Встреча с монстрами

– Мы же не можем изменить свою внешность, – возразила Анахия.

– Положим, внешность мы можем изменить, но и не надо её менять. Мы можем одеться попроще. У людей вызывает зависть то, что дорого стоит, – ответил Индре.

– Не только. Красота вызывает у людей зависть и желание испортить красивое, превратив его в безобразное.

– Да, ты права, – задумчиво произнёс Индре. – Кстати, это тоже одна из странностей человеческого сознания. Мне показалось, что люди создают кумиров не из красоты и доброты, а из безобразного и злого.

– Что ж, давайте наметим такой план исследований, – начал снова говорить Индре. – Гендре и Нике исследуют пробы земли, воды, воздуха на содержание в них веществ, способных модифицировать сознание и нарушать другие функции и структуры организма. Анахия будет работать в библиотеке с целью поиска причин и времени модификации человеческого сознания, когда и почему нарушился закон двуединства сознания. Я буду исследовать структуры мозга человека. С этой целью я проникну ночью к спящим людям и попробую исследовать их мозг, прочитать мысли, рассмотреть мысленные образы. Затем надо будет сравнить результаты с наблюдениями над мозгом бодрствующих людей. Я думаю привлечь пока одного молодого человека к нам на корабль для инструментального исследования мозга.

– Однако мы не должны вмешиваться в саморазвитие сознания человека и не можем наносить вред ни одному из людей. Если же мы возьмём сюда землянина, то нарушим это правило, – заметил Нике.

– Ни в коем случае, – возразил Индре. – Мы не дадим ему никакой информации, которую он мог бы использовать для модификации сознания, а вреда мы ему не причиним, поскольку наши исследования безвредны для мозга и здоровья. Но Нике прав: мы должны помнить, что не имеем права предпринимать какие-либо действия, которые могли бы модифицировать сознание или нанести вред человечеству.

– Мы это знаем, Индре.

– Будучи в городе, – заговорил Индре, – я приметил одного молодого человека, похожего на меня, и теперь я подумал, что его мозг был бы подходящим объектом для исследования на корабле. Одновременно Анахия могла бы воспользоваться его документами для работы в библиотеке. Если он окажется достаточно разумным, то сможет нам помочь понять такие явления на Земле, которые не укладываются в рамки разумного поведения: например, почему люди употребляют отравленные продукты, почему бестолково работают…

– Как же я буду работать по документам юноши? – прервала Анахия речь Индре, думая о работе в библиотеке по документам юноши.

– Здесь не будет проблем, – сказал ей Индре. – Мы потом обсудим с тобой, как это сделать, а сейчас давайте каждый браться за свою работу.

– Послушай, Индре. Если мы похитим указанного тобой юношу, то его будут искать, родные станут отчаиваться, думать, что он погиб. Мы не можем поступать так жестоко, – снова возразила Анахия.

– Мы потом подумаем. Может быть, я его подменю дома на время его отсутствия. Он очень на меня похож.

– И ты думаешь, что родные не заметят подмены? Покажи мне его.

Индре вызвал образ юноши.

– Действительно, внешне вы очень похожи, но должны быть также совпадать манеры поведения, образ мыслей, голос, что трудно достичь по отношению к отдельному человеку.

– Мы понаблюдаем за ним, и тогда решим окончательно.

Глава 3. Ночной визит

1

В полночь Гендре и Нике с соответствующими приборами отправились исследовать воздух, воду и недра Земли. Анахия обратилась к просмотру уже известных ей источников по истории человечества Земли, чтобы на следующий день, не теряя времени, приступить к работе в библиотеке. Индре пошёл наносить ночные визиты в квартиры, чтобы там исследовать мозг спящих людей.

Индре быстро достиг района города, застроенного новыми высокими многоэтажными домами. Вокруг домов раскинулись обширные пустыри, поросшие сорной травой, с плешинами голой глинистой почвы, и стоящими открытыми мусорными контейнерами, заваленных мусором, который не помещался в них и вываливался наружу, поглощая сами контейнеры. Мусор разносился ветром по пустырю и дворам, по улицам и скверам. В воздухе пахло нефтью от близ расположенного нефтеперегонного завода. Дома и пустыри освещались мерцающим огнём газового факела, возвышающимся над местностью. Индре отметил уже знакомую ему картину запущенности и расточительства.

