Война с НИЧТО. Эта война начинается в детстве и продолжается всю жизнь
НИКТО ЦЕЛИКОМ и ПОЛНОСТЬЮ был на стороне своего отца. Без НЕГО отец выглядел бы как совершенно одиноким в таком противостоянии. Всё яснее становилось, что ему не избежать развода. Суд РАЗДЕЛИЛ детей. И ДАЛЬШЕ продолжать жить с такой женщиной в одной квартире становилось небезопасным. Она продолжала свои попытки посадить уже бывшего мужа. После развода ей даже стало ЛЕГЧЕ это СДЕЛАТЬ. РАЗДЕЛ имущества, заработанного в основном не её трудом, ПОКАЗАЛ всю её мелочность. И, в основном, почти всё ей и осталось. ДВУХКОМНАТНУЮ квартиру разменяли на однокомнатную и деньги. Отец собрался взять деньги, забрать детей и уехать ПОДАЛЬШЕ от того места, где стал нести потери за потерями. Бывшая жена с ЛЁГКОСТЬЮ отдала ему дочь после того, как всеми силами старалась до суда оставить по закону её за собой. Она приложила ОПРЕДЕЛЁННЫЕ усилия, чтобы дочь даже не присутствовала на суде. Ей очень не хотелось платить алименты.
Но в тех далёких краях многое только больше обещало продолжение тех потерь, которые понесли, и отцу с ДВУМЯ детьми опять пришлось отступать. Он вернулся с ними обратно в дом к своему самому младшему брату, у которого недели ДВЕ пожили после утраченной квартиры номер ДВА. Отца НИКТО стали одолевать сомнения: не поспешил ли он возвратиться. Он во ВТОРОЙ раз за то лето он поехал с детьми туда, откуда решил вернуться. И опять какой- то холод почувтвовал там. Там в школе, где пришлось бы продолжать УЧИТЬСЯ НИКТО, с каким-то НЕПОНЯТНЫМ сопротивлением взяли ЕГО документы, объясняя это тем, что ОН – «не их уроженец». Может, эта школа оказалась чересчур ПРАВИЛЬНОЙ? Или там боялись испортить какие-то ПОКАЗАТЕЛИ? К началу осени отец с детьми вернулся обратно. Получалось так, что он как переоценил свои силы в противостоянии ПРАВИЛЬНОМУ миру. Оказалось, что его тётка, с виду тоже вся такая ПРАВИЛЬНАЯ, залезла в их вещи и вытащила его плащ, чтобы, скорее всего, пропить, как нисколько не считаясь с тем, что в каком трудном положении оказался отец с ДВУМЯ детьми.
Они снова приютились у его младшего брата. Когда во ВТОРОЙ раз они вернулись, НИКТО почувствовал, что как в НЕГО стал пробираться страх с какой неведомой до тех пор силой. ОН почувствовал беспощадную жестокость ОКРУЖАВШЕГО их мира. Город, в котором они все родились, выглядел чужим, холодным, пугающе равнодушным. Они ему как будто были совсем не нужны. Как будто для них в нём не осталось места. Становилось страшновато до жути. Вскоре мать всё же решила забрать дочку к себе. Хорошо, что, спустя девять месяцев отцу удалось снова устроиться работать на том же заводе на том же самом месте. Ещё ему пообещали дать комнату в общежитии, которое должно было быть готово где-то через год. И война с НИЧТОЖЕСТВАМИ, которые всю жизнь мстят за свою НИЧТОЖНОСТЬ, только продолжалась ДАЛЬШЕ.
