Без семьи

По соседству с дядей Гаспаром работал один откатчик. Но, в отличие от прочих откатчиков, это был не мальчик, а старик лет шестидесяти. В молодости он работал плотником, наблюдавшим за креплением галерей. Во время обвала ему раздробило три пальца, и это заставило его переменить профессию. Товарищи прозвали его «учителем», потому что он знал много такого, чего не знали не только обыкновенные забойщики, но даже мастера рудников.

Мы познакомились с ним в обеденный час и быстро сдружились. Я любил задавать вопросы, а он был не прочь поболтать, и вскоре мы стали неразлучны. В шахтах, где обычно мало разговаривают, нас прозвали болтунами.

Рассказы Алексиса не объяснили мне многого из того, что я хотел знать, а ответы дяди Гаспара совсем не удовлетворяли меня. Например, когда я спрашивал дядю Гаспара: «Что такое каменный уголь?», он отвечал:

«Это уголь, который находится в земле[13 - Здесь игра слов: каменный уголь по-французски дословно – земляной уголь.]».

Когда я задал этот вопрос «учителю», тот ответил мне совсем по-другому.

– Каменный уголь, – сказал он, – немногим отличается от древесного. Мы получаем древесный уголь, сжигая дерево в печке. А каменный уголь – это те же деревья, но росшие в лесах в очень древние времена и превращенные в уголь силами природы. – Так как я с изумлением посмотрел на него, он прибавил: Сейчас у нас нет времени разговаривать – надо работать, а вот завтра, в воскресенье, приходи ко мне, и я тебе все объясню. У меня есть куски угля и образцы различных пород, которые я собираю тридцать лет, по ним ты скорее поймешь то, что тебя интересует. Меня здесь в насмешку зовут учителем, но ты увидишь, что «учитель» может на что-то пригодиться. Итак, до завтра.

На следующий день я сказал дяде Гаспару, что собираюсь пойти к «учителю».

– Ну что ж, – ответил он смеясь, – учитель нашел себе слушателя. Ступай, коли хочешь. Только смотри не загордись от его уроков. Если б «учитель» не был таким гордецом, он был бы очень хорошим человеком.

«Учитель» жил на некотором расстоянии от города, в бедном, печальном местечке, где в окрестностях было много естественно образовавшихся пещер. Он снимал нечто вроде погреба у одной старой женщины, вдовы шахтера, погибшего во время обвала. На самом сухом месте он устроил себе постель; но это было только относительно сухое место, потому что на деревянных ножках кровати росли грибы. Шахтеры привыкли к постоянной сырости, и «учителя» это ничуть не смущало. Для него самым важным было то, что квартира находилась вблизи горных пещер, где он делал раскопки, и что он мог в ней расположить свою коллекцию каменного угля и камней с отпечатками ископаемых животных и растений.

Он встретил меня радостным восклицанием:

– Я приготовил для тебя очень вкусное блюдо – жареные каштаны! Мы сначала полакомимся, а затем поговорим, и я покажу тебе свою коллекцию.

Он произнес слово «коллекция» таким тоном, что я понял, почему товарищи упрекают его в гордости. Насколько я мог судить, его коллекция действительно была чрезвычайно богатой, и занимала она все помещение. Маленькие образцы лежали на досках и столах, более крупные – прямо на земле. В течение многих лет «учитель» собирал все, что встречал любопытного, а так как рудники рек Серы и Дивоны богаты растительными окаменелостями, у него попадались весьма редкие экземпляры, которые могли привести в восторг любого геолога или натуралиста. Ему также не терпелось поговорить со мной, как мне – его послушать, и мы быстро покончили с едой.

– Ты хочешь знать, – сказал он мне, – что такое каменный уголь? Я объясню тебе это в немногих словах. Земной шар, на котором мы живем, не всегда был таким, как теперь. Он претерпел много изменений. Было время, когда наша страна была покрыта растениями, которые водятся теперь только в теплых странах, например папоротниковыми деревьями. Затем эта растительность сменилась другой, другая – третьей. Так продолжалось сотни, тысячи, а может быть, и миллионы лет.

Я покажу тебе сейчас несколько кусков угля; а главным образом много камней, взятых из стен и потолка наших галерей, на которых ты увидишь отпечатки различных растений, сохранившихся как в гербариях. Уголь образуется, как я тебе уже сказал, от скопления вымерших растений и деревьев, значит он не что иное, как разложившееся и слежавшееся дерево. Мы находим в земле залежи каменного угля в двадцать и тридцать метров толщиной. Сколько надо времени на то, чтобы наслоились такие пласты? Чтобы образовался пласт угля в тридцать метров толщиной, требуется последовательный рост на одном и том же месте пяти тысяч строевых деревьев, то есть надо пятьсот тысяч лет. Цифра поразительная, не правда ли? Но она не точная, потому что деревья не растут с одинаковой скоростью.

