Счастливчик Ген

Сегодня, после утренней тренировки, на которой присутствовал и Ник, я собрал вокруг себя всех, включая Кару, и рассказал о своих планах:

– Через несколько дней я вас надолго покину. Думаю, что путешествие займёт три декады, но мы можем задержаться. Я вместе с братьями и караваном выезжаю к горам. Это очень важная поездка, от результатов которой будет многое зависеть. Мы не можем ждать хорошей погоды. Со мной будут три десятка братьев, а на тракте достаточно постоялых дворов, поэтому за меня можете не волноваться. А вот я за вас тревожусь. Кара, присмотри за девушками, а они пусть помогут тебе. Слишком много женских ножек ты оттоптала своим появлением, слишком много надежд пошло прахом, а женщины такого не прощают. Ты, Ник, тоже присматривай, да не так, как в прошлый раз. В случае чего беги к помощнику капитана, проси гвардейцев и скачи к моим магистрам, они помогут.

– Я еду с тобой! – безапелляционно заявила Алина. – Я купеческая дочь и к такому подготовлена!

– Мне всё равно, чья ты дочь, главное, что ты одна из тех, без кого моё существование теряет смысл. Поэтому, а также потому, что Лану нельзя оставить одну, ты тоже останешься дома. Я должен спокойно делать дело, а не постоянно оглядываться, где ты и что с тобой!

– А как же я без тебя? – растерянно спросила Лана, на глазах которой заблестели слёзы.

– Вам будет нелегко, – согласился я, – мне без вас – тоже, но это обязательно нужно сделать. В конце концов, прочность чувств проверяется разлукой, а вы у меня девочки сильные. Учись игре на вилоне, повышайте мастерство на тренировках, а вот поездки в гости лучше прекратить.

– Не беспокойтесь, мастер, – заверила меня Кара. – Я так загружу их тренировками, что все дурные мысли разом уйдут. Ну и присмотрю, само собой.

– Может быть, я с тобой? – без всякой надежды спросил Ник, уже зная, что я ему отвечу.

– Твоё место здесь, – сказал я. – Поход связан с секретами ордена, к тому же я не имею права брать тебя с собой в такую поездку без согласия родителей.

После этого разговора жёны старались не отходить от меня ни на шаг, ловя каждый миг близости, а ночи… Впрочем, об этом лучше умолчать.

В ордене решили, что в поход поедут десять братьев. Я не врал жёнам, говоря о тридцати сопровождающих, потому что вначале думали взять больше людей. Позже решили не путешествовать толпой, чтобы привлекать к себе меньше внимания. К тому же трудно устроить столько людей на постоялых дворах, особенно после Тарска. В дорогу купили три десятка крепких лошадей из расчёта, что десять используем для перевозки грузов, а остальные пойдут под седлом. При возвращении можно было не пользоваться сменными лошадьми, а загрузить лишних селитрой. Для перевозки были заказаны большие кожаные сумки. Матерчатые мешки не годились из-за характера груза. Стоило попасть с ними под дождь…

Сегодня мне сообщили, что всё готово, и я назначил выступление на завтра и направился говорить с королём. Он ждал Кару с тренировки, а я сегодня не пошел на занятия, чтобы лучше отдохнуть перед дорогой. Следуя его примеру, без стука открыл незапертую дверь гостиной и вошёл. Игнар в ожидании Кары играл сам с собой в шахматы.

– А, это ты! – обрадовался он. – Уже закончили свою тренировку? Садись, сыграем партию, пока нет Кары.

– Я сегодня не тренируюсь и зашёл с серьёзным разговором. Завтра уезжаю по делам ордена декады на три в горы на юге. Экспедиция большая и хорошо подготовлена, так что для меня нет опасности. К вам будет просьба присмотреть за моими жёнами и Карой. Она сильная, но немного самоуверенная женщина, и её появление многим здесь нарушило планы. Я говорил с женщинами, и они будут помогать друг другу, но и ваша помощь не будет лишней. Ник, хоть и мальчишка, тоже будет наготове и в случае опасности задействует орден. А если я вдруг не вернусь, не бросайте их одних.

