Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих

В древние времена остров этот был неизвестен по причине значительной его удаленности от всего прочего обитаемого мира, но затем был открыт вот при каких обстоятельствах…

Итак, финикийцы, которые исследовали… берега за Столбами и плыли вдоль Ливии, были заброшены бурными ветрами далеко в Океан. Гонимые бурями в течение многих дней, они оказались занесены к берегам вышеупомянутого острова и увидели воочию здешнюю благостную природу, после чего слухи об острове разнеслись повсюду. Поэтому и тиррены, господствовавшие на морях, задумали основать на этом острове поселение, но карфагеняне воспрепятствовали им, поскольку, с одной стороны, опасались, как бы, узнав о достоинствах острова, многие из жителей Карфагена не переселились туда, а с другой, рассматривали его как убежище на случай превратностей судьбы, если бы Карфагену грозило полное уничтожение. Ведь господствуя на море, они могли все, со всеми своими семьями переправиться на остров, неизвестный более сильным врагам».

Надо заметить, что сведения о благодатном огромном острове в океане часто присутствуют в описаниях древних авторов, начиная с Платона с его загадочной Атлантидой. Некоторые историки пытались отождествить остров Диодора Сицилийского с Мадерой, однако на последнем не имеется «судоходных рек». Гораздо с большей вероятностью можно предположить, что неутомимые мореплаватели ? карфагеняне все же достигли Америки; а столь часто упоминаемые «ручьи сладкой воды» ни что иное, как добываемый индейцами сок сахарного тросника.

Псевдо-Аристотель также подтверждает сведения Диадора о неведомом острове: «Передают, что в море за Геракловыми Столбами карфагеняне обнаружили необитаемый остров, полный всевозможной растительности, полноводных судоходных рек, изобилующий удивительными плодами; остров этот находился на расстоянии многих дней плавания».

«Удивительные плоды»… это, видимо, те, что не произрастали в Северной Африке. Карфаген удивлял мир своими фруктами, а их величина и красота вызвали зависть Катона, – того самого, что любую речь в сенате начинал со слов: «Карфаген должен быть разрушен!». Только специфически американские виды растительности могли вызвать изумление вездесущих мореплавателей.

Почему же карфагеняне не воспользовались своим великим открытием? Почему в Америке не обнаружены следы их пребывания?

Дело в том, что высшие власти Карфагена позаботились, чтобы случайная находка мореплавателей осталась тайной. Далее Псевдо-Аристотель рассказывает, как карфагеняне разобрались со своими первооткрывателями: «Поскольку между карфагенянами часто возникали столкновения из-за обладания столь счастливым местом, ? пока там никто не поселился, карфагенские власти распорядились, чтобы всякий намеревающийся туда отправиться был приговорен к смерти, а также умерщвлены все там уже побывавшие, чтобы предотвратить массовое переселение на остров, дабы не было соперников карфагенскому владычеству и могуществу».

Со временем цивилизация во всей своей красе докатилась и до Западного Средиземноморья. Греки колонизировали Сицилию, появились в непосредственной близости от поселений финикийцев в Африке, основали свои фактории в Испании. Поневоле карфагенянам пришлось не только торговать, но и воевать. Впрочем, это занятие им пришлось по вкусу, ибо до поры до времени войны были довольно удачными и велись они чужими руками.

Карфагеняне значительно расширили территорию в Ливии; и не только за счет земель коренного населения ? их же собратья, финикийские города, вынуждены были признать власть Карфагена, причем, далеко не номинально. Тяжелой данью были обложены все финикийские поселения (один только Малый Лептис ежегодно выплачивал 465 талантов), их обязали поставлять вспомогательные войска, а во избежание бунтов было приказано срыть все городские стены. Лишь старинный могучий город Утика избежал позорной участи, получив титул союзника.

Более жестоко карфагеняне обращались с подвластным ливийским населением. По словам Полибия, у деревенских жителей они забирали в качестве налога половину урожая, горожанам также увеличили выплаты вдвое. «При этом не было никакой пощады неимущим и никакого снисхождения; правителей отличали и ценили не тех, которые обращались с народом мягко и человеколюбиво, но тех, которые доставляли им наибольшие сборы и запасы, а с туземцами обращались крайне жестоко».

Вскоре ливийские приобретения стали лишь одной из частей карфагенских владений. В Испании они подчинили старинную тирскую колонию Гадес, а также богатейшие серебряные рудники. Еще раньше пунийцы (так называли карфагенян римляне) прибрали к рукам Балеарские острова. Карфагеняне не только остановили движение греческой колонизации на запад, но и отобрали у греков западную часть Сицилии. Корсика и Сардиния и даже Мальта также были благополучно присоединены к государству, позабывшему из-за удач о принципе мирного сосуществования, которого придерживались предки.