Больше ста лет требуется на то, чтобы они выросли и погибли, а когда одно поколение сменяется другим, нужен еще целый ряд изменений и сдвигов в земной коре, чтобы такой слой разложившихся растений был в состоянии питать новый слой. Следовательно, ты видишь, что пятисот тысяч лет недостаточно и что требуется гораздо больше времени. Сколько же? Этого я не знаю и определить не могу. Я хотел только дать тебе понятие о происхождении каменного угля, чтобы ты был в состоянии посмотреть мою коллекцию. Приступим к ее осмотру. Мое посещение затянулось до поздней ночи, потому что над каждым камнем, над каждым отпечатком растения «учитель» опять начинал свои объяснения. В конце концов я стал понимать многое из того, что раньше меня удивляло и было совершенно непонятно.

ГЛАВА IV. НАВОДНЕНИЕ

На следующее утро мы снова встретились с «учителем» в шахте.

– Ну как, доволен ли ты мальчиком? – спросил его дядя Гаспар.

– Да, он умеет слушать и, надеюсь, в скором времени научится и видеть.

– А пока пусть помнит, что у него есть руки, и скорее принимается за работу, – сказал дядя Гаспар.

И он отодвинулся, давая мне местечко в забое, чтобы я помог ему отделить кусок угля, который он начал вырезать. Откатчики обычно помогают забойщикам.

Когда я уже в третий раз катил свою вагонетку к шахтному колодцу, я услышал какой-то необычайный и страшный грохот.

Что там такое: оползень или обвал? Я прислушался. Шум продолжался и раздавался со всех сторон. Первым моим чувством был страх, и я собрался было бежать к лестницам. Но над моими страхами столько раз смеялись, что мне сделалось стыдно. Вероятно, где-нибудь в шахте произошел небольшой взрыв или вагонетка сорвалась с каната, а может быть, просто осыпалась земля.

Вдруг мимо меня, как эскадрон кавалерии, промчалась стая крыс. Затем мне показалось, что я слышу какой-то странный шорох, похожий на плеск воды. Я взял лампу и осветил ею землю. Да, это была вода; она поступала со стороны шахтного колодца и заливала галерею. Ужасный шум и рев происходил от воды, которая врывалась в шахту.

Оставив на рельсах вагонетку, я опрометью бросился к забою:

– Дядя Гаспар, в шахте вода!

– Брось болтать чепуху!

– Дивона прорвалась. Спасайтесь!

– Не приставай ко мне!

– Послушайте сами!

У меня был такой взволнованный голос, что дядя Гаспар оставил кирку и прислушался. Шум становился все более грозным и ужасающим. Сомнений не могло быть: вода затопляла шахту.

С криком: «В шахте вода, беги скорее!» – дядя Гаспар схватил лампу и бросился в галерею.

Не пробежав и десяти шагов, я заметил «учителя», который тоже спускался в галерею, чтобы узнать о причине шума.

– В шахте вода! – закричал дядя Гаспар.

– В Дивоне дыра! – заявил я.

– Как ты глуп! – возмутился дядя Гаспар.

– Спасайтесь! – крикнул «учитель».

Вода быстро затопляла галерею. Она уже доходила до колен и сильно замедляла наши движения. «Учитель» бежал рядом с нами, и мы все кричали:

– Спасайтесь! В шахте вода!

Вода прибывала с бешеной скоростью. По счастью, мы находились недалеко от лестницы, иначе мы не успели бы до нее добраться. «Учитель» добежал первым, но остановился.

– Поднимайтесь раньше вы, – сказал он. – Я самый старый, и совесть у меня чиста.

Не время было разводить церемонии. Дядя Гаспар полез первым, я – за ним, «учитель» – позади нас, а за нами еще несколько шахтеров. Эти сорок метров между вторым и первым этажами никогда, вероятно, не проходили так быстро. Но прежде чем мы достигли последней ступеньки, сильная струя воды обрушилась нам на головы и потушила наши лампы.

– Держитесь крепче! – закричал дядя Гаспар. «Учитель», дядя Гаспар и я крепко уцепились за ступеньки, чтобы не слететь, но все шедшие позади были смыты водой. Если бы мы не были уже наверху, с нами случилось бы то же самое, потому что эта струя сразу превратилась в поток.

Хотя мы достигли первого этажа, мы все еще подвергались опасности, так как, прежде чем выйти на поверхность земли, нужно было подняться еще на пятьдесят метров, а вода заливала уже и эту галерею. Кроме того, мы оказались впотьмах, так как лампы потухли.

– Мы погибли, – сказал довольно спокойно «учитель».

В то же мгновение в галерее появилось несколько ламп. Подбежавшие к нам шахтеры хотели через галерею добраться до лестниц, находившихся почти рядом. Но как преодолеть поток, преграждающий путь? Как уберечься от несущихся навстречу бревен?

У них вырвались те же слова, что и у «учителя»:

– Мы погибли!

– Да, так мы не спасемся! – воскликнул «учитель», который один среди нас всех сохранил полное присутствие духа. – Единственно, где можно укрыться, это на старых выработках.

Старые выработки были давным-давно заброшены, и туда никто не ходил, кроме «учителя», посещавшего их в поисках разных достопримечательностей.