Марк Красс. Роман-биография

Фимбрию нашли у алтаря. Это был уже не тот бесстрашный военачальник, что с двумя легионами преследовал Митридата и едва не захватил царя в плен. Загнанный в угол зверь обреченно смотрел на охотников, пришедших за его жизнью.

– Марк Красс, если не ошибаюсь? – зло прошипел Фимбрия.

– Да, я брат того, кто пал от твоей руки; я сын того, чья смерть на твоей совести. Долго я ждал этого часа. Ради него пришел с другого конца необъятных римских владений; теперь, подлый убийца, ты заплатишь за все.

– Ты очень похож на отца.

– Вставай, Фимбрия, и умри достойно.

– Ты хочешь убить меня в храме?

– Я выброшу тебя вон и прикончу в сточной канаве.

– Моя рука держит меч. Не думаешь ли ты, что отнять его у Гая Фимбрии будет легко? Храм оскверниться кровью, и не только моей.

– Меня не остановят даже боги. Я не побоюсь их проклятия, чтобы успокоить души отца и брата в царстве мертвых.

– Подожди, Красс, дай мне проститься с жизнью. Оставь храм, я сам выйду к тебе, – попросил вдруг Фимбрия. – Надеюсь, ты не откажешь в последнем желании римскому легату. Даже преступник имеет право на него.

Красс колебался.

– Обещаю, ты не будешь ждать долго.

– Я исполню твою просьбу, – наконец согласился Марк Красс, – но не пытайся бежать, храм окружен моими легионерами.

Некоторое время Красс ходил взад-вперед у подножия храма Эскулапа. Рука его нервно сжимала рукоять меча.

– Надо поторопить Фимбрию, Харон устал ждать его подлую душу. – Красс направился к последнему убежищу своего кровного врага.

– Подлец, он обманул меня! – воскликнул легат Суллы, едва сделал несколько шагов вглубь храма.

Фимбрия лежал на спине, в груди его торчал короткий меч. Рука, привыкшая убивать, продолжала в последней судороге сжимать оружие. И на этот раз она сделала свое дело умело и мгновенно. Лицо Фимбрии выражало удовлетворение, на устах застыла злорадная усмешка.

Вошедшие вслед за Крассом легионеры остановились в ужасе. По алтарю растекалось огромное кровавое пятно. Брызги крови окропили статую Аполлона, по преданию – отца Эскулапа.

Осквернить храм кровью считалось неслыханным святотатством. Если самоубийство происходило в храме, то вина ложилась на человека, из-за которого оно произошло. Поэтому товарищи Красса со страхом смотрели то на своего легата, то на кровь, грозящую им местью богов.

– Так было угодно богам, – сказал Красс и обернулся к легионерам. – Что вы застыли, словно статуи? Посмотрите на радостное лицо Аполлона и успокойтесь. Боги довольны, что избавились от присутствия этого человека.

Красс оказался достойным учеником Суллы.

От Брундизия до Рима

Весной 83 года Луций Корнелий Сулла высадился в Брундизии.

Его легионеры неохотно покидали Азию, где были полными хозяевами, они втайне завидовали товарищам, оставшимся там под началом Луция Лукулла. Легионеры не боялись новых войн и походов, но предстояли битвы не с чужеземцами, а с братьями.

Сулла знал настроения своих воинов и опасался, как бы они не разбежались по домам, едва ступив на италийский берег. Ведь предстояла трудная и кровавая война с их же соплеменниками, а надежды на большую добычу не было. Что греха таить, многие воевали из-за денег; рискуя жизнью, они надеялись обеспечить себе сносное существование, а наиболее дальновидные – и безбедную старость.

До сих пор легионеры Суллы не испытывали недостатка ни в чем; даже самые алчные были довольны вознаграждением после походов и битв. Проконсул сквозь пальцы смотрел на такие «шалости» воинов, как сожженные и разграбленные города, опустошенные селения, проданные в рабство мирные жители. Все это он мог позволить в Греции и Азии, но не в Италии.

– Римляне! – начал свою речь Сулла накануне отплытия. – Я не оговорился, называя так всех вас. Хотя в строю стоят и греки, и испанцы, и прочие народы – все вы после войны получите римское гражданство. Каждому дадут надел земли в Италии или в одной из римских провинций, чтобы вы могли достойно встретить старость. Но это все, что я могу обещать. Заранее предупреждаю: не рассчитывайте на богатую добычу – вам будет принадлежать лишь то, что захватите на поле боя. Я запрещаю притеснять и грабить римлян или союзников. Топор ликтора ждет каждого, на кого пожалуется мирный римлянин. Возможно, придется сократить ваше жалование. Я не хочу скрывать, что единственный источник поступления денег – это провинция Азия. Она разорена Митридатом и Фимбрией; едва ли Лукуллу удастся собрать налоги и недоимки за прошлые годы. В остальном – все как обычно: противник превосходит нас в несколько раз, но с нами удача и умение побеждать. Вашу силу и доблесть узнали Греция и Азия, настал черед показать их Риму.