Почти все окна домов были тёмные. Люди спали. Светились лишь те, за которыми затаилась беда, заставившая подняться людей из-за приступов болезни близких, мучительной бессонницы, отравления алкоголем, приехавших или готовящихся к отъезду. Индре связался с функционалистом. Он сразу же исчез на улице и появился в комнате намеченной им тёмной квартиры, в которой все спали. Он оказался в комнате, в которой спали двое детей – мальчик четырёх лет и девочка шестнадцати лет. Подойдя к кровати мальчика, он залюбовался нежным безмятежным личиком спящего ребёнка. Веки с длинными ресницами плотно закрывали глаза, пальчики на руках, лежащих поверх одеяла, вздрагивали во сне. Он напоминал спящего ангела, мраморные изваяния которого хранятся в музеях. Сосредоточив взгляд на лбу ребёнка, Индре увидел и прочитал обрывочное содержание его мыслей. В них мелькали желания ребёнка заполучить какую-то игрушку, ласки, чтобы его погладили по голове и спине. Желания сменялись страхом, что его поругают и побьют. Снова появлялось стремление к ласке, снова сменявшееся страхом наказания. В мыслях ребёнка отсутствовали образы родителей. Вдруг промелькнул образ бабушки, которая наказывает его. А вот, наконец, образы мамы и папы, которые ругаются между собой, потом ругают детей и снова страх. Обратив взор на висок мальчика, Индре прочитал из его памяти некоторые события текущего дня. Мальчик играет в песочнице, у него машинка, в которой он возит грязный песок. У его соседа, такого же мальчика, тоже машина, но она крупнее и ярче покрашена. Он перестаёт возить песок своей машинкой и смотрит на машину того мальчика. Ему очень хочется её, но как взять машинку у мальчика? Он подходит к нему и пытается её отобрать, потому что ему хочется. Но мальчик не отдаёт машину. Тогда он кричит, дёргает её из рук мальчика и, наконец, отнимает. Его мама делает вид, что ничего не видит. Он начинает играть с чужой машиной, но тот мальчик плачет. К плачущему мальчику подходит мама этого мальчика и выясняет у него, кто отобрал машину. Мама мальчика говорит, чтобы он вернул ему машину, так как у него есть своя машинка. А он не хочет отдавать, потому что ему нравится чужая машина. Тогда мама мальчика говорит его маме, чтобы она у него взяла машину и вернула тому мальчику. Его мама сердится и отвечает, что нельзя быть такими жадными, что её сын поиграет и отдаст, но тот противный мальчик всё плачет и хочет вернуть свою машину. Мама говорит ему, чтобы он отдал машину этому жадобе. Он со злостью бросает машину мальчику, она ушибает ему руку, падает и у неё отваливается колесо. Он смеётся, ему радостно потому, что машина сломалась, а мальчику больно. Мама его забирает. Он пытается вырваться, бьёт маму по ногам, но она хвалит его за то, что он сломал чужую машину и больно стукнул того мальчика. Она говорит ему, что он молодец, может за себя постоять, и он успокаивается.

Потом он опять гуляет и встречает того же мальчика в красивом красном костюмчике. У него нет такого костюма. Он берёт грязь и мажет ею мальчика. Ему опять радостно потому, что у мальчика красивый костюмчик стал грязным. И мама ему говорит тихонько на ухо, что он правильно поступил, пусть не задаются. А то, вишь, какие, и костюмчик у них красивый, и машина большая, и мать в шляпе ходит. Потом они идут с мамой в магазин, и она покупает ему очень большую машину и новый костюмчик. Себе она покупает шляпу. Ему смешно смотреть на маму в шляпе. Дома его одевают в новый костюм, он берёт новую машину и выходит во двор к песочнице. Но того мальчика нет, и никого нет, и никто не видит его большую машину и новый костюм. Ему становится скучно и обидно. Он лезет через забор и рвёт брюки от нового костюма, а машину ломает. Мама ругается и бьёт его по голове и по спине, шляпа с неё падает, и он, увидев её лицо, замирает от страха. Мама кричит на него, что он неблагодарный, неряха, не бережёт игрушки и уводит его домой.

Подойдя к девочке, Индре читает её мысли и воспоминания. Но мысли девочки трудно понять, ибо они размыты обширными пустотами, постоянно прерываются, оказываются бедными и никчёмными. Это связано с тем, что большие участки мозга повреждены либо замкнуты ограниченным набором повторяющихся слов, не выражающих мысль и не содержащих информации. Их прямой смысл не имеет отношения к текущим мыслям, но Индре переводит и их.

