И в глазищах синева,
И улыбка утра краше,
Надо бы замедлить шаг,
Скудоумие же наше
К этому не привело.
Девушкой не восхитился,
Просто ей слегка кивнул,
И, безгласный, удалился.
Позже локти я кусал
И за речку возвращался,
А, увидев два следа,
Понял – в дураках остался.
Кто-то сообразил,
Панегирик спел девчонке
Под аккомпанемент росы,
Со стеблей катящих звонко…
Да, хожу, брожу один
У Большой и Малой речек,
Было б что-то в голове,
Не было б таких осечек.
Нет земли ближе
Ты ударил его за песню,
Да, похожа она на лай,
Ну, тогда и себя треснуть
За свои опусы дай.
Не смотри на меня с обидой,
Быть поэтом – не твой удел,
Я ведь тоже крутой с виду,
Но хороших не видно дел.
Нет, не надо словесной пряжи,
Если видишь, что степь цветет,
Без таланта, и тот даже
Из ромашек венок сплетет.
Для меня все цветы красивы,
А как смотрится дикий ковыль,
Ты, напыжась, назвал его сивым,
Мол, виденья твои таковы.
Нет, нет, нет, откровений не надо,
Сивый – ты, и до звона пустой,
Здесь, в степи, даже воздух сладок,
Не могу надышаться порой.
А когда желтолицый, двурогий
Распластается месяц в пруду,
Я к нему, хотя б на немного,
Обязательно в воду войду.
Слышу, песню камыш напевает,
Ту, что ветер принес опять,
Из под ног караси взлетают,
Успевая кульбит показать.
Белый гусь испугался, гогочет,