Пунийцы ревностно оберегали свои владения. «Современник Пунических войн, отец географии Эратосфен, свидетельствует, что карфагеняне бросали в море всякого попавшего в их руки мореплавателя, который осмеливался направляться к берегам Сардинии или к Гадесу» (Моммзен).

Еще более усилило могущество Карфагена, как ни парадоксально, бедствия метрополии, давшей когда-то ему жизнь. В 332 г. до н. э. Александр Македонский после длительной осады взял город Тир. Многолюднейший город мира достался великому завоевателю почти пустым. По свидетельству Диодора Александр велел повесить всех юношей, защищавших стены ? их «было не меньше 2 тысяч»; остальных пленных обратил в рабство ? таких «оказалось больше 13 тысяч». Цифры ничтожные для города, державшего в своих руках значительную часть мировой торговли.

Оказывается, что во время осады Тира «большая часть населения была увезена в Карфаген». Благодаря притоку соотечественников Карфаген превратился в могущественнейшее государство Средиземноморья. По свидетельству Страбона, накануне 3-й Пунической войны карфагеняне «владели в Ливии тремястами городов, а население их города составляло 700 000 человек».

Поражают воображение и сам город, застроенный шестиэтажными домами, и стены, сделавшие его неприступным. «Карфаген был расположен в самой внутренней части очень большого залива и был очень похож в некотором роде на полуостров, ? читаем описание Аппиана Александрийского. ? От материка его отделял перешеек, шириной в двадцать пять стадиев… Часть города, обращенная к морю, была окружена простой стеной, так как была построена на отвесных скалах, та же часть, которая была обращена к югу в сторону материка, была окружена тройной стеной. Из этих стен каждая была высотой до тридцати локтей (15 м), не считая зубцов и башен, которые отстояли друг от друга на расстоянии двух плетров (400 м), каждая в четыре яруса; ширина стены была тридцать футов (8.5 м); каждая стена делилась по высоте на два яруса, и в ней, бывшей полой и разделенной на камеры, внизу обычно стояли триста слонов и находились склады пищи для них. Над ними же были лошадиные стойла для четырех тысяч коней и хранилища сена и овса, а также казармы для людей, примерно для двадцати тысяч пеших воинов и четырех тысяч всадников. Столь значительные приготовления на случай войны были у них раньше сделаны для размещения в одних только стенах.

Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно было проплывать из одной в другую: вход же в них из открытого моря был шириной в семьдесят футов (22 м), и запирался он железными цепями. Первая гавань была предоставлена торговым судам, и в ней было много различных причалов; во внутренней же гавани посредине был остров, и как этот остров, так и гавань были охвачены огромными набережными. Эти набережные были богаты верфями и доками, рассчитанными на двести двадцать кораблей, и помимо верфей, складами, где держалось все нужное для оснащения триер».

Таким образом, владения пунийцев приблизились к городу, определенному судьбой стать могильщиком заносчивого Карфагена. Видимо потомки финикийских переселенцев особым чутьем определили, откуда исходит опасность, ибо с Римом, не имевшим большого веса в тогдашнем миропорядке, было заключено несколько мирных договоров в разное время. Общий смысл последнего соглашения был таков: для римлян закрыта Сицилия, а для карфагенян Италия. Впрочем, эти предосторожности карфагенянам не помогли: желание властвовать над миром оказалось сильнее любых клятв и дружеских договоров.

2. Человеческие жертвоприношения у карфагенян и римлян

«Чтобы теперь незамедлительно исправить свое упущение, они принесли в жертву от имени государства двести сыновей знатных родов; и еще не менее трехсот принесли себя в жертву добровольно»

    (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека.)

Свою религию карфагеняне привезли вместе со всем скарбом из Финикии. Их боги были суровы, а некоторые и весьма жестоки.

Верховным богом Тира (соответственно, и Карфагена) являлся Мелькарт. Он покровительствовал мореплаванию и финикийской колонизации. Мелькарт очень любил подвиги; его часто изображали борющимся со зверями или чудовищами ? потому греки отождествляли Мелькарта с Гераклом. Часто одеждой воинственного бога служила львиная шкура.

Богиню Тиннит (Танит) почитали во многих финикийских городах, но ее культ стоял на втором плане ? после богини Астарты, и лишь в Карфагене Тиннит пользовалась особым почетом. Богиня-дева, предстающая в образе луны, повелевала небом, управляла ветром и дождем, была покровительницей плодородия и деторождения.