Так, она думает, что Маруська, стерва и клёвая проститутка, наколола Витьку во влагалище его матери. Витька, клёвый мужик, проститутка, не смотрит на Матильду половым членом. А чем стерва Маруська лучше? Тем, что клёвая проститутка. Так она голая проститутка, а проститутка Матильда имеет шмотки, хату и мани мани. Проститутка Маруська, наверное, совокуплялась с Витькой во влагалище его матери. Пошёл он на половой член!

Индре переводит считанный текст на нормальный язык. Получается так. Матильда завидует красивой Марусе, которая своей внешностью привлекла красивого юношу Виктора. Ей завидно, что они, возможно, нравятся друг другу, любят друг друга. Возможно, между ними была близость. Но у Маруси кроме красоты ничего нет. А у Матильды есть красивая одежда, квартира и много денег. Не стоит переживать из-за этого. Пусть они любят друг друга. Вдруг мелькнула мысль, что надо бы выпить. Так хочется! В мыслях возникла бутылочка. Она воображает, как она с подругой и с бутылочкой идёт в парк до начала уроков, они из неё сосут горячую жидкость и в голове появляется лёгкость, тело расслабляется и по нему прокатывается волна удовольствия. Образ бутылки перебивает в памяти фрагмент урока по биологии. Такой кайфолом! Училка что-то бормочет про мозг человека, о вредном действии на него алкоголя и наркотиков. Алкоголь и вещества, подобные наркотикам, вырабатываются в организме. Они действуют на мозг и вызывают удовольствие. Если пить алкоголь, то он подавляет выработку таких веществ в организме, и тогда надо пить всё время алкоголь. Мура! От неё засосало болью под ложечкой, в глазах снова возник образ бутылки, и тело напряглось.

Индре поразился тому, как могла девочка с таким мозгом, повреждённым, закодированным и опустошённым, учиться. Ведь она была ученицей школы, рядом с кроватью лежали её портфель, тетради и учебники. Анатомические возможности её мозга соответствовали уровню животного.

