Без семьи

– Я хотела разрешить тебе сегодня утром поиграть с Реми и его собаками, – продолжала она, – но теперь ты не будешь играть с ними до тех пор, пока не ответишь мне без ошибки всю басню.

Сказав это, она отдала книгу Артуру и ушла в свою каюту.

Оставшись один, Артур принялся повторять урок: я видел, как шевелились его губы.

Было очевидно, что он старался и работал усердно. Но это прилежание длилось недолго. Очень скоро он начал смотреть поверх книги, и его глаза, блуждавшие по сторонам, встретились с моими.

Я сделал ему знак приняться за урок.

Он кротко улыбнулся, как бы благодаря меня за совет, и уставился в книгу. Но скоро снова начал смотреть по сторонам.

– Я очень хочу выучить басню и никак не могу, – обратился он ко мне.

Я подошёл к нему.

– Но она совсем не трудная, – заметил я.

– Напротив, очень трудная.

– Хочешь, я прочту её наизусть? – предложил я.

Он взял книгу, а я стал читать басню. Ему пришлось поправить меня всего три или четыре раза.

– Вот чудеса! Ты её действительно знаешь! – удивлённо воскликнул он.

– Не очень хорошо. Но теперь, мне кажется, я могу ответить её уже без ошибки.

– Когда ты успел её выучить?

– Я внимательно слушал, пока твоя мама читала её вслух, а потом ясно представил себе всё, о чём в ней говорится: овец, ягнят, собак, стерегущих стадо, и пастуха.

– Прекрасно! – воскликнул Артур. – Теперь я их тоже вижу. И, знаешь, я убеждён, что сейчас выучу басню.

И действительно, меньше чем в четверть часа он выучил басню наизусть. В это время госпожа Миллиган подошла к нам.

Увидев нас вместе, она рассердилась, думая, что мы играем, но Артур не дал ей произнести ни слова.

– Я знаю басню, – закричал он, – и это Реми помог мне её выучить!

Госпожа Миллиган посмотрела на меня с удивлением. Тогда Артур, не дожидаясь её просьбы, прочёл наизусть всю басню. Он прочёл её с торжеством и радостью, без запинок и ошибок.

В это время я смотрел на госпожу Миллиган. Сперва её лицо озарилось улыбкой, а потом на глазах выступили слёзы.

– Ты хороший мальчик, – сказала она мне.

Я рассказал так подробно об этом случае потому, что с этого дня отношение ко мне совершенно изменилось. Накануне меня пригласили с моими собаками и обезьяной, чтобы позабавить и развлечь больного ребёнка. После сегодняшнего урока я сделался товарищем, вернее, другом Артура.

Госпожу Миллиган очень огорчало то обстоятельство, что её сын ничему не учился. Несмотря на его болезнь, она хотела дать ему известные навыки, которые помогли бы ему по выздоровлении начать регулярное учение.

До сих пор она мало чего достигла. Артур не отказывался учиться, но и не проявлял должного внимания и прилежания. Потому-то госпожа Миллиган и была так обрадована, когда услышала, что он выучил со мной басню в полчаса, тогда как она не могла заставить его выучить её в продолжение нескольких дней.

После этого случая мы быстро подружились с Артуром и, как это ни странно, ни разу не поссорились.

Путешествие по воде было чудесным. Мы не испытывали ни скуки, ни утомления, так как всё наше время было разумно заполнено. Если окрестности нам нравились, мы делали в день только несколько километров, если казались однообразными, плыли быстрее. Когда солнце садилось, мы останавливались там, где нас заставала ночь, и стояли на этом месте до рассвета.

В холодную погоду мы усаживались в столовой, где затапливали печку, так как сырость и туман были вредны для больного. Зажигались лампы; Артура придвигали к столу, я садился возле него, и госпожа Миллиган показывала нам книги с картинками или фотографии различных видов. Когда мы уставали смотреть картинки, она брала книжку и читала нам вслух или же рассказывала нам легенды, исторические события, относящиеся к той местности, которую мы проезжали. Она говорила, не сводя глаз с лица сына, и было трогательно видеть, какие усилия она прилагала к тому, чтобы её рассказ был интересен и понятен мальчику.

