Приключения агента 01

Эти слова, сказанные Джоном, заставили повернуть свои  головы в его сторону его новоявленных соседей одновременно. Они уставились на него, потратив минуту на то, чтобы впоймать его в фокус и Джону даже показалось что они задумались над его словами, что вселило в него некую надежду  на то, что пить уже не прийдёться, а он ляжет спать. Но это, как потом выяснилось, Джону показалось, а одновременный поворот  голов новых друзей Джона означал лишь то, что они были обескуражены таким отношением их нового соседа к коренным жителям этой коммуналки.

– Олег, ты что?! Зачем ты говоришь такие обидные слова нам, твоим друзьям и соседям? М так хорошо сидим, отдыхаем. И всё это благодаря тебе, Олег! И ты теперь хочешь сказать что я, как подлая, неблагодарственная скотина, чего то испугаюсь? Нет, я не боюсь трудностей, Олег! – сказал пламенную речь Александр и уронил свою голову в тарелку с нарезанными помидорами, переведя их сразу из категории помидор в категорию томатной пасты. Он попытался поднять голову, но эта попытка ему не удалась и голова как пресс, второй раз опустилась в тарелку, выжимая из томатов остатки сока и семечек. Третья попытка оказалась успешной и он поднял своё лицо всё в соке и прилипших семечках на Джона, и продолжил своё выступление, так неожиданно прерванное вдруг потяжелевшей головой.

– Олег! Я пойду и принесу. Для тебя принесу. Я всё для тебя сделаю. Ты для меня теперь как брат. Мы сейчас с Федей сходим. Федя, вставай.– позвал он своего друга

И попытался встать сам, но это у него не получилось, видимо от усталости, поскольку они сидели за столом не вставая уже около трёх часов. Томатный сок, выдавленный им таким нехитрым способом из помидор, начал стекать по лицу на шею, слепя глаза своей кислотой. Он молча смахнул рукавом остатки этого сока и семечек и сделал ещё одну попытку встать. На этот раз ему это удалось. Он поднялся из за стола, взял сумку, Фёдора, и повернувшись к Джону, сказал простые, но ёмкие по своей содержательности слова:– Давай деньги. Мы для тебя сейчас сходим и принесём.

У Джона похоже не было выбора, поэтому он молча достал кошелёк, вздохнул, и отдал требуемую сумму. Взглянув в кошелёк, он всем своим существом ощутил, что финансовый кризис неизбежен, и если он не примет срочные меры об улучшении этого финансового положения, то его ожидает в ближайшем будущем голодная смерть.

Тем временем друзья, поддерживая друг друга для равновесия, со словами что они скоро будут, отправились в путь за новой водкой. Джон вздохнул, и сказал им что будет ждать их с нетерпением. На самом  деле ему совсем уже не хотелось пить, а хотелось спать. Ещё его душу терзали смутные сомнения. Он чувствовал, что ему надо изменить тактику поведения с русскими, иначе он после выполнения задания будет вынужден лечиться у себя на Родине от хронического алкоголизма.

Но как изменить, как сделать так, чтобы жить с окружающими в мире и согласии, но при этом не пить водку. Он не знал. В разведшколе им говорили, что русские очень гостеприимные люди, очень доброжелательные и всегда посадят за стол гостя, накормят и напоят. Но там не учли одного. Русские действительно накормят и напоят, но это если у них есть деньги. Если же у них денег нет, то они вас всё равно напоят и накормят, но за ваш счёт. Джону попадалась последнее время именно эта категория, – без денег. Голодным и без водки он не оставался, но всё это исключительно было за счёт его финансов. Вернее денег налогоплательщиков США, которые кормили своими налогами не только своего соотечественника, но также и часть, пусть и не большую, пьющего населения сопредельной стороны. Вот эта мысль и не давала Джону спокойно существовать, поскольку он был патриотом своей страны. Надо было что то менять в поведении, но как, он не знал. С этими мрачными мыслями он и вышел в коридор, пошатываясь, поскольку его мочевой пузырь напомнил ему о своём существовании. Мы сказали «пошатываясь», но мы смягчили терминологию. На самом же деле Джона не пошатывало, а штормило. Его бросало как маленький кораблик в штурмующем море. Он вышел из комнаты и хватаясь за стены коридора, проследовал в сторону туалета, сметая со стен висевшие там тазики. На звук упавших тазиков вышла Людмила и молча наблюдала путь следования этого маленького кораблика по коридору. Когда Джон почти поравнялся с своей соседкой, то случилось непредвиденное, заставившее потом его всегда вспоминать это и краснеть при виде соседки. Он споткнулся об швабру, которую сбил на пол и чтобы не упасть, судорожно начал хватать воздух руками, выставленными вперёд себя. Он может быть бы и упал на пол, разбив себе нос и лицо, но воздух в руках у него закончился, а его руки ощутили  что то мягкое. Этими мягкими бугорками оказались груди Людмилы шестого размера, сохранившие лицо Джона от ссадин. Всё это произошло так быстро, что оба даже не сразу сообразили, что же произошло. Когда же Джон, опираясь и отталкиваясь от этих бугорков стал прямо, до него дошла суть произошедшего. Дошла эта суть и до обескураженной Людмилы.

