Диггер «кротовых нор»

Я дёрнулся, опасаясь за Разгребателя, но его не тронули: он был уже не жилец. Зато мне досталось с лихвой, боль от ударов дубинками ещё раз напомнила о реальности всего происходящего.

– Али плешь моя – наковальня, что всяк по ней стучит день-деньской? – уныло процитировал я вслух.

– Окшург сказал, – подвел итог голос. – Окшург сказал.

Пасть кругорота закрылась, он отошёл от пюпитра и сел за стол.

Встал Вокчурк и, разведя половинки головы, как тарелки хай-хет из комплекта ударной установки рок-н-ролльщиков и джазменов, коротко шевельнул химерическим губами.

– Изменить невозможно, изменить невозможно, – долетел до меня механический голос.

Вокчурк сел.

Свора охранников будто сорвалась с цепи. Они засуетились вокруг Разгребателя, подняли его на руки и уложили лицом вверх на крестообразный лежак.

И тут меня как громом поразило!

Я вспомнил этот забрызганный слизью и кровью лежак и догадался, что сейчас воспоследует. В ужасе я понял, что Разгребателю уготована страшная казнь, которая в мельчайших подробностях должна повторить мизансцену казни Владимира Некрасова дёртиками. Как это возможно, почему?! В тот раз я едва не спятил с ума, наблюдая дикое действо, теперь кругороты дают мне вторую попытку. Не-е-т, с меня хватит!

Я зажмурился, но за мной внимательно следили. Дубинки обрушились на меня с особым ожесточением, а голос, всё такой же безразличный, сейчас же загундел:

– Всем смотреть, всем смотреть.

Глаза всё-таки пришлось открыть, но, применив становящийся моей фирменной фишкой приём «мёртвый опоссум», я избавил себя от созерцания творимого нелюдями кошмара…

* * *

Как сквозь густой туман дошли до меня повторяющиеся уже несколько секунд слова:

– Наказать легко, наказать легко, наказать легко.

Непонятно, что имелось в виду: то, что наказать человека было для кругоротов раз плюнуть, или то, что нужно кого-то наказать, но не слишком жестоко?

«Кого они хотят наказать?» – тупо подумал я и тут сообразил, что речь идет обо мне.

Меня подвели к лежаку с распростёртым на нём осквернённым Разгребателем.

Часть кругоротов расступилась, пропуская Окшурга.

Мы стояли, разделённые мертвым телом моего земляка-однопланетника, и смотрели друг на друга как враг на врага.

Глаза кругорота постоянно косили, и я снова отметил, что Окшургу приходится прилагать значительные усилия, чтобы обеспечивать правильное стереоскопическое воприятие действительности. И ещё мне подумалось, что у нелюдей кругоротов нет будущего. Это были хотя и разумные, но явно деградирующие существа. Может, они были искусственными, неизвестно кем и для чего созданными киборгами; может – мутантами; а может – гнилыми плодами слепой эволюции. Но всё это перестало иметь для меня значение. Я знал, что отныне положу жизнь, но порешу хоть одного кругоротого дьявола.

Окшург уловил поднимающееся в моей груди высокое чувство и, разведя «периметрические» челюсти, вдруг злобно зашипел, заставив меня содрогнуться. Затем протянул крючковатые, с мощными ногтями-когтями пальцы к распахнутым внутренностям Разгребателя, с усилием вырвал селезёнку, несколько секунд подержал её в лапе, будто взвешивая, и резко швырнул на прежнее место.

И тёплая кровь Разгребателя окропила моё пылающее от гнева и унижения лицо.

* * *

Находясь под впечатлением увиденного в пыточной, я некоторое время плохо вопринимал окружающую действительность. Из оцепенения меня вывел сильный толчок в спину – одна из кругоротых жаб ударила мне прикладом флэйминга между лопаток.

Я стоял на ватных ногах уже в другой комнате. За огромным столом восседал Вокчурк.

