Семь жизней одного меня. Инженер

В обсерватории

Начальник нашего отдела по фамилии Квадр-Градский, за глаза именуемый просто «Квадр», был не только формальным, но и неформальным лидером отдела.

Последнее время отдел работал над реализацией идеи Квадр-Градского, разработанной в его кандидатской диссертации. Принципиально эта идея не была чем-то новым, тем более секретным, и однажды была даже напечатана в журнале «Техника молодежи».

Проблема была только в том, как получить из космоса отраженный сигнал. Но тут подоспела космическая одиссея наших «Луноходов». Когда стало известно, что на «Луноход – 2» также поставят уголковый отражатель, программа завертелась.

Я попал в группу Виктора Петровича, который как раз разрабатывал устройство синхронизации всех приборов, участвовавших в лазерной локации: телескопа, сканирующего устройства, собственно лазера и специального фотоаппарата. По этой работе я написал диплом, освоил в теории и теперь должен был помогать реализовывать на практике.

В следующую свою командировку я выезжал в составе довольно большой группы. Кроме всего прочего, мотков силовых и специальных кабелей, проводов, инструментов и разъемов, мы везли два ящика. Один огромный (в сечении почти метр на метр и длиной больше двух метров), в нем находился тщательно упакованный специальный прибор "лунный гид" – устройство автоматического слежения за Луной. Этот ящик мы загрузили в грузовой люк самолета. Второй ящик был значительно меньшего размера, и его мы взяли с собой в качестве ручной клади. В нем находился практически бесценный груз – главное оптическое зеркало нашего телескопа.

Полет прошел без приключений, а начались они уже в Алма-Ате, куда наш самолет прилетел глубокой ночью. Мы вышли из здания аэропорта, встретили машину, которую исправно прислал начальник экспедиции Николай Кузьмич, и принялись ждать багаж.

Однако оказалось, что его никто и не собирался нам доставлять – экипаж отправился спать. Мы долго разыскивали старшего по аэродрому, объяснили, что у нас важный груз, который мы, по секретному правительственному заданию, должны срочно доставить на объект. В конце концов, мы получили устное разрешение забрать ящик самим. И вот, вчетвером, мы идем по никем не охраняемому аэродрому и, подсвечивая себе фонариком, разыскиваем наш самолет.

Это удалось сделать не с первого раза. Первый самолет, в багажный отсек которого мы заглянули, был пуст. Наконец, мы нашли самолет и наш ящик, и, после долгих усилий, сняли его и понесли через весь аэродром. Мы шли довольно долго, меняя уставшие руки, и только на входе в здание вокзала кто-то несмело поинтересовался, что, собственно, мы несем.

– Атомную бомбу! – брякнул кто-то из наших, и мы беспрепятственно вышли на привокзальную площадь.

Справедливости ради, замечу, что такой порядок, вернее, беспорядок царил в аэрофлоте недолго, и уже меньше чем через год мне пришлось везти стратегический запас спирта поездом.

Несмотря на то, что я отсутствовал в обсерватории меньше двух недель, здесь уже успело смениться очередное время года: наступило короткое горное лето. На полянке над откосом расцвели горные тощенькие желтые тюльпаны, зазеленела жидкая травка, с трудом пробивающаяся сквозь крупную щебенку, тонкими стрелочками выглядывал дикий лук. Его-то я сразу приметил.

Но напрасно мы рассчитывали, что роскошный весенний загар на наших лицах можно будет закрепить летним солнышком. Все получилось с точностью до наоборот. Значительно больше стало дней, когда мы по многу часов не вылезали из холодных мокрых туч, которые от души поливали нас различного свойства дождичками: и прямыми крупными, и косыми секущими, и мелкими моросящими, так что теплые меховые куртки и яловые сапоги оказались для нас одеждой просто незаменимой.

А ночи… С ночами все было в полном порядке. Иногда природа, как будто желая нас утешить, давала прекрасные многоцветные концерты: на фоне разломов туч высвечивались огромные полноцветные, иногда двойные, как будто целующиеся друг с другом радуги. Ночи были ясные, холодные, иногда темные и звездные, но чаще озаренные чарующим светом луны, очень крупной даже по обычным меркам.

Но совершенно потрясающее зрелище открывалось при взгляде на ночное светило в зрачок окуляра. Во-первых, она была огромна, в полнеба, и отчетливо были видны все лунные горы и кратеры и моря, и хребты, словом, все ее таинственные прелести. Во-вторых, когда заработал «лунный гид», было такое ощущение, что Луна не плывет, как обычно по небосводу, а полностью остановилась. Но еще более сильное зрелище приходилось наблюдать, когда планета стояла низко, касаясь высокой зубчатой гряды гор.

И даже зная, что в телескоп видишь перевернутое изображение, и что горы неподвижны и находятся не сверху, а там, где им и положено быть, на земле, трудно было отделаться от оторопи, когда видишь своими глазами, как неведомые чудища жадно набрасываются откуда-то сверху и проглатывают неподвижный сверкающий диск.

Между тем, появлялись все новые люди, которых встречали с энтузиазмом совсем не показным. Приехал Костя Тесляр, красавец – хохол из соседней лаборатории. Он всегда представлялся так: я родом из Диканьки. Костя был оптиком, и он всегда ходил со своим механиком как Дон Кихот и Санчо Панса. Шутя, они называли себя:

– Мы ж оптики, – звучало слитно.

Приехал специалист из астрономического института Саша Фокин. Он был другом еще с университетской скамьи семейной пары местных астрономов, по фамилии Шевченко.

Приехали две незамужние девушки из Питерского объединения. Старшая была кандидатом наук и автором прибора под названием «лунный гид», который остряки тут же окрестили «лунной гнидой».

Скоро основные работы переместились в обсерваторию, где на телескоп все навешивали и навешивали разные приборы и устройства, пока не возникла опасность, что все сооружение может в один момент не выдержать и рухнуть.

«Луноход -2»

Незаметно промчалось короткое горное лето. В день рождения моей любимой, 7 августа, в горах выпал первый снег. Он продержался совсем недолго и уже на следующий день растаял прямо у нас на глазах. Но это был знак, что наступает следующая пора года.

Дела у нас, хоть и медленно, но продвигались.

И наступил день, когда начальство отступило от своего правила и в воскресенье назначило, не просто выходной, но и экскурсию на Медео – недавно построенный высокогорный конькобежный комплекс, который, кстати, был достаточно близко от нас. Правда, побывать на Медео в тот раз мне не удалось. Оценить его достоинства я смог только почти через двадцать лет, когда слава его достаточно померкла, а многие достопримечательности обветшали.

А дело было так. Накануне на стойке «лунного гида» нужно было поменять блок питания. Эти блоки были типовыми, и мы заменяли их уже по нескольку раз. Но этот блок оказался бракованным. Как потом выяснилось, в нем отсутствовала защита от короткого замыкания. Стоило мне вставить его в нижний паз стойки, как что-то щелкнуло, зашипело, и со стороны внутренней стенки повалил дым. Когда я развернул злосчастную стойку, зрелище было не для слабонервных: вся косичка проводов от первого до последнего блока была разорвана, бандаж из синей изоленты запекся и сплавился с другими проводами. Моя небрежность была, как говорится, налицо. И хотя меня никто не заставлял оставаться в обсерватории, я принял это решение самостоятельно. С грустью я смотрел на отъезжающий автобус, а потом принялся за исправление своей ошибки.