Пройдя в следующую комнату, Индре увидел на диване полную спящую женщину. Её расплывшееся на подушке лицо, с остатками помады на губах, покрытыми остатками краски закрытыми веками, короткие растрёпанные волосы, торчащие во все стороны, напоминали застывшую маску клоуна. Полные и расплывшиеся груди свисали по сторонам тела, живот под рубашкой возвышался глыбой, толстые бесформенные ноги, разбросанные в стороны, создавали вид поверженного каменного истукана. В комнате пахло потом и винным перегаром. Мысли женщины были отрывочны, связывались кодовыми словами или разделялись пробелами, как у дочери. В мыслях женщины проскальзывала зависть к соседям, которые были беднее их, но учёнее. Ей хотелось, чтобы её дети тоже стали учёными. Поэтому она за взятку учила дочь в специализированной школе, надеясь, что она потом поступит в институт и будет не хуже соседских детей, но к тому же богаче их. Из её памяти Индре извлёк фрагмент рабочей обстановки женщины. Она работает продавцом. К ней стоит очередь. Какой-то парень покупает у неё колбасу. Смотрит в свою сумку, а не на весы. Она быстро снимает с весов продукт, не довесив его. Подсчитывает стоимость, накидывает к результату, округляет его и называет стоимость. Идёт молча платить в кассу. «Дурачок», – думает она про него. Следующий покупатель – старушка. Ей опасно много недовешивать и обсчитывать. Может не хватить денег. Поэтому она ей недовешивает чуть-чуть и совсем немного накидывает. Старушка переспрашивает, ворчит, что дорого. Чего, спрашивается, стояла? Она ей так и говорит. И ещё добавляет, что старуха только время отнимает у занятых людей. Сидела бы дома. Пусть берёт или уходит. Старуха пошла платить. Следующий покупатель – интеллигент в очках. Этого можно как следует обвесить и обсчитать. Интеллигенты долго и плохо считают. Стесняются сказать, что их обманули, за всё платят молча. Она привычным движением бросила колбасу на чашку весов и хотела снять её, пока весы не уравновесились, но интеллигент говорит, что ему нужно ровно один килограмм. Она отвечает, что не будет взвешивать ему ровно один килограмм, потому что куда она потом денет кусочки. Он, гад, настаивает, говорит ей, чтобы точнее отрезала, без кусочков. Много, гад, понимает. Как это взвесить без кусочков? Она что, бог? Очередь начинает роптать на интеллигента. Тогда она сама ему кричит, что не будет ему отпускать. Или пусть берёт, что она ему даёт, или пусть убирается отсюдова в другое место, где ему будут резать кусочки, и не задерживает очередь. Наконец, интеллигент сдаётся и берёт ту колбасу, которую она ему взвесила, но начинает точно высчитывать её стоимость. Требует её пересчитать. Она меньше набрасывает. Он опять требует пересчитать. Очередь шумит на него, что он всех задерживает своим занудством. Только одна женщина, что стоит за ним, поддерживает интеллигента, потому что ей предстоит покупать следующей. Продавщица кричит, что он всегда такой скандальный, заявляет, что не будет его обслуживать и требует того же от других продавцов. Кто-то из продавцов предлагает вызвать милицию и сдать хулигана. Под давлением продавцов и очереди интеллигент оказывается сломленным и идёт платить в кассу. Ей удалось обобрать его совсем мало. Злоба распирает её грудь. Она кричит, что так невозможно работать и уходит приложиться к стаканчику и расслабиться. Очереди она объявляет, что ушла в туалет, который находится на улице, за углом магазина. Очередь ропщет, но стоит и поругивает интеллигента. Потом начинает требовать продавца. Другие продавцы заявляют очереди, что продавцы тоже люди и имеют право сходить в туалет, когда их приспичит. Она всё слышит и злорадствует: что интеллигент, проклятый, ждёт свою жалкую колбасу, что очередь стоит и не движется. Её успокаивает осознание своей значимости и, конечно, разливающийся по крови алкоголь. Она медленно с достоинством выходит за прилавок. Очередь умолкает при её появлении. Она швыряет ждущему интеллигенту его колбасу, завёрнутую так, что колбаса и бумага оказываются по разные стороны от него, и он пытается снова завернуть покупку. В этой сумятице ей удаётся ловко обвесить и обсчитать следующую покупательницу.

В третьей комнате спали на разных кроватях мужчина и пожилая женщина, видимо, бабушка. Когда Индре вошёл в комнату, пожилая женщина открыла глаза, увидела Индре и хрипло закричала. Мужчина проснулся и нечленораздельно замычал. За дверью четвёртой комнаты залаяла собака. Индре исчез за дверью, ведущей в прихожую. Хозяева квартиры постепенно проснулись, поднялись с постелей, зажгли свет, стали искать пришельца. Собака обнюхала пол. Но никого не обнаружили. Выглянули на лестничную площадку, там тоже никого не было. Поскольку пришельца видела не только выжившая из ума бабушка, но и мужчина, бывший в своём уме, правда, затуманенным алкоголем, решили, что кто-то у них был. Поэтому стали звонить по телефону в милицию.

2

Индре стоял в комнате смежной квартиры у постели подростка. Мальчик спал, открыв рот и неестественно вывернув голову. Скрещенные руки лежали на груди. Он был худенький и слаб физически. Память ребёнка заполняли воспоминания о внутриутробной жизни в чреве матери и о последующем рождении. Воспоминания были тяжёлыми, тормозящими развитие зон коры, связанных с памятью.