Символом Тиннит был голубь; она изображалась в виде крылатой женщины с лунным диском в руках, прижатых к груди. В качестве средства передвижения богиня использовала льва.

Впрочем, к человеческим жертвоприношениям Тиннит имеет лишь косвенное отношение, поскольку часто изображалась в паре с богом Баал-Хаммоном, их принято считать супружеской четой. Даже обязанности у них были схожие: муж Тиннит ? бог солнца ? отвечал за плодородие земли и мужскую силу человека. Баал-Хаммон изображался в виде могучего старца с посохом в руке, наконечником которого был колос или сосновая шишка ? символы бессмертия и мужской плодовитости.

Греки отождествляли Баал-Хаммона с Сатурном.

Именно с мужем Тиннит ? этим благочестивым старцем ? и связана самая жестокая и бесчеловечная страница истории Карфагена. Дело в том, что Баал-Хаммону требовались человеческие жертвы, причем, бог был изысканным гурманом ? его аппетит могли удовлетворить только сыновья из самых знатных карфагенских семейств.

Какой родитель желает отдать собственного ребенка на публичное сожжение в печи Баал-Хаммона, если он не закоренелый фанатик? Хитрые карфагеняне нашли выход: они тайком покупали детей рабов и выращивали их для этой цели. Когда приходило время великой жертвы, карфагеняне с радостными лицами отдавали «своих» детей на съедение богу. (Радоваться полагалось не от того, что обманули бога, но сам процесс удовлетворения жестокой похоти Баал-Хаммона считался событием праздничным).

Жертвоприношение происходило следующим образом: «у карфагенян была медная статуя Сатурна, протягивающая вперед ладони рук, наклоненные к земле таким образом, чтобы мальчик, которого на них клали с целью жертвоприношения, соскользнул и упал прямо в глубокую огненную печь» (Диодор).

Так происходило долгое время, но в конце 4 в. до н. э. на Карфаген разом обрушились многие несчастья. В 309 г. до н. э. карфагенское войско потерпело страшнейшее поражение под стенами Сиракуз на Сицилии.

Удача настолько окрылила сиракузского тирана Агафокла, что он перенес войну на африканскую землю. Ему удалось захватить Тунет ? крупный город, подвластный Карфагену. Пунийцы спешно набрали новую армию и под руководством Бомилькара и Ганнона отправили навстречу грекам. И это карфагенское войско Агафокл разбил, один из военачальников ? Ганнон ? погиб. Узнав о неприятностях карфагенян, восстали подвластные им нумидийцы.

Мятеж нумидийцев удалось подавить, но следующая неприятность пунийцев ожидала на улицах самого Карфагена. В 308 г. до н. э. военачальник Бомилькар решил захватить власть в свои руки: в городе повсюду шли уличные бои, началась страшная паника, ибо карфагеняне решили, что в город ворвались греки Агафокла.

При таких обстоятельствах вполне естественной была мысль, что город постиг гнев богов. О том, что жертвоприношения Баал-Хаммону были не совсем должного качества, знало слишком много людей, и потому причину недовольства бога нашли скоро. «И когда был проведен строгий розыск, то среди предназначенных в жертву были найдены дети, специально подмененные и поставленные на место других, ? сообщает Диодор Сицилийский. ? Взвешивая все это в уме и видя теперь врага, стоящего у их стен, они были охвачены таким приступом суеверия, как будто полностью отвергли религию своих предков. Чтобы теперь незамедлительно исправить свое упущение, они принесли в жертву от имени государства двести сыновей знатных родов; и еще не менее трехсот принесли себя в жертву добровольно».

После такого жертвоприношения жизнь Карфагена начала налаживаться. Мятеж Бомилькара подавили, а его самого предали жестокой казни. Сицилийского тирана Агафокла не только выбросили из Африки, но и принудили заплатить большую контрибуцию.

Некоторые исследователи утверждают: поскольку история пишется победителями, римляне намеренно пытались очернить Карфаген, возводя на него небылицы. Дикий обряд прибавил немало дурной славы Карфагену и являлся одним из оправданий для римлян, стерших город с лица земли.

Однако в новейшее время археологи обнаружили в подвалах храма богини Тиннит множество керамических сосудов с прахом младенцев. Такие же погребальные урны во множестве обнаружены при раскопках других пунийских городов. Впрочем, то были дела давно минувших дней: во времена Пунических войн ни один античный автор не упоминает о человеческих жертвоприношениях у карфагенян ? они, как и остальные народы, перешли на животных. А вот сами римляне, изо всех сил старавшиеся опорочить заклятого врага, гораздо позже карфагенян отказались от страшных жертв.