– Подлец! – были её слова на знак непристойного поведения со стороны нового соседа.

А затем последовал удар кулака в левый глаз этому же соседу. Вот чего, а удара в глаз Джон уж не как не ожидал. Будь он трезвый, для него нечего не составило бы отразить этот удар, или уйти от него. Но он был пьян. К тому же перед ним стояла женщина, а с женщинами воевать ему не приходилось. В Америке, произойди такое, женщина вызвала бы полицию, но не стала бы махать руками. Но это не Америка, и здесь свои правила, вернее бои без правил. Получив удар в глаз, Джон проделал путь уже в обратном направлении, удалившись от объекта, куда он следовал, на такое же расстояние, а вернее к своей комнате. Когда он возвращался к своей комнате таким своеобразным способом, то этот путь он проделал опять же под аккомпонимент медных и цинковых  инструментов, то есть тазиков, которые он разбросал при первой попытке следования в туалет. С трудом сообразив, что произошло, Джон встал, отряхнул с себя пыль, собранную в коридоре своей одеждой, и пошёл к себе в комнату.

– Я тебе сказала, что я не такая, а ты не понял, козёл. – прозвучали ему в след слова соседки.

Зайдя  в комнату, Джон сел на кровать и потрогал глаз. Глаз побаливал и судя по всему завтра здесь должен быть солидный синяк. Посидев так минут пять, Джон вдруг вспомнил, а вернее ему об этом напомнил его мочевой пузырь, что он так и не сходил в туалет. Делать вторую попытку не хотелось но выхода по ходу не было. Джон высунул голову в коридор, навёл фокус и убедившись, что коридор пуст, пулей понёсся в туалет. Вернувшись теперь без происшествий из этого похода, маленькая лодочка покачиваясь, прибыла в свою гавань. Голова побаливала и из нутри видимо от выпитого, и снаружи от меткого удара соседки в глаз. А сейчас должны прийти новые друзья и прийдёться обратно пить. Пить, пить, пить. Сколько можно?

– Нет. Надо с этим завязывать. – подумал Джон, – Завтра начинаю новую жизнь без водки.

С этими мыслями он прилёг на кровать и заснул. Проснулся Джон утром, часов в семь. Голова раскалывалась, побаливал левый глаз. Взглянув в зеркало, Джон ужаснулся. На него от туда смотрел какой то не бритый, помятый мужик с огромным с огромным фингалом. Он видал такого мужика возле вокзала, когда он только приехал, просящего милостыню.

Единственно положительным из всего прочего было то, что его новые соседи не вернулись с водкой и не разбудили, а он спокойно проспал до утра. Видимо ночная вылазка за водкой потерпела крах и его новых друзей взяли в плен строгие люди в фуражках.

– Нет худа без добра, – подумал Джон,– хорошо что я их не остановил и они рискнули сходить за водкой. По крайней мере я хоть немного выспался. Теперь надо разработать план дальнейшего поведения Джона, вернее начать внедрять ранее разработанный руководством  план легализации в России. Первым делом надо открывать бизнес, а для этого необходимо зарегестрироваться в налоговой.

Джон ещё раз подошёл к зеркалу и внимательно в него посмотрел.

– Да…Вид явно не способствовал тому, чтобы к человеку, находящемуся в зеркале, отнеслись со всей серьёзностью и доверием.

