головой не сбивать потолки кубриков. На удивление все 12 ребят проходили комиссию почти без задержек, и , у врачей была одна запись, годен. В город Углегорск, где был военкомат, находилась мореходная школа, оттуда призвали 70 курсантов. Почему-то процент годности их составлял 20 процентов. Как же так, я в недоумении. В мореходке, принимали только по здоровью, а оказались такие хилые ребята. Только впоследствии узнавали, что многие курсанты специально уклонялась от службы, любыми путями, даже глотали внутрь двухкопеечные монеты, которые имитировали язвы желудка при рентгене. Нам, конечно, было обидно, что мы почти все попадали в морфлот.
Меня, правда, не беспокоило, что я тоже попаду, жаль, только слишком мало погулял. Дома в детстве, был под опекой родителей, а в техникуме – преподавателей. Только вырвался на свободу, так армия замахнулась на тебя. Однако на сей раз мне повезло, судьба повернулась в мою сторону. Последний врач из комиссии оказался зубной и, посчитав мои недостающие зубы, аж "6", сделал заключение: не годен в морфлот. Даже военком Калинин не поверил, отправив меня в городскую поликлинику для перепроверки, но результат был тот же: не годен для службы на подлодку.
Толи от расстройства, он пообещал меня впихнуть в ракетные войска в летний призыв, что ему удалось спустя полгода. Хот в то время меня не пускала администрация леспромхоза, к этому времени был комсоргом лесоптункта, но мне почему-то хотелось испытать свой мужской характер, даже и была возможность отсрочки.
Так в июле месяце 1963 года мне пришлось расстаться с островом. Успев еще раз сьездить домой, провести проводы и вернуться снова в Углегорск, откуда автобусом нас отправили до Ильинска и далее поездом до Корсакова, где был сборный пункт новобранцев со всего Сахалина. Целую неделю мы торчали в Корсакове, нас неоднократно строили и покупали как «рабов» и наконец, попав на пароход, отправили до Владивостока. Куда, неизвестно?
На пароходе нас разместили в каютах 3-го класса, почти в самом низу. Посмотришь в иллюминатор, только видна морская вода почти на уровне глаз. Выходить на палубу не разрешалось. От безделья, мы начали бросать в иллюминатор, предварительно открутив болты, майки, рубашки носки, как бы прощаясь с островом. Даже начальство прибежало к нам в каюту, опасаясь, что вода хлынет через иллюминатор и быть беде. Вообще, покидали остров отчаянно.
Во Владике нас посадили на поезд и далее через Хабаровск в Амурскую область, только тогда сказали, когда пересекали границу области. Через двое суток от Владика мы оказались вечером на месте. Опять построение, затем раздевание, баня и уже остриженные, одели в солдатскую робу, для военных, мы наконец-то стали "саллагами".
Уже утром, мы узнали, что находимся недалеко от пор.Шумановска, названного в память первого комиссара Амурской железной дороги. Там была сержантская школа, где рядом мы и обосновались на целых три месяца, курса прохождения молодого бойца. И потянулась наша однообразная скучная жизнь, туда не ходи, ногу поднимай выше и ставь ее по линейке, когда маршируешь.
Лишь спустя 1,5 месяца нам удалось вдохнуть свежий, не армейский, воздух, помогая совхозу убирать картофель, скорее всего, пополнять армейские запасы на зиму. Так однажды, вывозя урожай на бортовой машине, мы очутились за оградой военного городка. Подъехав к усадьбе совхоза, нам разрешили немного отдохнуть и зайти в магазин, чтобы купить себе сладости, там оказался и сладкий спирт 96°, чем и воспользовались новобранцы. Пили прямо из горла бутылки без воды, закусывая только конфетами. Когда схватились командиры, было уже поздно. Многие ребята оказались навеселе, некоторые получили будущее наряды, уборку туалета, досталось и Николаю Синицкому, бедующему моему другу, не надо было ему лезть на рожон.