В памяти о внутриутробной жизни Индре нашёл положительное воспоминание только о самых первых днях зарождения. Потом в памяти всплывали сплошные кошмары. Взрослый человек не пережил бы, наверное, тех ужасов и физических страданий, которые выпали ему. Вначале ежедневно по несколько часов тельце зародыша содрогалось от страшных ударов по нему, рождаемых внешними ритмическими звуками, потом они стали бить по формирующейся головке. Внезапно организм зародыша испытывал сильный жар, разливающийся по телу, как будто его медленно опускали в кипяток. Не выдерживая мучительной боли, он умирал. Но через некоторое время он приходил в себя, чувствуя тот же жар не только на теле, но и внутри себя. Он пытался вырваться из этого ада и, умирая, отключался вновь. Очнувшись, он ощущал меньшее жжение, но появлялись новые мучения. Его начинала сдавливать со всех сторон какая-то сила, не дающая пошевелиться, выдавливающая из него внутренности и мозг. Потом к ней присоединялись ритмические толчки в голову, в темечко, а однажды произошёл взрыв, за которым последовало такое сильное сжатие, какого он не испытывал ранее. Глаза вылезли из орбит, из кишок выдавилось всё содержимое, он не мог вздохнуть и умер. Это состояние длилось очень долго. Он приходил в себя и снова умирал задыхаясь. Приходя в себя, он снова чувствовал сдавливающую его силу, дёргался, пытаясь вырваться из её смертельной хватки, толкаясь короткими ручками и ножками, но сил не хватало. Его душили, мяли, кромсали, не давали биться сердцу и двигаться крови. Однажды, придя в себя, он почувствовал на голове жёсткие холодные зажимы. Они сдавливали голову, тянули за неё, сворачивая шею. Череп трещал, мозги, как будто переливались, что-то лопалось, рвалось в тонкой шейке плода. И боль, боль, боль, от которой он умирал и умирал, но оставался живым. Очнувшись в очередной раз, он впервые увидел свет, больно ударивший в глаза и мозг. Он ощутил своё изломанное и избитое тельце, беспорядочно задвигался и снова умер. Уже на белом свете состояние между жизнью и смертью продолжалось. Во всяком случае, стало легче потому, что перестала действовать сила, убивавшая его в утробе матери.

Такую страшную, мучительную убийственную силу он испытал второй раз. Первый раз это случилось в ранний период тёмной жизни. Он почувствовал вдруг, что окружающая его среда стала давить на него и выталкивать его из утробы матери. Периодически отключалось дыхание и кровоснабжение. Он задыхался, кричал о помощи, широко и безмолвно раскрывая рот, пытался короткими зачатками рук и ног удержаться внутри матери, но не мог. Он чувствовал, что, если его вытолкнет могучая сила из матери, он погибнет, так как там его ждёт смерть. Ужас смерти заставлял сопротивляться. Если бы он знал, что его ждёт потом, он предпочёл бы смерть тогда! Но он ещё не знал и сопротивлялся изо всех сил. Его состояние находилось между жизнью и смертью. Приходя в себя, он чувствовал, что ещё жив. Постепенно выталкивающая сила ослабла, питание и дыхание восстановились, но потом начались новые мучения, от которых он хотел выскочить из матери сам, но не мог. Долгих девять месяцев прожил он в постоянных мучениях! «Человек боится одной смерти, а этот несчастный пережил её бесчисленное число раз», – подумал Индре.

После рождения его окружала непонятная жизнь с теми же, бившими по голове ритмичными оглушающими звуками, голодом, холодом, ощущением жгучей боль внутри тела, ударами по голове и телу. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытал внутри матери. Эти невзгоды он терпел. Потом он понял, что ритмичные удары связаны с музыкой, они ему даже стали нравиться, жгучая боль связана с приёмами водки, вина и пива, а удары по голове и телу – с побоями. Теперь всё можно было стерпеть.

Мать его любила и, когда не гуляла и не пила, хорошо кормила и ласкала. Ему нравилась ласка, и такую мать он тоже любил, он всё ей прощал. Отца у него не было и ему не нравилось, когда мать приводила мужчин, ложась с ними в постель. Она его выпроваживала гулять и долго не звала домой.

Их с матерью огорчала, как он теперь понимал, его умственная неполноценность – слабоумие, которое явилось следствием неблагополучной беременности и патологических родов. Он плохо учился в школе, так как у него была плохая память. Но ему очень хотелось быть руководителем, всё равно каким. Он считал это лёгким делом.

– Подумаешь, руководитель, – говорил он в среде ребят, – самое простое дело. Должен быть кабинет, большой стол с телефонами, кресло, стол для совещаний, секретарь.

