Второе пришествие. Рассказы и сказки

– Помолчи, и так тошно, – ответил рыцарь.

– Вот сюда, – сказал стражник, открывая дверь темницы, как и велел герцог, самая лучшая камера, проходите.

Рыцарь вошёл. Тяжело лязгнули засовы на железной двери, и бедный, несчастный рыцарь оказался в темнице. Через узкое, забранное решёткой окно была видна дворцовая площадь. По ней сновали какие-то люди, тащили доски, бревна, и рыцарь понял, что они будут сооружать эшафот, видимо, герцог не намерен был надолго откладывать взыскание карточных долгов.

Ночь прошла в отчаянии и тревоге. Несчастный рыцарь думал о бедной принцессе, которая напрасно будет ждать его возвращения из дальних чужих краев. Он сгинет здесь, на чужбине, и никто не узнает о его судьбе, никто не придет к его могиле, никто не проронит на неё слезу, не положит букетик полевых цветов.

Наутро в темницу к рыцарю вошёл герцог с палачом.

– Приветствую Вас, храбрый рыцарь, я понимаю, как Вам не терпится вернуть мне карточный долг, но должен Вас огорчить, ещё не готов эшафот, так что придётся немного обождать, думаю, самое позднее – завтра, мы сможем произвести расчет.

Рыцарь молчал.

– Чем казнить будем, мечом или топором? – спросил палач.

– Можно мечом, а можно и топором – ответил герцог де» Гир, – это уж пусть господин рыцарь выбирает, его голова – стало быть, ему и решать. Что скажите, господин рыцарь? Как Вам будет угодно, я ведь, знаете, по натуре демократ.

– Как воин и рыцарь, я предпочёл бы погибнуть от меча.

– Вот-вот, видите, господин палач – вот это ответ достойный рыцаря и мужчины!

– Всё ясно, – ответил палач – значит, стало быть, топором.

Они ушли, вновь оставив рыцаря одного со своими мыслями, а мысли, доложу я вам, были скверными. Весь день ходил он из угла в угол своей темницы, а ночью прислонился к решетке окна и, незаметно для себя задремал. Проснулся он от того, что кто-то лизнул его в нос жестким шершавым языком. Несчастный рыцарь открыл глаза и увидел, как сквозь решетку пыталась протиснуться драконья голова.

– Привет, мой рыцарь – прошипела она – еле тебя разбудил, ну ты даешь, спишь в ночь перед казнью как младенец в колыбели.

– Ну вот, дракон, как видишь, я проиграл.

– Да что ты, бог с тобой! Как же ты проиграл, когда ты выиграл! Я ведь говорил, что признаю только честную игру, а герцог, шельма этакая – махлевал, у него лишний туз был в колоде, и как ты этого не заметил? Ну да ладно, все равно теперь я принадлежу тебе и готов выполнить любое твоё желание.

– Для начала вытащи меня отсюда.

– Ну, это проще простого, могу расплавить решетку огнём, это мне запросто, ну сущие пустяки, знаешь какую температуру я могут развить все мои семь голов? Больше тысячи градусов! Ни один металл не выдержит.

– Но тогда ведь и я сгорю вместе с этой решёткой.

– Да, пожалуй, сгоришь, как я сразу об этом не подумал? Значит, вытащить отсюда я тебя не смогу. Так что проси всё что угодно, но только не это, чего не могу, того уж никак не могу.

– Тогда иди прочь, болван. Какой мне толк от тебя, раз ты спасти меня не можешь!

– Ну почему же это не могу? Спасти могу, за этим сюда и пришел, а вот вытащить, никак не получится. Тут дело такое, подумать надо, у меня ведь семь голов, до чего одна не додумается, то какая-нибудь другая обязательно додумается.

– Ну, так думай скорее, а то у меня-то голова одна, и ту скоро отрубят по твоей милости!

– А я тебя предупреждал, внимательно надо было за картами следить, что на руках, что вышло, что осталось, тогда бы сообразил, когда лишняя карта появилась. Так вот, я придумал, что нам делать!

– Что?

– Ждать.

– Чего ждать?

– Ждать, когда тебе отрубят голову!

– О, дурьи твои семь драконьих голов! Выход он придумал, называется!

– Не гневайся, рыцарь – я пошутил. Шутки у меня такие.

– Дурацкие шутки!

– Шутки может и дурацкие, но ждать всё равно придется. Вот выведут тебя на эшафот, поднимет палач топор, тут я схвачу тебя и унесу, и всем объявлю, что герцог де» Гир мошенник, и в карты он никак не выиграл, а наоборот даже проиграл. Ты не беспокойся – я рядышком буду, вон там, на крыше дворца.

