Кульминация

Больной всё же решился открыть глаза. В отчаянии он переводил взгляд с одной дочери на другую. Затем остановил свой взор на младшей.

– «Эта женщина»? – спросил он. – Ты имеешь в виду законную жену твоего брата?

– Пока ещё жену, – уточнила Светлана. – Но это скоро изменится. И если она на что-то рассчитывает…

– Павел Сергеевич, я пойду, – сказала Люба и направилась к двери.

– Останься! – резко скомандовал свёкор и тут же смягчил тон: – Прошу тебя, не уходи! Мне очень нужно, чтобы ты осталась.

– Зачем?

– Не спрашивай. Просто поверь, что так надо. А сейчас помоги мне приподняться. Надоело лежать.

– Но почему – она? – обиженным тоном спросила Светлана. – Папа, почему ты её просишь? Разве мы, твои дети, не можем это сделать?

– Нет, – твёрдо сказал Павел Сергеевич. – До сих пор я прекрасно обходился без вас. Что же теперь изменилось?

Он уже старался не смотреть на своих чад, отводя взгляд в сторону. Теперь его лицо выражало досаду и усталость. Люба подошла к нему, нажала кнопку подъёма. Механизм подъёмника зажужжал, поворачивая головную часть лежанки вверх. Когда больной принял полу-сидячее положение, Люба отпустила кнопку и отошла от кровати. Она присела на стул, стоящий в углу просторной палаты. Дочери Порываева озадаченно переглянулись.

– Папа, мне кажется, что ты совершаешь ошибку, – осторожно заговорила Светлана. – Неужели не понимаешь, что не просто так эта дамочка крутиться возле тебя?

Она пыталась поймать взгляд отца, но он упорно отводил глаза.

– Я беспомощен, – сказал он. – И мне необходимо, чтобы возле меня кто-то крутился.

– Но мы наняли тебе первоклассную сиделку. Разве она не справляется со своими обязанностями?

– Справляется. Она добросовестно ухаживает за моим телом. Но у меня, если вы не забыли, ещё и душа есть. И она отчаянно нуждается в присутствии близкого человека, чтобы не чувствовать себя одинокой.

– Папочка, о чём ты говоришь?! – обиженно вскрикнула Анастасия. – Мы – твои родные дети и самые близкие тебе люди. Мы, а не она.

– Где же вы были раньше, родные дети? Почему появились так поздно и не все? Не до меня было?

– Папа, прости, но у нас действительно не было возможности приехать раньше. Но сейчас мы здесь, с тобой. И Володя приедет, только чуть позже. Закончит дела и сразу приедет.

– Да, он же теперь важная птица, – хмыкнул Павел Сергеевич и с грустью повторил: – «Близкие люди»! Нет, мои хорошие, близкий человек – это тот, кто рядом с тобой, когда тебе плохо. Вот теперь и скажите: кто мне самый близкий человек?

Светлана начала терять терпение.

– Я ничего не понимаю! Разве не ты первый воспротивился, когда Володя привёл в дом женщину не нашего круга? Разве не ты сделал всё, чтобы изменить взгляды сына и разрушить этот нелепый брак?

– Да, я это сделал. Я, чёрт бы меня подрал! – с досадой воскликнул отец. – Многого не понимал тогда. Многого не видел. От власти и денег люди глупеют.

– А может быть, ты сейчас перестал многое замечать? – вкрадчиво спросила Светлана. – Твоя невестка, к которой ты вдруг проникся любовью и доверием, ещё не просила тебя включить её в завещание?

– Я не хочу это слышать, – сказала Люба, поднимаясь со стула. – Устраивайте свои разборки без меня.

– Любаша, прошу тебя: не уходи! – взмолился Павел Сергеевич. – Потерпи немного. Этот спектакль будет коротким. Вот-вот наступит развязка. Неужели тебе не интересно, чем всё закончится?

– Нет.

– Всё равно останься. Ради меня. Мне спокойнее, когда ты рядом.

Люба опять вернулась. Она села на стул и уткнула лицо в ладони. Светлана, напротив, вскочила с места и нервно зашагала по палате. Потом подошла к кровати больного.

– Чёрт возьми, что тут происходит?! Ты можешь объяснить?

– Давайте не будем ссориться, – примирительно сказала Анастасия. – Мы, конечно же, виноваты перед папой. Вот он и обиделся. Но мы загладим свою вину. Впредь будем более внимательны и заботливы, – она повернулась к отцу. – Как ты себя чувствуешь?

– Я бы сказал: «Не дождётесь!». Но, увы, это не так, – ответил Порываев, не глядя на дочь. – Скоро, наследнички мои, очень скоро…

Лицо Светланы стало наливаться кровью.

– Может быть, нам вообще уйти отсюда? – спросила она, гневно дыша.

– Да, пожалуй.

Она резко поднялась.

– Ну что ж, я вижу, что кое-кто здесь тебя неплохо обработал. Только этот кое-кто напрасно губу раскатывает. Есть законы, по которым эта крыса ничего не получит, как бы ни хитрила. Володя уже оформляет развод. Юридически грамотно оформляет. Ни хрена ей не достанется.

Павел Сергеевич посмотрел ей в лицо, и его вдруг передёрнуло.

– Крыса? – спросил он. – Ты сказала: крыса? Но ты ошибаешься, Света. Глубоко ошибаешься. В тебе всегда было много злости. Она не позволяла и не позволяет тебе видеть людей. Я тоже был слеп. Но мне открылось… Теперь я всё вижу… Я всех вижу… И мне страшно… Очень страшно… За себя… За вас…

Светлана в недоумении переглянулась с Анастасией. Затем бросила тяжёлый взгляд на Любу.

– Так-так! – озадаченно пробормотала она. – Кажется, ситуация ещё круче, чем я предполагала. Тут криминалом попахивает. Пойдём, Настя. Нам есть чем заняться. В другом месте. А здесь больше нечего делать.

Она развернулась и зашагала к двери.

– До свидания, папа! – растерянно пробормотала Анастасия и засеменила вслед за старшей сестрой.

– Прощайте! – бросил им вслед Павел Сергеевич.

Дверь палаты с грохотом захлопнулась. Лишь два пакета с фруктами продолжали сиротливо стоять по обеим её сторонам. Больной часто заморгал. По его щекам потекли слёзы.

3. Поручение

Люба пребывала в полной растерянности. В трёх шагах от неё на больничной койке лежал умирающий человек. Этот человек сделал всё, чтобы разрушить её семью, и доставил множество других неприятностей. Она простила его. Постаралась простить. Его мучения – телесные и душевные – пробудили в её сердце сострадание к больному. Но и сейчас, на смертном одре, он затевал какую-то странную игру. Игру, совершенно не понятную Любе и, судя по всему, грозящую ей неприятностями. Порываев внешне выглядел спокойным. Он молча смотрел перед собой. Слёзы на его щеках высохли.

– Павел Сергеевич! – вновь напомнила Люба о себе. – Объясните, что происходит.

Больной повернул к ней осунувшееся лицо.

– Устал я, – сказал он. – Опусти лежанку.

Люба подошла к нему, вернула кровать в исходное положение.