– Этого мог бы не говорить, – ответил Игнар. – Лана моя дочь, а Алина – это вообще чудо, на неё хочется молиться. Тебе обязательно ехать?

– Да, это связано с подготовкой ответа на случай, если посланцы богов всё-таки начнут свои игры. Если ждать до лета, я могу не успеть.

– А если никто ничего не начнёт?

– Тогда всё, что я приготовлю, так и останется лежать в подвале моего замка под охраной ордена. Мне война нужна не больше вашего.

– Езжай спокойно. На время твоего отсутствия я приставлю к твоим жёнам надёжных людей, да и за Карой присмотрят. Они опытны в таких делах и знают, что в случае какой-то беды с подопечными с них живьём сдерут шкуру. Посидят пока твои жёны во дворце без балов, тем более что ты должен вернуться к началу зимы. И только попробуй этого не сделать! Лану ждёт трон, и ты не можешь оставить её с этим одну.

Когда я вернулся домой, жёны уже помылись после тренировки и надели свои халаты. Мне не хотелось им говорить, что завтра расстаемся, но молчать было нечестно, и я сказал. Лана, как я и ожидал, заплакала, Алина оказалась покрепче, но и она покусывала губы, чтобы не разреветься.

– Мне тоже с вами плакать? – спросил я. – Что же это вы меня заранее хороните?

– Не смей так говорить! – вскинулась Алина. – Это просто печаль от разлуки, а не то, о чём ты сейчас сказал! Пойдём в спальню, до обеда ещё много времени. Я хочу с тобой полежать. Просто обнять и лежать, и ничего больше.

– А я? – сквозь слёзы выкрикнула младшая.

– И ты тоже, – согласилась Алина. – Куда же мы без тебя?

Они коллективными усилиями освободили меня от одежды, сбросили свои халатики, под которыми ничего не было, и полезли обниматься. Конечно, долго я такого не выдержал, и «просто лежанием» дело не ограничилось.

– Я хочу, чтобы ты знал, – сказала Алина, когда мы успокоились. – Я не уверена, но, кажется, у нас будет ребёнок. Так что ты обязательно возвращайся. Очень плохо, если у ребёнка нет отца. Не надо меня так целовать, а то я опять заведусь, и мы опоздаем на обед. У нас впереди целый вечер, успеешь доказать свою любовь!

После обеда нас навестил Маркус.

– Вот приехал с последним визитом, – сказал он мне. – Завтра не увидимся. Ты должен быть со своим конём за две свечи до рассвета возле южных ворот. К этому времени там уже будут братья. На воротах стоят сочувствующие ордену люди, так что о караване болтать не будут. Я привёз с собой трёх телохранителей для твоей семьи. Надо дать команду, чтобы их пропустили. Поселишь их где-нибудь поблизости, и будут постоянно по одному дежурить у дверей.

– Пойдём, – сказал я. – Я тебя провожу и заберу твоих людей, а заодно дам команду конюхам, когда надо оседлать Зверя. А братьев я поселю в помещении для слуг. Мой слуга пока не нужен, а служанка поболтается в коридоре, и твоим парням будет не так скучно.

Я сделал все дела и послал своего слугу на кухню.

– Заберёшь ужин и мясо для Защитника и оставишь в большой гостиной. До моего приезда ты здесь не нужен.

Жёны сидели в гостиной и ждали моего возвращения.

– Сейчас слуга принесёт ужин, – сказал я им. – Поедим сами и накормим ларшу, а потом идём в спальню, и делайте со мной что хотите!

– Больше всего я хочу никуда тебя не пускать! – сказала Алина. – А всё остальное… Как там в твоей поговорке? Перед смертью не надышишься? Так и мне тебя всегда будет мало. Не будем мы тебя гонять. Тебе надо выспаться перед дорогой, а вставать рано.

Я проснулся раньше того времени, которое для себя наметил, осторожно встал с кровати, не разбудив спящих жён, и быстро собрался в дорогу. Съел остатки вчерашнего ужина, надел плащ, захватил собранную дорожную сумку и вышел в коридор, заперев дверь своим ключом.

– Отдашь принцессе с герцогиней, когда проснутся, – приказал я дежурившему брату, передавая ему ключ. – И удачи вам.