Это случилось, когда НИКТО УЧИЛСЯ уже в пятом классе. На перемене ОН стоял рядом с одноклассниками и одноклассницами у стены с большими окнами. Знакомая КУЧКА одного из параллельных классов стала ДЕЛАТЬ свой обычный обход, чтобы в очередной раз собирать дань страха. Совершавшие обход пускали в ход толчки, бросались бумажками, могли как-то обозвать и посвистеть кому-то в лицо, обзывали. Замеченное у кого-то малейшее проявление недовольства от происходившего или возмущение тут же в ДВА счёта выбивалось шлепками по лицу или ударами по груди или по животу. Полусветлый класс жался к стене и хранил молчание перед тем, что своим завораживающим действием как сливалось с ПРАВИЛЬНОЙ властью УЧИТЕЛЕЙ, против которой тоже лучше было молчать и не восставать. УЧЕНИКИ полусветлого класса жались к стене и беспокоились о сохранности собственных шкур. Заразительный страх стал корёжить ИХ, передёргивая с ног до головы. НИКТО старался лишний раз не тратить свои силы в таком ОКРУЖЕНИИ. До наступления этого дня на НЕГО эта КУЧКА как-то не нацеливалась. Но НИКТО прекрасно понимал, что всё же настанет тот день, когда этой КУЧКЕ будет чего-то мало, и ОНА зайдёт слишком далеко. И на этот раз сама дрожь предчувствия стала говорить ЕМУ о том, что этот день уже настал. От ощущения неизбежности того, что должно произойти участился пульс.
В спину кто- то так сильно толкнул, что всё равно, что ударил. НИКТО развернулся с лицом, вспыхнувшим от гнева.
– Ты чего толкашься?!
– Э… Эй!… Ты кто такой?!
– Тот, кто спросил!
– Эй! Ты посмотри на него! Ты как разговариваешь?!
С этими словами ударивший в спину ВЫТЯНУЛ прямо в лицо НИКТО руку с чуть растопыренными пальцами.
– Убери руку!
– Я так буду разговаривать!
– Я тоже так буду разговаривать!
И НИКТО тоже ВЫТЯНУЛ свою руку тому в лицо, едва не касаясь его пальцами.
– Руку!
– Убери свою!
– Я так буду разговаривать! – заявил тот и чуть не ткнул пальцами в лицо НИКТО.
НИКТО же своей рукой отбил немного в сторону направленную ЕМУ в лицо руку. А тот, возвращая её, нанёс ЕМУ пощёчину. НИКТО ответил тому кулаком по лицу и ДАЛЬШЕ старался уже не отставать в числе ударов, которые посыпались на НЕГО со стороны этой КУЧКИ. Драка быстро, за минуту, как выпила силы с обеих сторон, как раз к тому времени, когда прозвенел звонок и как властно позвал всех разойтись по УЧЕБНЫМ классам. – Ну, погоди же!… После уроков увидишь… – погрозил один из КУЧКИ удаляясь. «Подумаешь, новость… Это в ПЕРВЫЙ раз, что ли…» НИКТО и на этот раз собирался избежать ПОВТОРЕНИЯ драки, во время которого силы обещали быть ещё более неравными. Обращаться в постыдное трусливое бегство НИКТО, конечно же, не собирался. ОН собирался просто незаметно уйти из школы, просто стараясь избежать встречи с теми, чьё число намного могло быть превосходящим. Сразу же после звонка КУЧА могла не успеть собраться перед школой, и можно было избежать ПОВТОРЕНИЯ драки, если УЧИТЕЛЬНИЦА не станет задерживать. Но ОНА же была ПРАВИЛЬНОЙ. Можно было сбиться со счёта относительно того, что сколько раз ОНА ПОВТОРЯЛА: «Звонок – это не для вас. Он для меня. Пока я не скажу: „Урок закончен“, – вы должны оставаться на своих местах». А пока ОНА это скажет, уже может быть слишком поздно, и уже нужно будет искать другой выход из школы. Например, попробовать выйти через заднюю дверь буфета. Но ПРАВИЛЬНЫЙ директор, как назло, стал требовать, чтобы её закрывали, чтобы ни один УЧЕНИК не смог покинуть школу через другую дверь, чтобы все выходили через те двери, через которые входили в школу. Если пару раз удавалось избежать нежелательной встречи, то у собиравшихся в КУЧИ обычно остывало желание ПОВТОРЯТЬ драку. Если удавалось ускользнуть из школы, то уже нужно было как можно скорее добраться до железных дорог. Каждый раз для НИКТО вся та толща времени, которая ОТДЕЛЯЛА ЕГО от железных дорог, становилась как какой-то уплотнившейся преградой. До самих железных дорогах численность враждебной КУЧИ могла быстро вырасти. Много раз уже НИКТО приходилось спешить к железным дорогам вместе с одним светлым товарищем, с которым ЕМУ было по пути. – Сегодня после уроков будет субботник! Кого не будет – в понедельник с родителями в школу! – заявила классная руководительница так, как «растоптав надежды чахлый всход». Избежав встречи с КУЧЕЙ в субботу, можно было надеяться на то, что в понедельник желания ПОВТОРЯТЬ драку уже ни у кого не будет. С этим субботником все надежды на это как перечёркивались. -Опять субботник?! Сколько можно?! Уже в четвёртый раз подряд! – недовольно зашумели в классе.
– Не я же это решаю. Я и сама хотела сегодня пораньше уйти домой, – как бы РАЗДЕЛЯЯ недовольство класса, сказала УЧИТЕЛЬНИЦА. Когда началась очередная уборка пришкольной территории, НИКТО стал надеяться на то, что их класс закончит свою часть работы раньше других. Но эта надежда стала мучительно погибать. Полусветлый разобщённый класс, как разбавленный детишками ПРАВИЛЬНЫХ родителей, всё ещё продолжал уборку, когда неподалёку стала собираться КУЧА, которая не собиралась расходиться. Когда уборку закончили, НИКТО почувствовал как внутри у НЕГО похолодело. Сердце ЕГО тревожно забилось. УЧИТЕЛЬНИЦА оставила свой класс и направилась в школу. А класс стал разбирать сумки со сменной обувью и портфели, сложенные у школьной ограды. Тут на НИКТО и на ЕГО светлого товарища набросились шестеро. А их одноклассники и одноклассницы вели себя так, словно им не было и не могло быть никакого ДЕЛА до происходившего. Отбиваясь от нападавших на дороге, НИКТО и ЕГО светлый товарищ старались оторваться в ту сторону, где находились железные дороги. А их одноклассники и одноклассницы с предательской безучастностью брели рядом с одной и с другой стороны от них какими- то овцами. Молчание ягнят было их ПРАВИЛОМ. Тут совершенно неожиданно появилась УЧИТЕЛЬНИЦА. ОНА налетела так, что разогнала КУЧУ в разные стороны, успев ДВОИХ схватить и надавать ИМ затрещин. Но НИЧЕГО решающего для НИКТО в этом не было и не могло быть. По-прежнему им нужно было как можно скорее добраться до железных дорог. Не теряя времени, ОН с товарищем бросились бежать, опасаясь того, что та КУЧА, которая набросилась на них, уже через несколько минут может стать в ДВА раза больше. Не успела ещё закончиться школьная ограда, как бросившаяся врассыпную от УЧИТЕЛЬНИЦЫ КУЧА собралась и снова набросилась на них. Опять НИКТО и ЕГО товарищ выронили свои сумки и портфели из рук себе под ноги, чтобы ответными ударами кулаков не дать сломить своё сопротивление. Опять их одноклассники и одноклассницы каким-то стадом шли мимо них. Тут снова налетела на эту КУЧУ УЧИТЕЛЬНИЦА. ОНА успела схватить одного из НЕЁ и как следует отлупить. Опять НИКТО и ЕГО товарищ бросились отрываться. НИКТО успел заметить, как УЧИТЕЛЬНИЦА что-то стала говорить обступившим ЕЁ их одноклассникам и одноклассницам, которых ОНА, по всей видимости, подозвала к себе. Когда они добрались до железных дорог, НИКТО, обернувшись назад, никого из преследовавших их не увидел. Никто из той преследовавшей их КУЧИ ещё НЕ ПОКАЗАЛСЯ из-за небольшого поворота дороги. «Бежим к автобусу! Может, успеем от них уехать!» – обратился ОН на бегу к своему товарищу. Они перебежали ту полосу земли, которая ТЯНУЛАСЬ вдоль железных дорог с другой стороны. На этой полосе вдоль шоссе росла трава и росли в один ряд деревья. Перебежав шоссе, они забежали через открытые задние двери в автобус, который стоял на конечной остановке и уже было начал трогаться с места. Когда НИКТО и ЕГО товарищ забежали в автобус, он не поехал. Скорее всего, водитель, заметив бегущих школьников, подумал, что в это время закончились какие-то занятия, и вот-вот должны ещё кто-то ПОКАЗАТЬСЯ из-за железных дорог, что ему лучше немного подождать и заработать немного больше монет. Прошло минуты ДВЕ, и автобус начал всё же трогаться с места, но тут же остановился. НИКТО посмотрел в окно, в сторону железных дорог, и увидел, как бежали к автобусу их враги. Они тоже ворвались в автобус через заднюю дверь. Восстанавливая дыхание после бега, они довольно заулыбались друг другу, уже предвкушая желаемую расправу. Их глаза уже блестели торжеством. НИКТО стал напряжённо думать о том, что где же, на какой остановке, им лучше сойти, чтобы не дать себя одолеть. Им ВДВОЁМ было не под силу побить шестерых, но можно было отбить у них желание в будущем их трогать. Автобус так медленно тронулся с места, как будто водитель продолжал мучиться сомнением: поехать ему или не поехать, и опять остановился. НИКТО опять посмотрел в сторону железных дорог и увидел то, чего никак не ожидал увидеть: через шоссе неслись их одноклассники и одноклассницы. Их было больше десятка. Они большой КУЧЕЙ забежали в автобус через заднюю дверь и встали рядом с той КУЧЕЙ. Наверное, водитель остался доволен тем, что так ТЯНУЛ с тем, чтобы поехать. Хулиганистый ДВОЕЧНИК, которому нужно было сходить на той же остановке, что и НИКТО, как возглавлял ту большую КУЧУ, сама численность которой просто подавляла другую. Все в этой КУЧЕ были радостно возбуждены, многозначительно переглядывались и улыбались друг другу. А в той другой КУЧЕ все как-то неожиданно сникли, переменились в лицах. Они побледнели и стали выглядеть какими-то жалкими. «Ребята, только не бойтесь! Ребята, только не бойтесь!» – стал ПОВТОРЯТЬ один из той КУЧИ, чтобы как-то поддержать и приободрить остальных при том, что его самого стала одолевать робость от того, что как с ними могла позволить себе поступить другая КУЧА. НИКТО почувствовал, как ЕМУ стало ЛЕГЧЕ. ОН сказал своему светлому товарищу, чтобы тот вышел на следующей остановке, на той, на которой ему и нужно было выходить. Его присутствие было уже необязательным. Было ясно, что ДВЕ КУЧИ будут выходить у кинотеатра, до которого нужно было проехать ещё четыре остановки. Когда ДВЕ КУЧИ вышли из автобуса, ДВОЕЧНИК повёл ИХ за собой к кинотеатру, к стоявшим там знакомым ЕМУ ребятам, которые на три- четыре года были старше подошедших и которые обрадовались той важной роли, которая им отводилась. Они стали задавать вопросы, чтобы во всём произошедшем как разобраться. Они не смогли удержаться от того, чтобы вслух не выражать своего удивления тем, чего они никак не ожидали увидеть. Их сильно удивляло то, что в такой большой КУЧЕ, которая как встала на защиту НИКТО, оказалось так много девочек. Никого из той КУЧИ никто даже пальцем не тронул. В конце концов, всем всего навсего было предложено прекратить вражду и разойтись по домам. Как-то не так закончилось это «разбирательство». В понедельник вся та большая КУЧА, которая словно бросилась выручать НИКТО и ЕГО светлого товарища, ПОЛУКРУГОМ обступила УЧИТЕЛЬНИЦУ, которая сидела в классе за столом и и с одобрительной улыбкой слушала всё то, о чём ей по очереди рассказывали, как о каком-то совершённом ими в субботу выдающемся подвиге. И в этой КУЧЕ не было ни НИКТО, ни ЕГО светлого товарища. Кто получил от УЧИТЕЛЬНИЦЫ как какое-то задание, те и стали рассказывать о том, как оно было ВЫПОЛНЕНО. НИЧЕГО подобного больше НЕ ПОВТОРЯЛОСЬ, потому что таких заданий никто больше не получал. ДАЛЬШЕ всё шло по-прежнему. ВЫПОЛНЕНИЕ таких заданий не закладывалось в школьную программу.
На следующий год, когда наступил один из тёплых весенних дней и закончились занятия в школе, НИКТО шёл домой и увидел, что одного из ЕГО одноклассников сильно стал бить по лицу один из тех, кто был на год старше их. ОН не смог пройти мимо, потому что ОН тем самым как уже оставлял себя соучастником происходившего. Чтобы остановить происходившее, ОН схватил руку, наносившую удары. И тем самым ОН уже своё лицо подставил под удары. А тот ЕГО одноклассник как сразу оказался в стороне и каким-то совершенно непричастным к тому, что стало происходить. Отвечая тем же намного превосходившему ЕГО по силе, НИКТО только ещё больше стал злить того, кто и на следующий день не мог успокоиться, не сломив ЕГО сопротивления. Тот прямо в школе, прямо в полусветлый класс на переменах стал заявляться. НИКТО пришлось в одиночку отбиваться прямо в классе. ЕГО мог поддержать только один ЕГО светлый товарищ, но тот болел, и его в школе не было. Все ВОКРУГ оставались каким-то безучастным молчаливым стадом. Никто из тех УЧИТЕЛЕЙ, которые пасли это стадо, об этом словно НИЧЕГО так и не узнал. ОНИ ДЕЛАЛИ вид, что ИМ НИЧЕГО не было известно о таких вещах, потому что это помогало ИМ оставаться безучастными. Тот приходил потом ещё и ещё. И тот ЕГО одноклассник, вместо которого ОН себя подставил под удары, продолжал оставаться как в стороне от происходившего. НИКТО не собирался сдаваться, и кость нижней ЕГО челюсти с левой стороны, по которой в основном и наносились удары, больше недели оставалась намного толще, чем с другой. Какое-то повреждение с правой стороны челюсти ОН получил, потому-что когда ЕМУ приходилось что-то разжёвывать, с этой стороны ЕГО челюсть с какими-то щелчками вставала на своё место.
Когда НИКТО УЧИЛСЯ уже в седьмом классе, когда утром ОН зашёл в школу и поднялся на третий этаж, и когда ЕМУ оставалось СДЕЛАТЬ шагов ДВЕНАДЦАТЬ, чтобы зайти в класс, ДВОЕ сидевших на диване подозвали ЕГО к себе, обозвали и отослали прочь от себя. Когда эти ДВОЕ заметили, что это ЕМУ не понравилось, вскочили и начали ЕГО бить. Схватив одного левой рукой за грудь и перемещаясь ВОКРУГ него так, чтобы эти ДВОЕ оставались перед НИМ и начинали мешать друг другу, НИКТО успевал одним правым кулаком отвечать одному и ВТОРОМУ. Но ОН, всё равно, получал больше ударов, чем они, потому что этим ДВОИМ стали помогать ещё ДВОЕ, один постарше, а другой помладше. И эти ДВОЕ наносили, в основном, предательские удары сзади. Когда из разбитого носа НИКТО тёплыми струйками обильно побежала кровь, сбегая ко рту, заливая подбородок, крупными каплями падая на пол, державший ЕГО за одежду на груди разжал свою руку и стал пытаться как-то вырваться. Но НИКТО не собирался отпускать его. ОН стал вытирать кровь у себя на лице рукой, которой бил, и размазывать её по лицу того, кто пытался вырваться и освободиться от ЕГО хватки, которая стала какой-то мёртвой. НИКТО вытирал кровь у себя и размазывал её, вытирал и размазывал, вытирал и размазывал, ведь крови было много. У измазанного кровью всё не получалось вырваться, и трое других ему в этом не стали помогать. НИКТО сам отпустил того, кого держал. Чтобы скрыть измазанное кровью лицо, тот низко опустил голову и поспешил поскорее уйти, чтобы смыть её. ВТОРОЙ пошёл с ним рядом, как прикрывая его сбоку. Когда они скрылись за углом длинного коридора, из-за него вдруг появился директор, который пристальным взглядом принялся просматривать всё то, что висело на стене. НИКТО находился у противоположной стены и сразу же отвернулся к окну, расположенному в этой стене.
Однажды в начале пятого УЧЕБНОГО года НИКТО сначала пришлось в одиночку отбиваться от восьмерых НИЧТОЖЕСТВ в галерее, которая проходила между ДВУМЯ корпусами школы, потом на НЕГО напало почти ДВАДЦАТЬ НИЧТОЖЕСТВ у школьной ограды. В такой большой КУЧЕ уже больше мешали друг другу бить ЕГО и наносить предательские удары. НИКТО не успевал отвечать всем, находившимся рядом. ОН повалил одного самого гадкого и вредного и принялся изо всех сил молотить того кулаками, не обращая внимания на град ударов, которым ЕГО осыпали сзади по спине и голове. ЕМУ хотелось только того, чтобы хоть один из ДВАДЦАТИ получил от НЕГО СПОЛНА. Верхняя губа НИКТО была разбита вкровь. Она настолько сильно распухла, что этого нельзя было не заметить. И директор школы заметил ЕГО разбитую и распухшую губу. Он отвёл НИКТО в медпункт, потом на следующий день вызвал в свой кабинет. Там оказались только ДВОЕ из тех, кто избивал ЕГО накануне. И это были не те, кто всё начал. И это были не те, кого следовало бы туда привести. В этом кабинете не хватило бы места для всех тех, кого следовало бы туда привести. Туда зашёл ВТОРОЙ ЗАВУЧ и после пары строгих вопросов, заданных с какой-то гладкой бесчувственностью, ОН предложил ПРОТЯНУТЬ друг к другу руки и пожать их в знак примирения. НИКТО и этих ДВОИХ привели туда словно для одного лишь этого. Даже заметно было, что никому не нужно было как следует разобраться в произошедшем. После полученной КУЧИ предательских ударов НИКТО пришлось стать ещё и соучастником того, что было организовано в этом кабинете. ОН даже не собирался СДЕЛАТЬ что-то, что только ещё больше стало бы задерживать ЕГО там. ОН молча пожал руки тем ДВОИМ для того, чтобы поскорее выйти оттуда. Где-то через месяц после этого НИКТО решил как следует ответить тому ДВОЕЧНИКУ, который постоянно к НЕМУ придирался, потому что само нежелание доводить всё до драки только помогало ПОВТОРЯТЬСЯ этим придиркам до бесконечности. Как какая-то стена отчуждения вырастала между теми, кто подрался друг с другом. НИКТО решил отгородиться такой стеной. УЧИТЕЛЬНИЦА истории увидела их, взяла и сдала их директору школы. «А-а!… Это опять ты?! Так, значит, ты сам драчун!» – ПРАВИЛЬНЫЙ директор сразу СДЕЛАЛ такой вывод, как только увидел НИКТО. И он сразу же превратился в какой-то непробиваемый щит с ДЕЛАННЫМИ ОКРУГЛИВШИМИСЯ глазами. Но тут уже УЧИТЕЛЬНИЦА истории поторопилась вмешаться: директор не на того набросился. ОНА стала защищать получавшего «пятёрки» так, словно НИКТО и для НЕЁ их получал.
На третий этаж НИКТО поднялся не один, а с одним одноклассником. Этот одноклассник постарался ускорить шаг, чтобы поскорее скрыться в классе, кабинете математики, когда услышал, что НИКТО подозвали ДВОЕ, сидевших на диване. Несмотря на то, что в кабинете математики к этому времени уже могла собраться почти половина класса, никто даже ПОКАЗАЛСЯ. Было похоже на то, что класс оставался совершенно ПУСТЫМ. -Смотри у меня! Только попробуй что-то сказать! – угрожающе зашипел рядом один из ДВУХ оставшихся. Один из тех, кто наносил предательские удары сзади. Он был года на ДВА старше НИКТО. -А не заткнулся бы ты, скотина! – с ненавистью выпалил НИКТО губами, заливавшимися кровью. ЕМУ не хватало ещё и СВЯЗЫВАТЬСЯ с директором. ОН быстро схватил портфель и сбежал вниз по лестнице. Крупные капли крови капали у НЕГО с подбородка. ОН прикрыл окровавленной ладонью нижнюю часть лица, и каплями своей крови отметил путь от школы до общежития. Там ОН заметил, что у верхнего переднего зуба сколот угол, что этот зуб загнулся немного назад от удара. Верхняя губа сильно распухла. Когда кровотечение прекратилось, НИКТО вернулся в школу. Вернулся ОН к началу ВТОРОГО урока. И в этом классе на этот раз каким-то особенно заметным стало это знакомое для НЕГО молчание. И УЧИТЕЛЬНИЦА, чей урок ОН пропустил, так НИЧЕГО ЕМУ и не сказала, несмотря на то, что даже опоздание на урок на какие-то несколько минут ОНА могла раздуть до размеров какого-то преступления. И очень заметным было то, что о чём ОНА молчала на очередном ЕЁ уроке. Не всегда же УЧИТЕЛЯ были УЧИТЕЛЯМИ? ОНИ же когда-то были точно такими же, какими ПОКАЗЫВАЛИ себя одноклассники и одноклассницы НИКТО. Слова в этом их мире придают реальность явлениям. Если о чём-то говорят, значит, это существует. Если промолчать о чём-то, то этого как нет и даже не может быть. И кому же нужно было превращать в реальность всё то, что происходило даже с одним НИКТО? В самом полусветлом классе стала ВЫДЕЛЯТЬСЯ какая-то самодовольная ПРАВИЛЬНАЯ КУЧКА. И эта КУЧКА нуждалась в МИШЕНЯХ. НИКТО ОНА не трогала. Но всё же такое положение ДЕЛ не могло дать этой КУЧКЕ чувства ПОЛНОГО своего превосходства над остальными. И пришло время, когда НИКТО всё же пришлось отправиться после уроков для выяснения отношений с ДВУМЯ самыми ПРАВИЛЬНЫМИ из этой КУЧКИ, из самой ЕЁ верхушки. По пути к тому месту выяснения отношений один из этих ДВОИХ, высокий и грузный, вдруг словно вспомнил о каком-то неотложном ДЕЛЕ и сказал, что ему нужно зайти в одно место, что он ВПОЛНЕ успеет догнать остальных. Он догнал, но не один. С ним шли ещё ДВОЕ. И никто его о причине появления этих ДВУХ не стал спрашивать. Никто и не собирался спрашивать. Он сам стал говорить о том, что этим ДВОИМ просто по пути с ними, что ОНИ никакого отношения к происходящему не имеют и не будут иметь. Но эти ПРИСОЕДИНИВШИЕСЯ ДВОЕ не оставили их и не пошли ДАЛЬШЕ своей дорогой. Предательское избиение НИКТО остановила какая-то проходившая мимо женщина. Она не смогла пройти мимо происходившего на том ПУСТЫРЕ, где выяснялись отношения. НИКТО шёл туда не в ПОЛНОМ одиночестве. За НИМ шли ЕГО светлый товарищ и один несветлый одноклассник. Эти ДВОЕ были сыновьями прапорщиков. Этот ВТОРОЙ всегда выглядел безобидным, ни разу никого не защитил, ни за кого ни разу не заступился, ни разу не подставил свою шкуру под удар. ОН как прикрывался теми, с кем вместе ходил. И эти ДВОЕ встали как вкопанные рядом друг с другом и шагу НЕ СДЕЛАЛИ, чтобы помешать происходившему. НИКТО заметил, когда поднялся с земли, что ЕГО светлый товарищ как ВПОЛНЕ остался довольным самим собой. Он остался доволен тем, что оставил себя стоять в стороне, что один только НИКТО получил всё то, что заслужил. Он СДЕЛАЛ всё ПРАВИЛЬНО, и поэтому остался доволен собой. И остался доволен тем, что его как возвысило над такими как НИКТО, и тем, что не дал себя ПОТЯНУТЬ за собой куда-то не туда. На этот раз он позаботился о сохранности собственной шкуры и словно оказался умнее. Когда НИКТО направился в ту сторону, где жил, сыночки прапорщиков ПОТЯНУЛИСЬ за НИМ. Для НИКТО важнее было то, что с чем ОН себя оставляет. И ЕМУ было не до того, что с чем предпочли себя оставить эти ДВОЕ. Это была заботой прежде всего ИХ самих.