Он воспринимал внешнюю форму явления, как обезьяна, которая воспринимает внешнюю форму поведения человека, не понимая её внутренней сути. Играя с ребятами, он всё время прокручивал внешнюю форму руководителя. Он верховодил, но, поскольку ничего положительного не мог придумать и предложить, его руководство быстро надоедало ребятам. Они начинали сами организовывать игру без него. Он злился, мешал им, пытался объединить вокруг себя малышей, командуя ими. Но они тоже не хотели с ним играть. Тогда он начинал насильно заставлять их играть с собой, бил и творил гадости: толкал, оплёвывал, мазал грязью, сыпал песок в лицо. Не злой по натуре мальчик, трудолюбивый (он подолгу сидел с уроками, пытаясь одолеть недоступный его пониманию материал) он становился воплощением зла и извращённости. Учителя жалели его и мать и ставили ему тройки и четвёрки за трудолюбие. Он слышал и запомнил разговоры соседей, которые тоже жалели его и мать – неплохую и неглупую женщину. Они говорили, что его слабоумие связано с повреждениями, полученными во время беременности и родов, а так-то он нормальный. Они говорили, что он лучше Петровых, у которых слабоумные не только дети, но и родители, и прародители. Он не помнил, как называется болезнь, передающаяся по наследству, и которой страдали Петровы. Его слабоумие не должно передаваться детям. Петровы жили лучше, чем он с матерью. Все Петровы работали всегда дворниками и пользовались как рабочие, кроме того, как больные и многодетные, разными привилегиями: получали денежные и иные пособия, вне очереди получали квартиры. Их отец был старшим дворником и руководил другими дворниками. Он ежедневно громко ругался с шофёром машины – мусоровоза, который, загружая мусор, половину его оставлял на тротуаре. Он отчитывал жителей домов, которые не так высыпали мусор из своих вёдер. Он всегда сидел во дворе, и всё видел. Одно время его избирали в административные и общественные организации, где он много говорил и выступал. Может же он руководить, кричать на людей! Мальчик хотел быть руководителем, который сидит в кабинете. Он ничего не будет делать, пусть другие делают, а он будет кричать на них и командовать ими, как Петров. Учителя советовали его матери определить ребёнка на какую-либо простую полезную работу. Но они с матерью решили, что он будет продолжать учиться. Мир не без добрых людей, помогут ему, а там выучится на руководителя. Это – чистая и денежная работа. Деньги он умел считать, но зарабатывать не хотел, предпочитая более лёгкий путь: купить-продать, обменять, отнять. Он всё делал без зла, по душевной простоте, не видя в том плохого. Мать ему говорила, что надо уметь жить, не быть идеалистом. Руководитель не может быть идеалистом.

3

Индре перешёл в следующую однокомнатную квартиру, в которой жили четыре человека.

На раскладном диване спали мужчина и женщина средних лет. У мужчины было спокойное лицо, высокий лоб, выступающий нос. Из-под одеяла выглядывали плечи и часть груди с умеренно развитой мускулатурой, и стройная нога, покрытая завитками волос. Одной рукой он обнимал лежащую рядом женщину, склонившую к нему голову. Женщина была моложе мужчины. Её миловидное с высоким гладким лбом лицо выглядело безмятежным и чистым. Приоткрытый рот улыбался. Длинные и нежные пальцы кистей с сухой кожей переплелись на плече мужчины. Упругие груди выступали из-под ночной рубашки.

У противоположной стены на диванчике спал уже взрослый сын. Индре узнал в нём того самого молодого человека, которого он хотел подменить. Он увидел его документы, лежавшие на письменном столе. Складывалось очень удачно. Подмену можно осуществить сразу. Но, рассмотрев внешность юноши, Индре обнаружил, что, хотя они и похожи, юноша выглядел менее крепким и более изнеженным. Индре решил подстроить ему неожиданную поездку, а самому войти в дом вместо него через некоторое время. Тогда подмена не будет заметна. Индре, взяв документы юноши, прочитал его имя и фамилию – Игорь Огаревский.

Индре осмотрел комнату, в которой ему предстояло вскоре поселиться. Помимо двух диванов в ней находился шкаф для одежды, два книжных шкафа, заполненных специальными и художественными книгами. Книги находились также на шкафах, на полу, на кухне. Между окном и одёжным шкафом стояло пианино. Посреди комнаты находилась маленькая кроватка на колёсах, в которой спал младший братишка Игоря. Удивительно было, как могли разместиться четыре человека и столько мебели в одной небольшой комнате, как могли жить в таких условиях люди. Это вскоре предстояло испытать Индре.