– Сегодня останусь дома и приведу себя в порядок, – подумал Джон. – Надо умыться, побриться, почистить костюм и постирать грязные вещи. Ещё необходимо приготовить еду, поскольку вчерашний банкет оставил Джона без пищи.

День прошёл без происшествий. Его новоявленные друзья оставались сидеть под строгим надзором стражей порядка и Джон на последние деньги сделал вылазку в супермаркет. На оставшуюся сумму можно было бы закупить целую корзину продуктов, те что подешевле. Но к сожалению уксус и соль у Джона уже были, а поскольку из дешёвых продуктов в магазине были только они, то Джон, тяжело вздохнув, купил хлеба и уже известную ему ранее по прошлым банкетам в России, классику всех закусок – кильку в томатном  соусе, задача которой будет насытить организм спецагента белком и фосфором. А фосфор воспалённому мозгу Джона ох как сейчас нужны. Из купленной консервированной кильки Джон решил приготовить рыбный суп. Его новое изобретение в области кулинарии. А что? Получилось весьма даже и не дурно. Очень вкусно и питательно. И что немаловажно, очень дёшево. Он добавил в воду картофель, вылил туда консервы, бросил немного крупы, проварил это и получил великолепный ароматный суп. Дёшево и вкусно. Джон ел суп на кухне, за своим столом, дуя и обжигаясь и наслаждаясь одновременно приятной горячей жидкостью. Аромат этого супа распространился по всей кухне и даже просочился в коридор, притянув своим запахом двоих котов. Они вбежали на кухню мелкой рысью, остановившись по середине кухни и уставились на Джона вопросительно оценивающим взглядом. Джон был для них человеком новым. Они его видели вчера, но по скольку он не готовил ещё такого супа, то интереса для них тогда не представлял, и они вчера его попросту не заметили и даже проигнорировали. Другое дело сейчас. В эту минуту должно решиться всё – или же этот человек добрый и им будет перепадать что- то вкусненькое, или же злой и тогда им кроме пинков перепадать не чего не будет. Они стояли по середине кухни и с тревогой наблюдали за Джоном, пока один из них, белый с тёмными пятнами на боку не сделал робкую попытку мяукнуть. Джон увлечённый поглощением рыбного супа, вдруг заметил этих двух ценителей его кулинарного исскуства, и  польщённый тем, что запах его супа привлёк хоть кого то своим ароматом, взял консервную банку и налил туда ароматной жидкости. Два друга молча, с напряженим на мордочках наблюдали за манипуляциями Джона, и лишь когда он поставил баночку на пол, с облегчением вздохнули. Да, это их человек, весьма нужный и полезный.

Запах супа привлёк на кухню не только двух весёлых котов. Когда Джон доел уже одну тарелочку и добавил себе ещё один половничек, на кухню вошла соседка Людмила.

– Чем это так воняет? – спросила она, шмыгая носом.

– Ну почему же воняет? Я сварил рыбный суп из кильки. Мне кажеться очень вкусный получился.

– А, рыбный суп… Вы ещё и рыбные супы варить будете здесь, не только пить и приставать к замужним женщинам?

Джон явно  не ожидал такого ответа. Он вспомнил вчерашний день и его рука невольно потянулась потрогать припухший глаз.

– Да Вы меня вчера не правильно поняли. Я вообще не имел намерения приставать к Вам. Просто я споткнулся вчера и так получилось, что упал на Вас. Простите меня, я не специально.

– Ну, ну, хотелось бы верить, неспециально.– ответила Людмила, немного смягчившись.– Но на будущее запомни, что кулак у меня тяжёлый и руки распускать я не кому не позволю.

– Я это понял. – сказал Джон. – кулак действительно тяжёлый, а про себя подумал: Это кто ещё из нас руки распускал.

Инцидент таким образом был исчерпан и Джон, быстро доев суп, поспешил к себе в комнату.

В комнате он сделал уборку, заправил постель, подмёл и даже помыл полы. Оставалось привести в порядок одежду. Джон скептически осмотрел одеяние, в котором он вчера принимал гостей а потом в этой же одежде «летал» по коридору. Решая что предпринять, почистить или постирать, он вдруг впоймал себя на мысли, что вернее было бы выбросить, что он непременно бы и сделал, находясь в Штатах. Но сейчас не то время, по причине отсутсвия денежных знаков. И придёться видимо, стирать, носначала надо всё это замочить для надёжности. Он переоделся во всё чистое, достав его из чемодана, а прежнюю одежду отнёс в ванную.

С одеждой решено. Осталось что-то сделать с лицом. Джон крайне редко прибегал к косметике, но видимо это не тот случай. Завтра надо идти в УФМС прописываться, оформляться в налоговой и наконец через два дня он приклеит жвачкой шифровку на вокзале под лавочкой, третьей слева от окна и всё… Закончились злоключения. Он опять будет при деньгах, будет хорошо одеваться и питаться.

В общем ещё один день в чужой стране для Джона прошёл. И прошёл этот день на удивление нормально, без происшествий. Это был первый и пока ещё единственный день, где Джону не пришлось пить и его не кто обманывал и не ваманивал незаконно деньги. Хотя, что касаеться денег, то выманить их в любом случае не получилось бы из-за отсутствия таковых. Нет, деньги у Джона были, но только в том количестве, что купить на них можно только три булки хлеба и две банки консервов «килька». Да, не много на два, а вернее три дня. Ну не чего, Джон разведчик, ему не привыкать, перетерпит.

С этими мыслями «агент 001» и заснул. Утром Джон проснулся в семь часов. Чувствовал он себя прекрасно, если не считать побаливавшего левого глаза. Умылся, побрился  и начал «колдовать» над глазом. Крем, который был у него в чемодане, сделал своё дело и уже из зеркала смотрел на Джона вполне нормальный человек.

Позавтракав остатками рыбного супа вместе со своими новыми друзьями, оценившими его как кулинара, Джон встал, вытер стол салфеткой и направился к себе в комнату.

– Надо же. Хоть кто-то меня здесь любит, – подумал Джон, смотря на котов.

Суп видно вчера им так понравился, что как только Джон открыл утром свою комнату, как они кинулись ему на встречу, утомлённые видимо ожиданием под дверью и ходили за ним, пока он умывался, изредка издавая призывное мяуканье, потарапливая Джона.

Постиранное вчера Джоном бельё высохло и после тщательной глажки приняло вполне респектабельный вид.

Одевшись в это чистое бельё, Джон сложил нужные документы в дипломат и выходя из комнаты, последний раз посмотрел в зеркало. Всё было довольно таки не плохо, но вот под левым глазом синяк хоть и не сильно, но всё-таки был виден. Подумав, спецагент решительно снял с себя галстук.

– Вот так пожалуй лучше. А то галстук и синяк вообще не сочетаються.– подумал Джон и добавил к своему имиджу тёмные солнцезащитные очки.

– Вообще идеально.

Джон закрыл свою комнату и вышел на улицу. Выходя из подъезда, он столкнулся удверей с соседкой Людмилой, которая шла домой из магазина с полными сумками продуктов. Увидев в дверях Джона, она отошла в сторону и пропустила его.

– Ну явно у меня нормальный вид, если соседка меня пропустила. Значит она меня не узнала. А это хорошо,– подумал Джон.

До УФМС он дошёл без происшествий. Подходя к зданию, Джон издалека ещё заметил толпу народа.

– Ого. Вот незадача. Как раз попал на акцию протеста. Видать сегодня профсоюзы вывели своих людей на улицы. А может это сами госслужащие УФМС протестуют против маленькой зарплаты или большого трудового дня? Тогда вообще я сегодня не стану на учёт. – подумал Джон и прибавил шаг.

Подойдя ближе, он увидел, что протестующие стояли возле здания небольшими группами или по одиночке, без транспорантов и просто курили или разговаривали.

-Странная какая то манера обратить внимание на себя властей, – подумал Джон и спросил у первого стоящего с краю человека.

– Извините, а по какому поводу протест?

– Чего?

– По какому поводу люди собрались?

– Как по какому? Кто прописаться, кто на временный учёт стать, кто паспорт получать. А ты чего, не по этому поводу пришёл?

– Я на временный учёт стать.

– Ну тогда занимай очередь. Вон, по моему, мужик спрашивал «Кто последний». Иди к нему быстрее, а то и к Новому году не станешь на учёт.

Джон подошёл к одиноко стоящему мужчине в зелёной куртке и спросил не он ли последний.

– Да. 153.

– Что 153?

– Я сто пятьдесят третий. Ты будешь сто пятьдесят четвёртый.– ответил он Джону и взяв его руку, написал на ладони у обескараженного «агента» цифру 154 чёрным маркером.

Джон в растерянности почесал затылок.

– А когда же очередь моя прийдёт? К вечеру, что ли?

– Ха-ха-ха. Шутник ты однако. Недельку походить прийдётся. И ты главное лучше руки не мой, а то потом не докажешь.

– Как не мыть? Вообще?!

– Ну недельку то потерпишь, я думаю, не барин. И утром на перекличку главное не опаздывай.

– Вот это да. – подумал Джон. – И какой отсылать отчёт  в центр о проделанной работе? Что я четыре дня пил водку с гражданами сопредельной стороны, пытаясь вызвать расположение и чтобы слиться с общей массой народа? А сейчас стою пронумерованный трёхзначной цифрой в ожидании что меня через неделю поставят на учёт? Поймут ли меня в центре?

С тяжёлыми мыслями Джон отошёл в сторону и стал вместе со всеми дожидаться своей участи. Ровно в десять часов пятнадцать минут двери в учреждение открылись и первая счастливая пятёрка ожидавших людей недельной давности вошла внутрь.

– Ну всё. Начало положено. Ещё человек пять- десять примут и обед. Пойдём и мы обедать тогда.– сказал не к кому обращаясь мужчина в зелёной куртке.

Эти слова взволновали Джона, но переспрашивать у мужчины почему так всё долго происходит не стал, дабы не показаться в глазах окружающих странным человеком.

– Да, всё это так сложно, подумал он. Русская душа потёмки. То, что для нас очевидно, для них загадка и наоборот. Пожалуй это самая трудная страна для разведчиков. Я раньше думал что сложно в Африке. Там жарко, невыносимые условия окружающей среды. А попал сюда и понял, что ошибался. Тут надо иметь крепкий желудок и крепкие нервы, чтобы выжить.

С этими мрачными мыслями он присел на корточки в тени дерева и стал ждать. Как и предсказывал предыдущий его собеседник в зелёной куртке, служители государевой службы приняли ещё одну пятёрку и пошли на обед.

– Вообще то теперь и нам можно идти домой обедать. Всё равно раньше чем через неделю наша очередь не подойдёт, – сказал обращаясь к Джону, человек, поставивший ему маркером цифры на ладони.

– А завтра во сколько сюда приходить?

– В пять часов утра.

– Во сколько?!

– В пять.

– А почему так рано? Приём ведь в девять начинаеться. Да и нас всё равно завтра не примут.

– Не знаю. Но так сложилось давно. Может ещё с советских времён, когда все граждане страны должны были все ходить на работу, а не то посадят в тюрьму за тунеядство. Вот и спешили до работы отметиться. Ну а сейчас уже наверно по привычке так рано приходят.

– Ну ладно. Я тогда пойду. До завтра.– сказал Джон, попрощавшись со своим собеседником.

Следующий день он провёл так же, то есть в очереди, ожидая своей участи. Дома всё было по прежнему. Его новые соседи из мест заключения ещё не вернулись и Джон мог спокойно вечерами отдыхать, смотря телевизор. На оставшиеся деньги он купил две булки хлеба, две банки консервов и килограмм картошки. Получилось по одной булке хлеба, по одной банке и по пол килограмма картофеля на день. Если физически не работать, то и не чего, вполне можно два дня продержаться. Из этих продуктов Джон приготовил так полюбившийся всем рыбный суп. Этим супом он буквально влюбил в себя двоих котов. Они теперь почти неотлучно дежурили на кухне, боясь пропустить тот момент, когда Джон откроет холодильник и нальёт себе миску и им в консервную банку. Столько преданности и любви было в этих глазах. Когда Джон производил эти действия с супом.

– Надо же,– подумал Джон, – а ведь я свободно смог бы их перевербовать и всего лишь за чашечку рыбного супа. Ну и таланта, сварившего этот суп, естественно. Но зачем мне нужны эти агенты? Жаль конечно. Хоть что-то в этой стране у меня получилось хорошо.

Второй день  Джон также провёл возле здания УФМС, наслаждаясь свежим воздухом в тени деревьев. Рыбный суп ему уже немножко надоел, чего нельзя было сказать о его новых друзьях, представляющих семейство кошачих в огромной фауне Российской Федерации. Они были готовы есть этот суп всегда, днём, утром и вечером и даже ночью.

Проснувшись утром на третий день, Джон открыл кастрюлю чтобы позавтракать, сморщился, закрыл крышку и поставил в холодильник. Потом опять открыл холодильник, взял кастрюлю и вылил весь суп котам, приведя их в неописуемый восторг.

– Зачем оставлять суп, если я его теперь всё равно не буду есть. Сегодня отошлю шифровку и вечером уже буду питаться в ресторане.

С этим оптимистическим настроением Джон написал шифровку и отправился на вокзал, предварительно зайдя в УФМС отметиться. Насвистывая весёлую мелодию он подходил к вокзалу, вспоминая, где он должен оставить шифровку.

– Лавочка. Третья слева от окна.

Джон хорошо помнил эту лавочку. Вернее он не был в этом городе не разу, но знал расположение вокзала по фотографиям и особенно эту лавочку. Их четыре таких по пять сидений в каждой и стоят они все вдоль окон. Вот третья слева его, а прилепить шифровку надо жвачкой под сиденьем.

Продолжая насвистывать весёлую мелодию, Джон вошёл в зал ожидания вокзала и… остолбенел. Мелодия сразу прервалась, а нижняя челюсть Джона опустилась ниже своего физиологического предела. То, что он увидел, повергло его в шок и расслабило мышцы, удерживающие челюсть в нормальном положении.

Джон не узнал зала. То, что увидел Джон, не соответствовало фотографиям. Вернее не соответствовало частично. В зале рабочие монтировали старые скамьи и устанавливали новые, более современные, но при этом устанавливали совершенно по новой планировке. Все скамьи были пластиковые и устанавливались они все рядами. О том, чтобы поставить скамьи у окна, не было даже и намёка.

– Что делать? Как быть? Куда крепить шифровку? Как вообще теперь связаться с центром?!

Джон явственно почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове, видимо от тех мыслей, которые появились у него в голове. Он оставался один в этой стране, без связи, без денег, без прописки, без работы.

На горизонте отчётливо замаячила перспектива стать первым российским бомжом американского происхождения. Джон потерял всякую возможность связаться с центром. У него были запасные варианты связи, но по роковым обстоятельствам они были теперь бесполезны. Это было два варианта. При первом варианте он ложил определённую сумму денег на свою карточку и в центре по этой сумме могли определить, что нужно Джону. Но карточка исчезла вместе с деньгами ещё в поезде. Оставался другой вариант – лавочка с шифровкой. Но лавочки теперь нет. Её вынесли из зала вместе с радужными мечтами Джона о сытном будущем. Связного в лицо Джон не знал, а как теперь определить, где он, чтобы отдать шифровку.

Джон минут пять стоял так с отвисшей челюстью и пустыми глазами, наблюдавшими, как рабочие вынося скамьи. Из оцепенения его вывели слова, сказанные почти в ухо.

– Ваши документы?

Обернушись, Джон увидел двух стражей порядка с резиновыми дубинками.

Он полез в карман, вытащил паспорт подал его милиционеру. Тот внимательно изучил документ, сверив фотографию.

– А прописка?

– Я только недавно приехал, стою в очереди в УФМС на временный учёт,– сказал Джон и в доказательство протянул руку, на которой виднелись цифры, выведенные чёрным маркером.

Милиционер взял руку, внимательно изучив эти цифры, потом ещё раз полистал паспорт, и протянул малопонятное для Джона слово:– Да… Вернее слово было понятное, русское. Но интонация, с которой оно было произнесено, Джону не о чём не говорило.

Миллиционер ещё раз взглянул на фотографию в паспорте и спросил у Джона:

– Цель приезда?

– Бизнес.

– Какой бизнес?

У Джона закружилась голова. Такое ощущение, что он попал во временную воронку и эта воронка засосала его и вернула на три дня назад, в парк, где ему задавали точно такие же вопросы. Сейчас спросят про сертификаты, если он скажет что будет торговать косметикой, а потом заберут по одной тысяче каждый за моральный ущерб.

– Стоп. Как же они заберут по одной тысяче, если у меня вообще денег нет? – вдруг обрадовался Джон впервые в жизни, что у него нет денег. Но тут же помрачнел.