Луций Сулла был уверен, что некоторые слова его речи вряд ли понравятся легионерам, но обманывать их он не мог. Проконсул всегда заботился о воинах, как о собственных детях, и полагал, что вправе рассчитывать на их преданность. Однако реакция легионеров была неожиданной даже для Суллы Счастливого. Воины единодушно принесли личную клятву своему военачальнику. Они предоставили ему право распоряжаться не только их жизнью и судьбой, но также имуществом. Едва Сулла намекнул на будущие денежные затруднения, как легионеры начали сбор пожертвований на предстоящий поход; каждый нес полководцу свои сбережения. Несли не только римляне, но и греческие наемники и даже набранные Лукуллом киликийские пираты.

Растроганный Сулла долго благодарил легионеров, но от их денег отказался. Казна пока еще была полна греческих сокровищ, нетронутыми лежали и две тысячи талантов, полученные от Митридата.

Сулла высадился в Италии с войском около сорока тысяч человек. Общая численность армий его противников составляла примерно двести тысяч.

Удача не покинула Суллу Счастливого и на родине. Крупнейший италийский порт Брундизий без сопротивления открыл ему ворота. В благодарность за этот поступок Сулла освободил жителей Брундизия от податей. Здесь же проконсул получил известие, что его злейший враг Цинна убит собственными легионерами.

Слухи о высадке Суллы быстро разлетелись по стране, со всей Италии к нему начали стекаться сторонники. Одним из первых пришел Квинт Метелл Пий, бежавший из Африки и до сих пор скрывавшийся с преданными людьми в горах Лигурии. Рад был Сулла и переходу на его сторону Луция Филиппа, бывшего ранее консулом. Он поручил консуляру отвоевать остров Сардинию и заняться там сбором продовольствия для своего войска. Вслед за Луцием Филиппом в лагерь Суллы потянулись и другие знатные марианцы: Квинт Лукреций Офелла, Публий Корнелий Цетег, Гай Веррес.

Но наибольшее удовольствие Суллы вызвал приход двадцатитрехлетнего Гнея Помпея. Юноша находился на службе у Цинны и пользовался личным расположением консула Карбона.

Помпей оставил войско популяров и отправился в Пицен, как только узнал о высадке Суллы в Брундизии.

В этой области семья Помпеев владела огромными земельными участками и оказывала большое влияние на жизнь края. Население Пицена, состоящее в основном из старых римских граждан, было недовольно действиями Мария, Цинны и Карбона, которые раздавали почетное римское гражданство всем италийским народам. Поэтому Помпей без особого труда набрал три легиона и захватил большой город Ауксим.

Вести о восстании в Пицене дошли до Рима; против Помпея выступили сразу три войска под началом Каррины, Целия и Брута. Они решили окружить мятежный край с трех сторон, но Помпей оказался проворнее своих врагов. Улучив момент, он напал на Брута. Пренебрегая опасностью, юноша первым вступил в бой с галльской конницей. Ему удалось поразить дротиком начальника вражеских всадников, что привело к панике в рядах Брута и всеобщему бегству.

Между Карриной и Целием начался раздор, и они вслед за Брутом покинули Пицен. Помпей же приобрел немалую славу и во главе трех легионов явился в лагерь Суллы.

Увидев приближающегося Помпея, Сулла спешился и пошел навстречу. Юноша соскочил с коня.

– Приветствую тебя, Луций Сулла Счастливый император! – в волнении воскликнул он.

– Привет и тебе, Гней Помпей император!

Под одобрительные возгласы обоих войск Сулла обнял юношу.

Обычно легионеры привыкли видеть своего проконсула холодным и сосредоточенным, но прибытие в лагерь легионов Помпея совершенно преобразили сурового любимца Афродиты. Он много шутил, улыбался, подбадривал своих легионеров обещанием скорой победы и каждому ставил в пример мужество Помпея. Не миновала сия участь и Марка Красса.

– Каков Помпей! Набрать три полных легиона, повозки, доверху груженные продовольствием, снаряжение в идеальном порядке! Обратить в бегство сразу три войска! Вот он, настоящий римский герой!

Красс не разделял восторгов своего военачальника.

– Ты слишком много внимания уделяешь Помпею, Сулла Счастливый. Победа его не столь значительна, чтобы приветствовать мальчишку почетным званием император. К нам пришло множество сенаторов и даже два консуляра: Квинт Метелл и Луций Филипп. Им могут не понравиться почести, оказываемые простому всаднику.

– А кто-нибудь из отцов-сенаторов привел три легиона?

– Видно, им не представилась такая возможность, – пожал плечами Красс.

– Довольно, Марк, я понял тебя. Ты завидуешь удаче Помпея, но я могу любому предоставить возможность отличиться.

– Я готов выполнить любой твой приказ, Луций Сулла Счастливый, – бодро ответил Красс, в душе сожалея, что не смог сдержать своих чувств.

– Не повторить ли тебе, Марк, подвиг Помпея? Ведь род Красса не менее известен в Риме, чем род Помпея; в особенности благодаря твоему отцу ? бывшему консулу и цензору.