Но путь до поля был еще далек, за это время многие успели оттрезветь, да и у Николая поднялось настроение. Он не очень переживал, что схватил наряд, можно сказать ни за что. Когда же ему подсказали, что нас не имеют право наказывать, так как не приняли присягу, он успокоился. Со страхом и смехом наконец-то добрались до места.
Что меня поразило во время движения? Сидя в кузове, я видел, как из-под колес поднималась черная густая пыль – это была торфяная земля, которой не было на Сахалине.
Собирая картофель, в дальнейшем, я обнаружил, что он был крупным и урожайным. Хотя, почему-то он не попадал нам в рот во время еды, только обычная сухая картошка. Так что испытания в детстве продолжались спустя 10 лет.
Тогда-то и начались у меня проблемы с желудком, почти каждый день была горечь во рту, изжога, частенько просил в медпункте пищевую соду, чтобы избавиться от нее, видимо подействовала смена климата. Но когда же стал менять 30 грамм сливочного масла, свой паек на белый хлеб, боль прекратилась,
Возвращаясь к теме уборки урожая в совхозе, к нам однажды подошел бригадир во время перекура и расспросив, откуда мы. Многие с Сахалина, чуть ли не со слезами стал вспоминать о своих боевых действиях при освобождении острова от японцев. Был у него очень хороший друг, он жил на Сахалине, работал железнодорожником, переписывались, друга звал на остров, толи для встречи, толи для работы. Но по его рассказам, он сомневался.
Мы, удивленно смотрели на него, когда он говорил, что это дикий остров, там царит цинга, лоди болеют, умирают от нее, страшные землетресения, цунами, очень баялся туда ехать. На что, мы "улыбаясь" на нас, вот мы молодое поколение, многие с образованием, взяли нас в ракетные войска, где оборудование сложное, и не такие мы дикие, а вполне нормальные люди. Он не ответил, молча, ушел. Когда мы приехали на следующий день, он подошел, уже улыбаясь, угощая нас домашними пирогами, говорил:
– Мы с женой посоветовались и решили съездить на Сахалин. Так, спустя, почти 30 лет после войны, мне пришлось столкнуться с людьми, в сознании которых, оставались чеховские воспоминания о диком острове.
22.01.05г.
Первая схватка с дембилями
Незаметно пролетели три месяца курса молодого бойца, присягу приняли поздно вечером, посадив нас на бортовые машины, зачехлив брезентом, чтобы мы не видели куда везут, отправили на точки – постоянное место службы.
Сперва, дорога была ухабистая, но вскоре после остановки у Киш, дорога стала ровная как по асфальту, нам даже пришлось дремать в пути следования. Лишь позже, когда нас возили в баню, мы увидели, что представляют дороги.
Три колеи уложенных бетонных плит, строго подогнанных друг к другу. Не дай Бог, если одна окажется ниже или выше другой – это недопустимо, ведь по этой дороги перевозили ракеты, чтобы они не деформировались при движении, не было ни малейших трещин. Рядом с полотном дороги, были кюветы, обложенные бетонными плитами, отличные водостоки. Как будто изучая в техникуме
"Сухопутный транспорт леса", я представлял чертеж дороги не на бумаге, а наяву, в жизни. Не говоря о том, что любая плита треснутая, или покоробленная моментально убиралась с полотна, и на ее место воздвигалась новая. Таких дорог я не встречал нигде!
Но возвращаясь к месту службы, нам предстояло испытание-встреча с дембилями. Как они примут в свою семью? Ведь они заранее готовили ложки и табуретки, куда со временем будет ложиться вниз животом "саллага", за что полагалось получить по заднему месту по десять ложек. Это была обычная процедура в армии в то время. Не знаю, что на меня нашло, но когда очередь дошла до меня, то я моментально схватил за табуретку с криком:
– «Если кто ко мне подойдет с ложкой, обрушу ему на голову!» Поднялся смех среди старейшин:
– «Такой малый, а лезет на рожон». От смеха и шума в казарму вошел майор – командир роты, узнав, в чем причина, он, смеясь, разъяснил ребятам.