Он стал просматривать мысли мужчины. Часть их была связана с его работой. Он думал о том, как противостоять в защите выдвигаемых им научных положений. Защита предстояла трудной, так как приходилось отстаивать не существо дела, а бороться против попыток дискредитации его самого как учёного и человека. Ему приписывали бесцельность исследований, якобы имеющееся неправильное использование терминов, необоснованность результатов. На самом деле он опережал своих оппонентов, получив результаты там, где они не видели такой возможности, но хотели иметь приоритет. Руководство музея, в котором он работал, не жаловало его за независимость суждений и поведения, за честность и порядочность и хотело «поставить на место», то есть уничтожить в нём личность, сделать заискивающим и приниженным, замарать грязью. Надо было умело противостоять этому давлению, чтобы сохранить своё человеческое достоинство, благополучие семьи, сыновей, которые зависели от его положения. Можно было бы уйти из музея в другое учреждение, но обстановка везде была такой же. Зависть и стремление к разрушению руководили людьми и их поступками. Он обращался в мыслях к своим предкам, они сопереживали ему. Он радовался общению с ними, и духи предков витали здесь, укрепляя его дух и тело.

Из памяти мужчины Индре вызвал стёртую картину какого-то заседания или письма. Почтенный муж, с высоким научным званием, поносил мужчину. Он говорил ему, что тот не имел никакого права публиковать свои научные результаты. Этот муж и его школа давно работают в таком же направлении и не позволят никому переходить себе дорогу. Кто он такой по сравнению с ними?! Маленький и ничтожный человечек! Стоит ему только слово сказать руководству его музея, и его сотрут в порошок! Если бы он посоветовался предварительно с ним, испросил разрешение, то, может быть, ему и разрешили бы публикацию, но не самостоятельную, а под его руководством!

Мысли женщины вращались вокруг проблем воспитания детей, устройства семейной жизни. Она думала о том, как им жить в такой тесноте, где работать мужу и старшему сыну, где резвиться младшему, где ему спать, так как он вырос уже из своей маленькой кровати. О себе она не думала. Из памяти воскресли уже знакомые Индре картины конфликта её сына с сыном продавщицы. Оказывается, сын продавщицы отбирал игрушки у всех детей, и мать поощряла его, полагая, что тем самым развивает в сыне смелость, умение постоять за себя и свои интересы. На самом деле рос хам и хулиган. Но как ей объяснить это?

На лестничной площадке послышался шум. В соседнюю квартиру, принадлежащую продавщице, позвонили. Дверь сразу же открыли. Это по вызову приехала милиция. Индре быстро обвёл взглядом комнату и прихожую. В квартире учёного телефон отсутствовал. Можно не беспокоиться. Однако на лестничной площадке снова зашумели. Милиционеры стали осматривать верхние и нижние этажи дома, звонить в соседние квартиры. Раздался звонок и в квартире учёного. Индре мгновенно исчез.

4

Индре со двора наблюдал за происходящим в доме. Свет зажигался в окнах дома. Один милиционер вышел и сообщил по рации в машине, что посторонних в доме не нашли. Видимо, хозяева квартиры хорошо выпили накануне, им и померещилось с перепоя. По обратной связи Индре услышал сообщение о том, что ночью у нефтеперерабатывающего завода видели двух неизвестных людей, которые проводили какие-то работы. Когда патрульная машина стала к ним приближаться, они внезапно куда-то исчезли. Индре понял, что речь идёт о Нике и Гендре, и решил, пока его не заметили, ретироваться на корабль. Он пошёл медленным шагом. Начинался рассвет, на востоке посветлело небо, подул прохладный ветерок. Тротуары жались к самым стенам домов. Индре пришлось идти по пустырям, по дорогам, он удалялся от домов и посёлка. Вдруг его кто-то окликнул по имени. Он обернулся. Гендре махнул ему рукой. Индре ответил. Тогда Гендре и Нике догнали его и рассказали ему, что они сделали и что с ними произошло. Индре знал уже об этом. Он рассказал о своих приключениях. Так беседуя, они достигли корабля. На корабле они сказали Анахии, что их обнаружили. Правда, люди не поняли, кто они, а официальные власти, пока в лице милиции, не придали значения фактам. Тем не менее, они решили покрыть корабль оболочкой, делающей его невидимым, а своё пребывание на Земле как можно быстрее легализовать, чтобы не вызывать подозрений у людей.

Вызов милиции для семьи продавщицы не прошёл бесследно. На квартире случайно было обнаружено много колбасы. Она сказала, что запасла её на случай стихийного бедствия. Предлагала колбасу милиционерам, но они её не взяли и завели на дело на продавщицу.