Источники показывают, что в трудные времена римляне пытались добиться благосклонности богов примерно таким же изуверским способом. Один случай описывает Тит Ливий.

В 216 г. до н. э. римляне потерпели страшнейшее поражение при Каннах. В дополнение к этому несчастью сразу две весталки, Отилия и Флорония, были уличены в блуде – последнее событие для богобоязненных римлян было едва ли не страшнее поражения в битве с Ганнибалом. Одна весталка покончила с собой, вторую, по традиции, живой закопали в землю подле Коллинских ворот.

«Квинта Фабия Пиктора послали в Дельфы спросить оракула, какими молитвами и жертвами умилостивить богов, и когда придет конец таким бедствиям; пока что, повинуясь указаниям Книг, принесли необычные жертвы; между прочими галла и его соплеменницу, грека и гречанку закопали живыми на Бычьем Рынке, в месте, огороженном камнями; здесь и прежде уже свершались человеческие жертвоприношения, совершенно чуждые римским священнодействиям».

Ливий, пытаясь оправдать римлян, скромно пишет о необычности жертвы, чуждости ее римским священнодействиям… Однако из цитаты видно, что подобная практика была не такой уж и редкостью, если на Бычьем рынке существовало даже определенное место для обряда. И, конечно, ни религия, ни законы не запрещали такие жертвоприношения. Более того, римляне действовали по указанию Священных книг.

Несколько ранее, во время тяжелой войны с галлами 225–222 г. до н. э. римляне подобным же образом пытались умилостивить богов. Другой автор, Плутарх, также пытается смягчить недостойные деяния римлян: «Обычно избегающие всего варварского и чужестранного и в своих суждениях о богах следующие, насколько это возможно, греческой умеренности, римляне тут, когда вспыхнула эта война, вынуждены были покориться неким прорицаниям в Сивиллиных книгах и на Бычьем рынке зарыли живьем в землю двоих греков ? мужчину и женщину ? и двоих галлов ? тоже мужчину и женщину; по этой причине и до сих пор совершаются в ноябре тайные священнодействия, видеть которые грекам и галлам воспрещено».

А вот свидетельство Орозия о подобном мероприятии: «В третий год (227 г. до н. э.) могущественные понтифики нечестивыми жертвоприношениями бессовестным образом обагрили кровью несчастный город; ибо ведь децемвиры, следуя обычаю древнего суеверия, на Бычьем рынке погребли живыми галльского мужа и галльскую женщину вместе с гречанкой. Однако то магическое действо имело обратный результат, ибо те ужасные убийства чужеземцев, которые были совершены, римляне очистили от скверны позорной гибелью своих (воинов)».

О человеческих жертвоприношениях на Бычьем рынке сообщает и Плиний Старший.

Человеческие жертвоприношения римлян более известны нам в другой форме.

В 264 г. до н. э. Децим Юний Брут впервые устраивает гладиаторские игры в память о своем умершем отце. На Бычьем рынке было выставлено три пары бойцов, одновременно сражавшихся друг против друга.

Позже пролитие крови гладиаторов на арене станет любимым зрелищем римлян, но гладиаторский бой, устроенный Брутом был призван умиротворить дух богов. Именно как погребальная жертва, заимствованная у этрусков, гладиаторские бои будут еще долгое время проходить в честь умерших. И не случайно первый бой состоялся именно на Бычьем рынке, который, согласно сведениям античных авторов, и был местом принесения людей в жертву.

Индустрия жестокого развлечения развивалась и требовала новых, необычных грандиозных жертв. Кровавые жернова уничтожат сотни тысяч жизней на потеху толпе. Накануне спуска воды из Фуцинского озера в 52 г. Клавдий устроил навмахию (морскую битву), в которой участвовало 19 тысяч гладиаторов на 100 кораблях, разделенные на два враждебных флота: «сицилийский» и «родосский». И это только один бой!

Что есть битва гладиаторов? Театр, спорт или самое настоящее человеческое жертвоприношение???

3. Военные силы Карфагена

«В течение шестнадцати лет войны с римлянами в Италии Ганнибал ни разу не уводил своих войск с поля битвы; подобно искусному кормчему он непрерывно удерживал их в повиновении, огромные полчища, к тому же не однородные, но разноплеменные, сумел охранить от возмущений против вождя и от междоусобных раздоров».