– «Так этот будущий воин вырос в лесу, откуда его призвали, с Сахалина и от него всего можно ожидать».
Но, когда впоследствии, они узнали, что я окончил лесной техникум, они не только меня пожалели, но и заявили:
– «Раз ты, лесник, то и карты тебе в руки, будешь для нас дембилей выращивать гладиолусы нам для провода домой».
Так, на следующий год, мне предстояло овладевать наукой цветоводства на практике. Дело в том, что до меня этим занимался другой солдат, но его перевели в другую часть, и, мне предстояло узнавать из литературы процесс выращивания гладиолусов. Уже к концу осени появились первые ростки с набухшими бутанами.
Мне даже приходилось их поливать вместо физзарядки, но я не, уклонялся от нее, так как решил заниматься спортом всерьез, когда моим "инструктором" был Володя Лыжин. Именно он научил меня ходить бегать с пятки на носок, отрабатывая дыхание. Научился у него играть в шахматы, хотя много проигрывал, он был мастером спорта по ним. Впоследствии, как и с Николаем Синицким, сдружился, судьба свела на гражданке, как с одним, так и со вторым.
Ну а ближе к зиме, мне приходилось выкапывать клубни гладиолусов из земли и прятать в коридоре казармы под досками до следующего сезона.
22.01.05г.
Китаец на дереве
Приняв присягу и попав на место службы, мы окунулись в нескончаемую вереницу дней похожих один на другой. Два дня учебы за столом, один в наряде, обычно на кухне. Там нам приходилось чистить картофель, пропускать его через вращающий барабан, а потом, скобля, выковыривая, доводить его до пригодного состояния для пищи, все-навсего целую ванну, не такую, какая бывает в благоустроенных квартирах, а 5 раз больше. Ведь необходимо накормить почти 1000 солдат, не считая, офицерского состава, чистить морковь. Нас посылали выполнять эту "черную работу, на которую солдаты старшего возраста не направлялись.
Спустя полгода срока службы, стали доверять охрану боевой техники, которая была закольцована колючей проволокой. Необходимо, по периметру вышагивать 300-400 метров, вперед и назад, встречаясь с напарником, ходящему те же метры, дальше по периметру. Это, тоже было нудная работа, обязательство для дембеля. Старались на нее не ходить, тем более, зимой, когда температура доходит до 40-50 градусов мороза. В первое время, при заступлении на пост, дембеля пугали, что наша точка, аналогичная другим, располагалась вдоль китайской границы, их понастроили после Таманской эпопеи, да и в период "холодной войны" с Америкой.
– «Смотрите внимательно на деревья, там иногда сидят китайцы, которые готовы вас убрать с помощью петли, поэтому прислушивайтесь!» Действительно ночью, когда поднимается ветер, одиноко стоявшие деревья еще с неопавшей листвой, лес издает неприятный шум, кажется мрачным и таинственными. Но это было в первое время, потом мы не обращали внимание. Были в отделении во взводе таджики, не знаю, для чего их брали в ракетные войска, ведь они ничего толком не понимали в технике, не говоря о русском языке. Однажды, будучи зам. начальника караула, при обходе обнаружил Нурмуханова спящим на посту в конце обхода. На мой вопрос:
– «Почему уснул?»
– «Я, увидел китайца на дереве, отошел в сторону, ждал, когда он спустится, но нечаянно уснул».
Крепко пожурив его за недобросовенность к службе, объявив ему еще наряд на кухню, я как бы забыл про него. Когда же, при вечерней проверки личного состава, его не оказалось на месте, я всерьез встревожился. Почти около часа искали "нарушителя спокойствия", а он оказался у друга на подсобном хозяйстве, спокойно жующего жареное мясо. Я готов был порвать его, как тот "китаец на дереве", но сдержался и уговорил вернуться в казарму. Командиру доложил, что он пошел к земляку, где уснул после караула.