– И вам удачи, мастер! – ответил он, уважительно поклонившись. – Мы их сбережём.

До ворот я хотел добраться один, но старший наряда гвардейцев не позволил.

– Приказ короля, милорд, – сказал он мне, давая знак двум своим подчинённым следовать за мной. – Не велено отпускать вас без сопровождения.

Я не стал возражать и проехался до ворот в их компании. Там уже ждали трое братьев с заводными лошадьми. Увидев, что я не один, гвардейцы попрощались и отправились обратно. Нам пришлось подождать, пока прибудут остальные братья и грузовые лошади, после чего стражники открыли ворота, и мы выехали на тракт. Шагах в десяти от ворот брусчатка закончилась и началось то, что здесь называли дорогой. Ноги лошадей по щётки ушли в липкую холодную грязь. Они побрели по тракту, с усилием выдёргивая ноги из грязи, наверняка проклиная двуногих недоумков, обрёкших их на такую муку неизвестно за что. Так мы ехали часа три, после чего поменяли лошадей. Я тоже сменил Зверя на чёрную кобылу и взял жеребца в повод. Так мы пересаживались ещё два раза, пока не добрались до большого постоялого двора. Чистить и заводить лошадей в конюшню пришлось самим, так как хозяин на сезон дождей отпустил конюха домой в расположенную неподалёку деревню. Братья хотели избавить меня от этой работы, но Зверя я всё-таки почистил и накормил сам, оставив им заводную лошадь. Слава богу, что повар был на месте, и через два часа нас накормили горячей кашей с мясом и распределили по комнатам. Для помывки не было условий, поэтому каждый чистился как мог. За сегодняшний день мы проехали немногим больше шестидесяти лиг. До заката было немало времени, но лошади устали, и мы не успели бы дотемна добраться до следующего постоялого двора, поэтому решили двинуться в путь на рассвете и договорились с хозяином о раннем завтраке. На следующий день всё повторилось с той разницей, что мы сделали на пересадку больше и пропустили один постоялый двор, пройдя за день лиг восемьдесят.

– Завтра местность начнёт повышаться, – сказал мне Мишан. – До обеда ещё будет грязь, а потом дорога станет лучше, так что после ночёвки дня за три доберёмся до гор. А потом ещё день ехать до пещер.

– А когда будет Тарск?

– Так завтра и будет. Мы остановимся на одном из его постоялых дворов. До гор это единственный город на нашем пути, да и в горах будет не город, а посёлок горняков.

Так всё и вышло. Помучившись несколько часов, мы выехали на более сухой участок дороги. Лошади сразу пошли быстрее, и до темноты мы миновали городские ворота Тарска и остановились на один из его постоялых дворов. Здесь уже были постояльцы, но мест хватило. Утром, после завтрака, несколько братьев сходили на местный рынок и докупили продовольствие и овёс. Загрузив купленное на своих лошадей, мы выехали из города и двинулись дальше. На следующий день, на ночёвке, случилось небольшое происшествие. В караване среди братьев была одна сестра. Очень красивая девушка, которая не выделяла никого из парней и поддерживала со всеми только дружеские отношения.

На свою беду, на неё положила глаз ночевавшая на одном с нами постоялом дворе подвыпившая компания возчиков, которые везли в Тарск слитки железа. Они сидели в трапезной и ели кашу с мясом, обильно запивая её брагой, когда мы в сопровождении хозяина заселялись в свои комнаты.

– Смотри, какая птичка! – указал рукой один из возчиков на идущую следом за мной Лашу и, повысив голос, окликнул девушку: – Краля, не согреешь кровать одинокого и щедрого мужчины?

– Подержи, Крон, – сказала Лаша и сунула в руки идущего за ней брата свои сумки. – Эти придурки слишком накачались брагой и по-хорошему не уймутся. Разрешите, мастер?

– Помощь нужна? – спросил я.

– Справлюсь сама, – ответила она, повернулась и пошла к возчикам, улыбаясь здоровому мужику, который с предвкушающей ухмылкой начал выбираться из-за стола.

Первый удар хрупкой девушки заставил здоровяка согнуться пополам, при этом он со всего размаха стукнулся лицом об стол и изверг содержимое желудка в тарелки приятелей. Вторым ударом его вынесло из-за стола вместе с табуретом. Несколько секунд до пьяниц доходило, что произошло, а пострадавший ворочался на полу, силясь вдохнуть воздух. Лаша была одним из лучших мастеров рукопашного боя ордена и отличалась независимым характером. Она не терпела выпивох, а если те ещё покушались на её честь…

Возчики вскочили из-за стола, при этом двое вытащили кинжалы, а третий схватил кнут.

Девушка смерила мужиков безразличным взглядом и спокойно сказала:

– Ещё один шаг, и я оторву вам яйца. Незачем плодить таких же ублюдков, как вы сами. А тем, кто хватается за оружие, вдобавок переломаю кости. – Она резким ударом руки по столешнице соседнего стола отломила кусок доски сантиметров в пять толщиной, бросила для хозяина серебряную монету на починку и пошла к вещам, провожаемая взглядами начавших трезветь возчиков.

Пьяный угар отступил, и они поняли, что мы одна компания. Ни у кого уже не было желания заступаться за пострадавшего приятеля, и его удержали, что-то объясняя на ухо и показывая на нас руками.

Мы забрали свои вещи и пошли за хозяином, который был рад тому, что не будет драки. Братьев заселяли в комнаты по два-три человека, а у меня и Лаши они были на одного. Оставив вещи, мы спустились вниз принять пищу. Возчики уже удалились в свои комнаты, и мы были в трапезной одни. Лаша, попросив разрешение, села за один стол со мной.

– Не скажешь, как удалось сломать дерево такой толщины, да ещё твоей ладошкой? – спросил я.

– Это несложно, мастер, – ответила девушка. – Край столешницы не скреплён поперечиной, а била я ребром ладони вдоль волокон. Ладонь можете посмотреть.

Она протянула мне руку. Нижнее ребро ладони представляло собой сплошную мозоль.

– Вот надо было тебе так уродовать руки? – сказал я. – Женская рука создана дарить нежность и ласку, а не ломать кости.

– Эти руки могут делать всё, о чём вы говорили, – возразила она. – Если будет желание, вы сможете в этом убедиться. Для вас я готова согреть постель.

– Не будем об этом, Лаша, – смутился я. – Я женат и люблю своих жён.

– А при чём здесь это? – не поняла она. – Я не добиваюсь вашей любви, мастер, и не посягаю на права ваших жён. Просто хотела подарить себе и вам немного радости. Воздержание вредно для мужчин, а занятия любовью снимают усталость. Но раз вы не хотите, не смею настаивать.

Слуга принёс еду, прервав этот неприятный для меня разговор. За едой я невольно время от времени бросал взгляды на девушку. Она была очень славная, и я не сомневался в том, что если бы не был женат, то без колебаний принял бы её предложение. Больше никаких происшествий не случилось, и через два дня мы прибыли в посёлок горняков. Железо добывалось не в самих горах, а в нескольких лигах севернее, поэтому и построились недалеко от месторождения, возле небольшой горной речки. В нём был только один постоялый двор, да и то небольшой, скорее, даже трактир, к которому хозяин пристроил несколько комнат. К счастью, других постояльцев не было, так что, хоть и с трудом, но все поместились. При этом мне пришлось делить одну комнату с Лашей. После позднего ужина мы разошлись по комнатам. Я пропустил девушку в комнату и сказал, что подожду в коридоре, пока она ляжет.

– Зачем, мастер? – не поняла она. – Я вам мешаю?

– Мешать буду я, – неуверенно ответил я.

– Вы боитесь, – сделала она вывод. – Заходите в комнату, поговорим.

Мы зашли в небольшую комнатушку, и я от души чертыхнулся. Как и говорил хозяин, здесь были две кровати, но сдвинутые вместе и такие узкие, что лежать на них, не соприкасаясь, было невозможно, а раздвинуть не получалось из-за отсутствия свободного места.