Наконец наступило утро. На площади собралась огромная толпа народу. Каждому хотелось увидеть того дурака, что сам подставил свою голову под топор, вызвавшись играть с герцогом в карты. Бедного рыцаря вывели на эшафот. Герцог выступил перед народом, объявив о проигранной рыцарем карточной игре, и о том, что благородный рыцарь, стремясь во что бы то ни стало поскорее вернуть карточный долг, готов сам положить голову на плаху. Рыцарь обозрел площадь, поднял взгляд на крышу дворца, но никого там не увидел. «Ну, всё – подумал рыцарь – злую шутку сыграл со мной дракон, последние секунды сидит моя голова на плечах».

Он положил свою голову на плаху. Всё похолодело внутри, мысли ушли, наступила пустота, в глазах потемнело, и он почувствовал, как палач поднимет топор. Но тут, какая-то сила подхватила его, рванула вверх и понесла, понесла, понесла. Он слышал громовой голос дракона, всеми головами одновременно объявивший о мошенничестве герцога, слышал дикий рев перепуганной толпы внизу под собой, слышал брань и ругательства, истекающие из уст благородного герцога, но всё это было как во сне.

Приходить в себя понемногу он только тогда, когда дракон принёс его в темный лес, на туже самую поляну, где состоялась их первая встреча.

Он ещё не осознавал того, что действительно избавился от смертельной опасности, он ходил в замешательстве по поляне, что-то искал, чего-то не хватало ему, что-то мучило его, не давало покоя; и он вдруг воскликнул:

– Лошадь! Лошадь моя где? Она же там, в конюшне у герцога осталась!

– Зачем тебе лошадь? Сам чуть головы не лишился – лошадь ему подавай! На кой черт тебе эта лошадь? На мне полетишь!

– Лошадь, лошадь – мне лошадь нужна! Какой я рыцарь без лошади?!

– Да вот она, твоя лошадь, – недовольно ответил дракон, – за той березой стоит, я ее ещё вчера у герцога из конюшни забрал.

Увидев лошадь, рыцарь облегченно вздохнул и успокоился, только сейчас он поверил, что всё худшее уже позади.

– Ну вот! Ну вот, мой рыцарь! Я же говорил, я же говорил, что всё кончится хорошо! Семь голов, мои мудрые семь голов – кое-что это всё-таки значит! Одна голова – хорошо, а семь ещё лучше – это у нас, драконов, поговорка такая. А вот сосед у меня был, трехглавый дракон, так тому, если о чём надо было подумать, так приходилось всё время на троих соображать. Горький пьяница был этот трехглавый дракон. А всё потому, что три головы, и никак эти головы между собой поладить не могли, потому и спился. Ну что такое три головы? Чушь какая-то. То ли дело – семь голов! Ну, всё, теперь я твой навеки веков! Всё, конец! Конец злым делам, теперь добрые дела начинаются! Да мы с тобой таких добрых дел наворочаем! Все драконьи головы говорили одновременно, перебивая друг друга, радуясь и ликую.

– Да, всё, конец. – Произнес рыцарь, но выражение лица его было мрачно. Однако дракон не обратил на это внимания, его несло.

– Нет, не зря, не зря я служил у волшебника Альбукара, кое-чему я всё-таки научился. Я могу видеть будущее, я вижу твоё будущее, рыцарь, и оно прекрасно! Ты женишься на принцессе, ты получишь в приданое королевский трон. Ты будешь самым благородным и справедливым королем в мире. И я буду постоянно с тобой, теперь мы одной веревочкой связаны. Куда ты – туда и я, нам никак теперь нельзя друг без друга. У вас с принцессой будут дети, а я буду воспитывать их, буду катать их на спине высоко над землей и учить их разным волшебным наукам.

– Да ты что, где же ты видел, чтобы драконы детей воспитывали? В какой сказке это было?

– Да что сказки, что сказки – кончились старые сказки, мы теперь новую, добрую сказку напишем!

– Ты что, дракон, серьезно думаешь, что король пустит тебя во дворец?

– А что? Жил же я во дворце и у Альбукара, и у де» Гира. Не переживай, не пропадем! Ведь, я теперь твой, твоё желание для меня – закон! Как скажешь. Не пустят во дворец? Так я могу и в сарае жить! Мне все равно где, лишь бы недалеко от тебя. Так, чтобы ты всегда знал, где меня найти, если понадоблюсь.

– Так ты правду говоришь, что выполнишь моё любое желание?

– Правду, правду, мой рыцарь, сущую правду.