Обычно таджиков старались не посылать часовыми, охранять площадку. Были случаи, когда они "палили" из автоматов китайцев, сидящих на дереве. Поэтому их место было на кухне, либо дневальными, когда они с удовольствием утром вставали. «Подъем!» и тут как тут.
Помню, он страстно просил меня продать ручные часы "Юность", которые носил я на своей руке. Когда на кухне произошла авария со светом, задерживался ужин, мы с Николаем за часы попросили таджика купить 2 кг пряников, конфет и в придачу газводы. Он буквально мигом исполнил наше желание. Потом частенько наблюдая за ним, либо на занятиях, либо в строю, он любовался ими. Видимо в далеком Таджикистане ауле, ручные часы были диковинкой.
06.02.04-23.01.05.
Ай, да смекалка!
Погода в Амурской области была резко континентальный: то жара + 40, то мороз – 52 градусов. Бывает, ходишь в лютый мороз по периметру ограждения площадки с боевой техникой, оденешь на себя два тулупа и все равно дрожишь от холода. Ну, а если внезапно поскользнешься, упадешь на землю, то горе, трудно самому подняться, зовешь напарника, который встречается по периметру обхода. Тут уже не до смеха, позор!
Обычно любил наряды на кухню и первый пост у знамени. С Николаем Синицким настолько наловчились работать на кухне, что у нас оставалось время отдыхать и мечтать, лежа на матрасах в подсобке кухни. Для нас не стоило большого труда вымыть 1000 мисок и 1000 кружек. Как правило, загружали в ванну до 100-150 штук металлических мисок с горячей водой, затем около стакана бросишь в воду сухой горчицы, покупаем, меняем на куриво и т.д. Затем деревянной лопатой промешаем несколько раз в воде, посуда становится зеркально чистой, успевай только ее ополаскивать.
Для мытья кружек придумали приспособление от мясорубки, вместо ножей ӣ вала, обычный деревянный валик, на конце которого насажен набалдашник, обмотанный тряпкой, и с помощью рукоятки проворачиваем его внутри кружки, изредка меняя тряпку и воду. Тоже только успевая пропустить через холодную воду. Свое изобретение мы долго не показывали, но нас все-таки раскусили, и пошла очередь на кухню. Благо, что в дальнейшем, понравился пост у знамени. Стоишь ночью, на окрашенной стене, решаешь задачи по математике с помощью простого карандаша и ластика. Ночью никто не ходит, а если кто пойдет, слышно шаги, стоишь как бы дрехлень. Время летело быстро, ведь я уже готовился поступить в институт, так что пост 1 для меня был любимым, даже на память осталась фото у знамени полка.
Готовился к поступлению в институт, но окончательного выбора в какой именно не было. Хотелось осуществить свою мечту -поступить в медицинский. Прочитал множество литературы, даже попытался разобраться, с ДНК, но оказалось, сложно. А людей в белых халатах, настоящих врачей в полку не было. Тем более дома оставался брат, моложе меня на 9 лет, самый переходной возраст, и мать после развода. Приходилось думать о них. Поэтому чаша весов склонилась в сторону, Уссурийского сельского института, на факультет лесного хозяйства, то есть продолжать повышать свои знания с лесом
.7.02.04.-23.01.05.
А стихи все-таки, заберу с собой!
Кроме повседневных нарядов, кропотливого изучения боевой техники занятия спортом, много оставалось свободного времени. Первые месяцы службы его не хватало, не так зашил воротничок на гимнастерке, не блестящие бляшка ремня или сапоги. Причин, у сержантов было множество, чтобы придраться к саллаге. Но получив в конце года звание ефрейтора, а весной следующего года младшего сержанта, все претензии постепенно начали отпадать. После неоднократных учебных стрельб, у меня однажды получился лучший результат, почти 80 из 100 попаданий. То ли утром хорошо вымыл глаза, толи удача не подвела, но в конце разбора результатов стрельб командир роты посоветовал выпустить боевой листок, тем более наше отделение отстрелялось на "хорошо" по дивизиону.