В хорошие, тёплые вечера я брал арфу и, спустившись на берег, становился где-нибудь под деревом, пел песенки и играл различные пьесы. Артур с большим удовольствием слушал музыку и часто кричал мне: «Сыграй ещё!» Тогда я повторял только что сыгранное.

Мне, ничего не знавшему, кроме бедной хижины матушки Барберен и тяжёлых скитаний с Виталисом, впервые жилось спокойно и беззаботно.

Как не похожи были утомительные, длинные переходы, когда я брёл по колени в грязи, под дождём или палящим солнцем за своим хозяином, на эту прогулку в плавучем домике!

Уже два раза я пережил тяжесть разлуки с теми, кого любил: первый раз, когда был оторван от матушки Барберен, второй – когда меня разлучили с Виталисом. И вот теперь, когда я остался совершенно одиноким, без поддержки и опоры, я встретил людей, которые выказали мне участие и которых я искренне полюбил. А моё сердце так жаждало любви и привязанности! Сколько раз, глядя на бледного, больного Артура, прикованного к доске, я – здоровый и сильный – завидовал ему…

Я завидовал не богатству, которое его окружало, не его книгам и игрушкам, – нет, я завидовал тому, что у него есть мать, которая его так нежно любит.

Я с грустью говорил себе, что у меня её нет и никогда не будет. Если когда-нибудь снова я увижу матушку Барберен, то никогда уже не смогу назвать её, как прежде, «мама», потому что знаю, что она мне не родная. Я одинок и останусь навсегда одиноким. Эта мысль заставляла меня ещё сильнее ценить доброе отношение ко мне госпожи Миллиган и Артура.

Но как ни хороша была моя новая жизнь, мне в скором времени предстояло расстаться с ней и вернуться к старой.

Глава XII

Найдёныш

Приближался день выхода Виталиса из тюрьмы. Мысль об этом вызывала во мне одновременно и радость и беспокойство; а по мере того как мы всё больше и больше удалялись от Тулузы, беспокойство моё возрастало.

Чудесно было плыть на «Лебеде», не зная ни забот, ни горя! Но ведь мне предстояло проделать весь обратный путь пешком.

Я решил посоветоваться с госпожой Миллиган и спросить ее, сколько времени нужно для того, чтобы вернуться в Тулузу, где я должен был встретить Виталиса у ворот тюрьмы.

Услыхав мой вопрос, Артур громко закричал:

– Мама, я не хочу, чтобы Реми уходил!

Я ответил ему, что не могу сам располагать собою, так как принадлежу хозяину, который нанял меня у моих родителей. Но, говоря о родителях, я умолчал о том, что они не были мне родными отцом и матерью, иначе мне пришлось бы признаться в том, что я найден на улице.

– Мама, Реми должен остаться у нас, – продолжал Артур.

– Я сама была бы рада оставить Реми, – ответила госпожа Миллиган. – Вы с ним подружились, и я тоже к нему привязалась. Но для того чтобы он остался, необходимо знать, желает ли этого сам Реми…

– Конечно, желает, – перебил её Артур. – Не правда ли, Реми, тебе ведь не хочется уходить?

– Кроме того, – продолжала госпожа Миллиган, не дожидаясь моего ответа, – мы не знаем, согласится ли его хозяин отказаться от своих прав на него…

– Но это дело Реми, – снова перебил её Артур.

– Прежде чем ответить, Реми должен хорошенько подумать. Если он останется с нами, ему предстоят не только одни удовольствия и путешествия – ему придётся много работать, серьёзно учиться вместе с тобой. Потом, – продолжала госпожа Миллиган, – нужно получить согласие его хозяина. Я напишу ему, чтобы он приехал сюда, в Сэт. Когда он узнает, почему мы не можем сами приехать в Тулузу, он, вероятно, примет моё приглашение. А после придётся договариваться уже с родителями Реми, потому что мы должны получить также и их согласие.