– Ты уже, наверное, понял, власоглав, – без всякой преамбулы и плавного вступления заговорил он, – что должен дать согласие стать нашим трансагентом. Твоя задача – регулярно забирать перебрасываемые к вам контейнеры со стиглами и расселять их на твоей планете Земля.

– А если я откажусь? – нарочито простодушно осведомился я.

– Как ты оказался в створе межпространственного тоннеля? – вместо ответа поинтересовался Вокчурк. – Ты попал в створ случайно или намеренно?

Я набрался смелости взглянуть на это страшилище в упор и в очередной раз подивился идиотскому выражению, которое придавали кругоротам их глаза – смотрящие в разные стороны глаза сломанной куклы. И с каким-то мальчишеским озорством попробовал тоже называть его на «ты».

– Ты и сам знаешь, что я попал в створ случайно.

Мой глупый вызов не достиг цели: Вокчурк пропустил моё «ты» мимо ушей. Возможно, в их языке вообще отсутствовало слово «вы».

– Я знаю, что в створ можно попасть только случайно, потому что его нельзя увидеть, – сказал Вокчурк. – Но я не это имею в виду. Я хочу сказать, что ты стремился попасть к нам, хотя и не знал, где находится створ.

– Я вовсе не желал попасть к вам, потому что не подозревал о вашем существовании, – возразил я. – Меня затащили сюда против моей воли. Я прошу вернуть меня назад.

Вокчурк надолго впал в задумчивость. Глаза его совершали бесконечное броуновское движение. Полёт шмеля.

Наконец он совладал с ними.

– Назад ты можешь вернуться только в качестве нашего трансагента, – произнёс он наставительно. – В противном случае ты не вернёшься домой никогда. Соглашайся на предложение немедленно: так ты избавишь себя от ненужных… формальностей. – Что-то вроде усмешки промелькнуло на его лице. – Экземпляр № 2 не захотел решить сразу. Ему было предоставлено на размышление две ночи, но он огорчил нас. Так долго размышлять, так беззастенчиво пользоваться нашим терпением – и в конце концов наотрез отказаться от сотрудничества… – Вокчурк испытующе воззрился на меня. Потом добавил: – Если бы он сказал «да», ему бы простили даже убийство стигла.

От взгляда кругоротой бестии мороз шёл по коже, но на меня постепенно начало снисходить спокойствие и уверенность.

– Я скажу «да», а оказавшись дома, не стану служить вам.

– Слишком самонадеянно. У нас есть способы проконтролировать тебя. Но я вижу, ты тоже хочешь подумать, прежде чем принять решение.

– Да, я не могу ответить вот так сразу.

– Ну что ж, – зловеще проговорил Вокчурк, – у тебя будет время на размышление. Но не воображай, что мы потакаем тебе, власоглав. Две ночи ты проведёшь на голодный желудок: тебе легче будет проглотить наживку. Да и нашим хирургам неприятно пачкаться в чужом дерьме… Ты всё понял, неразумный шпион?

Выиграть время – это всё, что я сейчас хотел. Только не представлял, что мне даст отсрочка. Но не стоит забегать вперёд, особенно когда ты на пару с кем-то хлебаешь дерьмо. И я со смиренным видом сказал:

– Так значит, я подумаю?

– Думай, если есть чем. Думай, пока есть чем.

Вокчурк переглянулся с охранниками.

– Ты не выставляешь предварительных условий, – произнес он почти дружелюбно (!). – Это обнадёживает. – Он поднялся и бросил охранникам: – Экземпляра № 3 в изолятор!

Губы его сомкнулись с характерным мокрым чмоканьем.

Меня вывели из кабинета. Стараясь не дёргаться лишний раз на поводках, неожиданно для себя спокойный и даже чуть-чуть повеселевший, я зашагал по коридору, ведомый кругоротыми кретинами.