Желающих оформить боевой листок, оказалось не кому, почему-то не могли, и как бы сговорившись, все показали на меня.
– «Он лучше всех стрелял и пусть поделится, как у него получилось».
– «Ну и вы. Хвалиться на бумаге – это вообще позор!».
Но делать нечего, пришлось брать листок, идти в ленкомнату и что-то выдумывать, но не о своем подвиге, а о результатах всего отделения, да еще с юмором. Оказалось противоречивое совпадение, кто меньше был ростом в строю, тот лучше стрелял и так далее по рангу. Поэтому, и рисунок получился забавным, самый "меньшой" оказывался в траншее выше, стоящего по результатам стрельбы, а голова самого высокого, почти на дне транше. Так что, мой первый боевой листок вызвал улыбку у всех. С тех пор и понеслось, у многих солдат гора свалилась с плеч, а мне пришлось тянуть этот груз до конца службы. Правда помогали мне – Володя Лыжин, младший сержант по своему отделению и заядлый художник дивизиона Алексей Боровиков с Камчатки.
Так со второго года службы, стал потихоньку писать заметки, оформляя стенгазеты ко всем праздникам. Вскоре избрали комсоргом дивизиона, откуда-то узнали, что был комсоргом у себя на лесопункте, видимо военком постарался и меня не забыть при призыве в армию. Каждым разом стенгазета у меня получалась все лучше и лучше. Но не мне одному приходилось писать заметки, многих доставал ребят, даже дембелей.
Как-то в конце 1964 года к нам в часть приехала девушка журналистка. Был собран актив агитаторов, комсоргов, а также желающих познать прозу, перо начинающих писателей. Довелось и мне встретиться с ней. Она так доходчиво объясняла о искусстве журналистики, умеющей шагать впереди всех событий. Мне невольно захотелось окунуться в этот загадочный мир. Даже пытался описать жизнь своего соседа по койке Сергея Волкова из поселка Елизово Камчатской области, беседуя с ним о его жизни на Огненной Земле, где более 300 вулканов, из них 28 действующих. Но попытка не увенчалась успехом, исписав более 5-6 страниц, понял, что, не имея опыта, поддержки, да и знаний у меня мало, ничего не выйдет стать журналистом. Уже после службы в армии, как-то пришлось провожать наших сотрудниц из ресторана "Спорт" после какого-то юбилейного вечера. И вот, выйдя на Парковую улицу, я поскользнулся, упал вниз затылком, потерял сознание. Пришлось меня провожать домой, а утром придя на работу, меня отвезли в городскую больницу, так как глаза были красными и все кружилось. Оказалось сотрясение мозга, где мне прописали покой на 14 дней. Отлежавшись, я на третьи сутки попытался вырваться домой, но не тут-то было. Тогда, решил писать стихи о чудесной погоде, Две милых медсестрах окружавших меня и в шутливой форме преподнес врачу, с надеждой, что выпустит меня домой. Стихи ей понравились и, уходя, сказала.
– «Я их все-таки заберу с собой, но тебе осталось лежать еще 10 дней, так что лежи и пиши еще пока, нездоровый поэт».
6. 02.04-23.01.05
Вот он дембель!
Отслужив чуть более 1,5 года, я неожиданно получил письмо от матери. Она находилась в санатории под Хабаровском, кажется Уссурийске, после внезапной кончины ее сестры тети Шуры. Командир полка, зная мою добросовенность к службе дал отпуск на 7 дней. И вот впервые за полутора года службы, я вырвался на свободу.
Добравшись на воинском автобусе , обычно возили вахту, вскоре оказлся у Киши, недалеко от железнодорожной станции, где мимо пробегали поезда Москва-Хабаровск-Владивосток. Наконец-то какой-то остановился на моем полустанке и забравшись в вагон, как вкопанный встал в тамбуре, недоверчивая, осматривая пассажиров поезда, как бы вспоминая их лица на гражданке. Даже молодая проводница, улыбнувшись, говорит: