Звери лютующие. Екатеринбург: гримасы уголовного мира

– Подожди до утра, а?

– Нельзя… Второе… Надо сгонять на подстанцию «Скорой помощи» и взять показания, от кого поступил звонок, в какое время, в каком состоянии был обнаружен пострадавший. И этим займется… Лейтенант Мосунов! Ты меня слышишь?!

Увы, храпеть оперативник стал еще сильнее.

Криминалист усмехнулся.

– Зря стараетесь, Антон Алексеевич. Поднять на ноги его в этом состоянии можно лишь одним способом.

– А именно? – чувствуя подвох, спросил-таки Ефимчик.

– А вот смотрите, – и он громко выкрикнул. – Мосунов, взять злодея!

«Сонный Тетеря», вздрогнув, еще не раскрыв глаз, вскочил на ноги.

– А?… Что?.. Где?..

Присутствующие расхохотались. Ефимчик, давясь от смеха, заметил:

– Вот сыщик так сыщик: чуток лишь к зову трубы.

Мосунов, переводя еще сонные глаза с одного на другого, обиженно проворчал:

– Прикалываетесь, да?

Ефимчик успокоил.

– Никаких приколов, лейтенант. Дело срочное, – и он рассказал, в чем оно заключается. – Прямо сейчас в машину и – айда.

– А… потом?

– Как обычно: рапорт по всей форме мне на стол.

– Когда?

– Чем скорее, тем лучше.

– Ага! Всё понял. С вашего позволения… – Мосунов повернулся к Отраднову. – Едем! – и на ходу поправляя форму, вышел.

Оперативный дежурный успел лишь напомнить:

– Про маски и перчатки не забудь, а то медики тебя и на пушечный выстрел не допустят!

Ответа не последовало.

Ефимчик тоже встал и вышел из-за стола.

– Позвонит начальство, скажи, где я и чем занят.

– Извини, Антон: свободных машин нет.

Ефимчик махнул рукой.

– Без проблем. Прогуляюсь по ночному городу, подышу майским воздухом.

А эти воздушные процедуры ему необходимы. Ночь заканчивается, а он даже не вздремнул. Веки отяжелели и сами опускаются вниз. Люди, будто бы, могут и на ходу спать. Может, не люди, а ломовые лошади? Вот бы… Он вспомнил про «Сонного Тетерю» и, невольно позавидовав, усмехнулся. Неуклюж и неповоротлив, но это лишь так кажется. Физически настолько силён и настолько прыток, что при задержании даже двух злодеев с задачей справится в два счета, не прибегая к оружию, что и проделывал неоднократно. Далеко парнишка пойдет… Если не испоганится… По нынешним временам вполне возможно. Система, увы, хороших людей калечит, поэтому кадры бегут сломя голову. Денежное содержание повысили, а толку? Говорили, что причина текучести кадров – мизерные оклады. А что сейчас наблюдается? Ничего хорошего. Все хотят людьми оставаться, никто не готов себя постоянно ощущать быдлом бессловесным. Роботу проще: у машины нет души, ей всё равно, как и кто к ней относится. Впрочем, это не совсем так: варварского отношения и она не потерпит, тотчас же выйдет из строя и поминай, как звали.

2

Вот и клиника №36. В связи с особым режимом, дежурный врач сам спустился в холл, внимательно, несмотря на наличие формы, проверил удостоверение личности и лишь после этого провел майора Ефимчика в ординаторскую, где его экипировали надлежащим образом. Не теряя времени, офицер поинтересовался:

– Как сейчас себя чувствует наш больной?

– Скверно, – ответил врач и тяжело вздохнул.

– Необходимо снять первичные показания… Позволите?.. Он в состоянии говорить?

– Скорее всего, у вас ничего не получится. К мужчине то приходит сознание, то его теряет. Мы готовим к операциям.

– К каким именно, доктор?

– Всё указывает на то, что сильно повреждены, кроме всего прочего, внутренние органы. Затруднено дыхание, слышны хрипы, из горла идут выделения в виде сгустков крови. И так далее. Боюсь, что… На полное обследование у нас нет времени… Не вправе тянуть, но и рисковать страшно. Кому надо, чтобы больной скончался на операционном столе?

– Никому, – подтвердил Ефимчик, – но тем более я должен хотя бы пару минут побеседовать.

Врач встал.

– Пойдемте, майор. Больной сейчас в реанимационной палате. Он, кстати сказать, подключен к аппарату ИВЛ[3 - Имеется в виду аппарат искусственной вентиляции лёгких, применяемый при кислородном голодании.].

Они вошли в палату. У кровати больного дежурил, скорее всего, врач-реаниматолог, который, кинув взгляд в их сторону, ничего не сказал. Гороховский, кивнув в сторону перебинтованного больного, тихо спросил:

– Как?

– Лев Маркович, я не уверен, что сможет перенести операцию: пульс слабый, дыхание затруднено.

– Когда?

– Через четверть часа.

– Сейчас в сознании?

– Да… После очередного обкалывания.

– Полиции, – Гороховский кивнул в сторону Ефимчика, – необходимо задать больному пару вопросов.

Реаниматолог пожал плечами.

– Пусть попробует… На удачу…