Подённые записки обывателя. Действительность как она есть

Уж очень знакомая картина. Где и когда видел? В конце 1991-го и начале 1992-го. Тогда схожим образом проводилась реформа власти – в центре и на местах. Прежняя коммунистическая номенклатура как сидела, так и осталась сидеть в своих руководящих креслах. В Екатеринбурге, как и везде, не стало обкома КПСС, но на его месте выросла администрация области. Реформа прошла молниеносно, за считанные дни. Допустим, в обкоме КПСС был отдел транспорта и связи и занимал несколько кабинетов. Сменили таблички, и теперь значилось, что там занимаются сотрудники департамента по транспорту и связи; был отдел культуры, а после стал министерством культуры; был отдел административных органов, а стал департаментом, ведающим теми же «органами». И тому подобное.

Все в истории повторяется. Правда, в первый раз в виде комедии, а во второй – уже в форме фарса.

Не иначе, как фарсом можно назвать административную реформу, от которой сейчас даже внешних следов не остается. Уже не один вице-премьер в правительстве России, а три, причем один из них – первый. Восстанавливаются и министерства. Короче говоря, всё возвращается на круги своя. Пошумели и довольно. Не вечно же имитировать кипучую деятельность. Руководящая элита – не перпетуум-мобиле, чтобы беспрестанно крутиться.

С реформами федеральной власти случилось то же, что и с построением «вертикали», где до сих пор никому непонятно, например, чем занимаются наместники в федеральных округах и их многочисленный аппарат?

Везде результат один – нулевой. А нуль, как ни верти им, остается нулём.

Одно спасает страну – нефтедолларовый ливень, падающий с небес на головы власти все последние годы.

30 июля. Воскресенье

Может ли литературный критик (даже очень-очень глубокий) быть объективным в своих суждениях насчет того или иного автора? Боюсь, нет. Критик – человек и в нем непременно возобладает личностное, субъективное, определяющими станут чувства, а не истинные достоинств или недостатки литературного произведения. Убеждает в этом исторический опыт.

Читал тут статью И. А. Гончарова, посвященную корифею литературной критической мысли – В. Г. Белинскому. Гончаров замечает (и я не мог не обратить внимание), что Белинский не всегда был объективен в разборе литературных произведений. Он, Белинский, иногда, влюбившись в автора, превозносил его творчество до небес, но, спустя несколько лет, охладевал к «таланту» и раскритиковывал того же автора в пух и прах.

Значит? В обоих случаях Белинским управляли эмоции.

В той же статье И. А. Гончаров пишет:

«Я уверен, что у Белинского крылось то убеждение, что художник, не прикоснувшийся собственным опытом низких, грубых слабостей и падений, оставаясь в строгих пределах чистых нравов, не будет иметь многих красок на своей палитре для живописания всех людских страстей и страстишек».

Идея Белинского не бесспорная. Но я все-таки больше склонен с ним согласиться. В основе слабых вещей (это бросается в глаза нынче) лежит отсутствие у авторов жизненного опыта; автор обязан знать и понимать предмет, который описывает.

Тут часто вступаю в споры, находясь в Интернете, с мэтрами (они сами себя считают таковыми) современной литературы, которые уверяют, что, повествуя, скажем, о сталеваре, необязательно знать всю технологическую цепочку литейного дела. Я обычно отвечаю: да, «всю технологическую цепочку», может быть, можно и не знать, однако надо понимать, для чего сталевар добавляет в плавильную печь ферросплавы или, на худой конец, в чем отличие чугуна от стали.

Говорил и продолжаю неустанно повторять, что сочинитель детективов обязан знать отличия между гражданским и уголовным кодексами; что не всякое дело расследует милиция, тем более на уровне дознавателя (вообще-то нынешние популярные «писатели» не понимают разницы между следователем и дознавателем, между прокурором и судьей).

Ну, а как можно описывать селянский труд, если не представляешь, где у хлеборобского комбайна мотовило, а где молотилка? А люди описывают. И получается – курам на смех.

Гончаров также замечает, что Белинский не кончил университетского курса и не получил диплома, поэтому современники упрекали его в «необразованности». Выходит, талантливый, но необразованный самородок. Может, справедливо упрекали современники?

15 августа. Вторник

И опять о самом больном…

Ведущая телевизионных новостей четвертого (местного) канала Маргарита Балакирская произносит:

– Люди протестуют против строительства автостоянки на улице Индустрии…

Есть такая улица в Орджоникидзевском районе Екатеринбурга.

Почему резанула слух эта простая фраза? Потому что популярная в местных кругах (кажется, даже обладательница региональной «ТЭФИ») ведущая делает ошибку там, где ей ошибаться просто стыдно должно быть. Уж больно банальна ошибка! Женщина не знает, где в слове «индустрия» следует ставить ударение.

Понимаю, когда ошибаются политики и чиновники: их безграмотность – очевидна и не подвергается сомнению. Но ведущая информационных программ, где язык – один из важных инструментариев в работе, обязана знать правильное произношение самых обычных слов.