– Сядьте, мастер и послушайте, – сказала Лаша. – Я очень хорошо знаю мужчин, причём знаю во всех смыслах этого слова. В прошлом я была жрицей Лакриши. Вижу, что вы не поняли. Она не только богиня плодородия, но и любви, поэтому опытные наставники учили нас всему, что люди в ней используют. Учили и особенностям поведения мужчин. У вас две красавицы-жены, которые каждый вечер дарят вам свою любовь. К такому быстро привыкают, как к пыльце шохи, и с большим трудом и недолго могут без этого обходиться. Прошло несколько дней, но вам уже тяжело без женщины, а что будет дальше? Я вам предложила себя без всяких задних мыслей, просто сбросить напряжение, но вы почему-то предпочитаете мучиться.

– Я люблю своих жён и не хочу им изменять.

– А в чём измена? – не поняла она. – Измена – это когда ради одной женщины бросают другую, забывая и о своей любви, и об обещаниях. Вы боитесь, что после ночи со мной променяете своих жён на меня?

– Не в этом дело! – ответил я. – Я иначе воспитан. В моём мире близость с другой женщиной, пусть даже кратковременная, однозначно трактуется как измена.

– Но сейчас вы в другом мире, – возразила она, – и здесь другая мораль. Здесь женщина будет рада, если в длительной поездке найдётся та, которая поможет её любимому пережить разлуку, лишь бы это не отразилось на их отношениях. Но когда любят по-настоящему, такого не боятся. По слухам, вы и вторую жену не хотели брать из-за своего воспитания. Думаете, вашим жёнам будет приятно, если вы проворочаетесь рядом со мной всю ночь в попытках задавить свои желания?

Вот тут она меня уела, крыть было нечем. Но я не мог через себя переступить.

– Нет, – сказала она, – с вами надо не так.

Не говоря больше ни слова, она начала быстро раздеваться, освобождаясь от своего походного кожаного костюма. При этом девушка встала так, чтобы перекрыть мне путь к двери. Оставшись в одной нижней рубашке, она вдруг медленно и плавно закружилась на месте в странном завораживающем танце. Я просто не мог оторвать от неё глаз. Одна поза перетекала в другую, рождая растущее желание и смывая все мысли. Я пришёл в себя уже в постели, когда всё закончилось. Видимо, она выжала меня полностью, так как прижимающееся ко мне женское тело уже не вызывало абсолютно никаких желаний. Хотелось только спать.

– Спасибо, мастер, – шепнула девушка. – И не корите себя понапрасну: танцу Лакриши не может долго сопротивляться ни один мужчина.

Всю ночь я проспал как убитый, а проснувшись под утро, отодвинулся от заворочавшейся Лаши, встал с кровати, оделся и спустился в трапезную. Я был ей благодарен, но чувствовал себя неловко и не хотел продолжения. Признавая справедливость её доводов, в душе всё равно испытывал стыд. После завтрака, когда уже совсем рассвело, мы выехали к горам, которые заняли весь горизонт, понемногу увеличиваясь в размерах. Горы были не очень высокие, многие без снежных шапок.

– Лучшее время в горах – это лето, – сказал ехавший рядом со мной Мишан. – Когда тепло и солнце освещает вершины, сердце радуется. А сейчас они рождают только печаль и давят на душу.

Я удивился сентиментальности бывшего охотника. На меня горы не давили, было просто интересно. Понял я его уже позже, когда мы пообедали на ходу и вплотную приблизились к горам. Мрачные каменные громады, казалось, нависали над головой, рождая безотчётное чувство тревоги. Мишан вёл нас из посёлка не по прямой, а забирал на восток, чтобы быстрее выйти к тому участку горной гряды, где были пещеры. До вечера нам удалось добраться до места и разбить лагерь у подножья горы, от которой, по словам проводника, было три свечи ходу до ближайшей пещеры. Лаша, которая после той ночи не претендовала на моё внимание, сказала, что было бы удобнее ночевать в одной палатке, но я проигнорировал намёк, и девушке поставили палатку отдельно, хоть и рядом с моей. Ни для кого из нашего отряда не было секретом, что мы были близки, но все воспринимали это как само собой разумеющееся. А как же ещё ночевать вдвоём с женщиной в таких комнатах? А когда я отправил девушку в отдельную палатку, на лицах многих читалось недоумение. Не будь я их главой, ещё покрутили бы пальцем у виска. Ну что за нравы!