18 августа. Пятница

Вчера (после окончания торжеств по случаю открытия фотовыставки радиожурналиста Яна Хуторянского), уже на трамвайной остановке со мной заговорила участница мероприятия (фамилии, к сожалению, не помню, прежде мы никогда не встречались, она – коллега Яна Хуторянского) и поделилась своей душевной раной.

Женщина проработала в областном радиокомитете сорок лет. Кивнув в сторону телестудии (мы находились примерно в двухстах метрах от места ее прежней работы), горестно сказала:

– Теперь мне туда путь заказан.

– Почему? – удивился я. – Чем-то обидели?

– Нынешним, – женщина, опираясь на тросточку, тяжело вздохнула, – мы, ветераны, не нужны. Нас даже лишили пропусков… Права свободного доступа к тому, с чем были связаны столько лет. Говорят, что «в целях обеспечения безопасности телерадиокомитета»… Это мы, что ли, террористки?!

Изумленно качал головой, слушая женщину. В самом деле, больше обидеть и унизить ветерана невозможно. Конечно, телерадиокомитет – объект стратегически важный, но все таки не всероссийский ядерный центр, чтобы закрыть доступ для людей, прослуживших верой и правдой десятки лет. Черная и подлая неблагодарность по отношению к своим ветеранам.

Впрочем, чего это я возмущаюсь? Разве со мной иначе обходятся? Пробыл двенадцать лет главным редактором межрегиональной газеты (и каким редактором!), но, чтобы сейчас попасть в редакцию, должен заранее и долго договариваться, получить разрешение на посещение, выписать, выстояв в бюро пропусков длинную очередь, одноразовый мандат на право прохода.

По этой причине не хожу. Их эта моя «гордость» расстраивает? Ничуть.

19 августа. Суббота

Очередная годовщина августовского большевистского путча 1991-го. Минуло пятнадцать лет, а те трое суток по-прежнему не забываются.

На сердце – тревога. И вопрос: нужна ли была та победа?

Ах, какая царила тогда эйфория! Демократы той волны на радостях поспешили громогласно заявить, что коммунистический режим канул в Лету, и у него нет больше никаких шансов на реванш.

Оглядываюсь вокруг и вижу… Что именно? Очевидные приметы того прошлого, от которого, казалось, ушли навсегда. Прошлое незаметно, тихо, ползучим гадом все больше заполняет сегодняшнюю жизнь России.

Были на вершине пирамиды вожди, на которых молился народ. Ныне и все тот же народ вознес до небес нового вождя, со всеми присущими признаками. Скажем, возвращается социалистическая демократия, при которой нет потребности в оппозиционной прессе, когда есть одно мнение – вождя и оно единственно верное, а все остальное – чушь собачья, когда полная непогрешимость того, кто на вершине властной пирамиды и против которого никто не смеет сказать и слова, как, впрочем, ни-ни и в адрес единственной партии (даже Геннадий Зюганов, говорящий о своей оппозиционности, присмирел и не решается упрекать в чем-то карманную партию).

Прозорливо Министерство иностранных дел России. Оно не снимает со своего офиса государственный символ вчерашнего государства – герб СССР. Этому министерству с его высот виднее.

И в экономике происходят перемены… В пользу госсобственности… Вынашивается идея государственного регулирования, то есть социалистического планирования, и, соответственно, возрождения такого монстра, как ГОСПЛАН.

Так сказать, совершив виток, прибыли, вернулись на круги своя.

Так, за что выходили на баррикады в августе 1991-го? За то, чтобы жить, как вчера? И живем при нынешнем строе. Тогда хотя бы внешние приличия соблюдали. Врали, но ложь подавали в красивой обертке. Ныне и этого не считают нужным делать.

Увы, но это итог истекшего пятнадцатилетия, точнее – результат двух (пока, потому что со всех краев необъятной России звучат голоса о продлении сроков полномочий вождя всех народов) сроков полномочий. Впрочем, нынешнее его звание народу неизвестно. Не исключено, что близок к званию Маршала. Это ведь араб Каддафи, вождь своего народа, всю жизнь проносил полковничьи погоны. Мы – другие. Наши вожди ниже Маршала не опускались. Зазорно, знаете ли… Не стыдился полковничьего звания только Николай Романов, Государь Всероссийский. Но это в далеком прошлом и хорошенько позабытом.

Все больше Россия погружается в болотистую жижу. Вот-вот и скроется с головой. Зато сколько радости на лицах граждан?! Пир во время чумы…

21 августа. Понедельник

Тебе тяжело жить? Это не повод, чтобы перед всеми нюниться. Другим, возможно, еще горше, но несут своё молча.

Тот редкий случай, когда готов согласиться с В. В. Вересаевым, написавшим однажды:

«Из того, что человеку плохо, вовсе не следует, что он должен отравлять жизнь другим».

23 августа. Среда