Жизнь как предмет роскоши

Видела Мила и других несчастных собак – осунувшихся, шарахающихся в разные стороны, но продолжающих приходить и сидеть поодаль возле их двора, в ожидании, что люди им тоже что-то дадут покушать, хоть их хозяев среди этих людей и не было. И люди кормили этих несчастных собак и котов.

Во дворе постоянно слонялись несколько «одинаковых». А когда люди готовили себе еду, то «одинаковые» подсаживались и слушали разговоры. Было видно, как они стараются делать вид, что просто сидят, ждут кашу, а на самом деле слушают. Мила в слежке разбиралась, она все же собака разных пород.

После того, как порванное колесо поменяли, то на следующее утро, когда еще толком не рассвело, хозяева взяли свои сумки с вещами, Милу, закрыли дверь и пошли к машине.

В последний момент Мила увидела, как старушка – мама хозяйки почему-то не забрала свой большой красный кошелёк, который всегда носила с собой в магазин. Мила дёрнулась вернуться, но на неё никто не обратил внимание, только сильно подтолкнули на выход. «Наверное, потому что магазинов все равно больше нет и этот красный кошелек больше не нужен», – подумала Мила и засеменила за всеми, чтоб случайно не остаться дома, как Рекс, ведь это самое страшное, что может произойти, знала она теперь.

Если бы Мила знала, насколько этот кошелёк для неё важен, она бы приложила все силы, вырвалась и сама своими зубами забрала бы этот кошелёк. Но она не знала, она была простой милой дворнягой, которой удалось стать комнатной собачкой.

Когда все сели в машину и поехали, то сначала Мила очень обрадовалась: «Наконец-то». Но то, что она увидела по дороге, что она услышала на ней было столь ужасным, что Мила стала думать: «Лучше бы мы сидели и дальше в своём коридорном шалаше».

Быстро удалось проехать всего десять минут – до зачёркнутого знака: «Гостомель». Дальше начиналось шоссе, на котором стояла бесконечная вереница машин по направлению на Киев. И их зеленая машина тоже встроилась в эту вереницу, и стала очень медленно продвигаться. Каждые десять – тридцать метров давались после остановки. Когда они чуть- чуть проехали, буквально три километра до знака «Буча», то поняли – теперь вся дорога покрыта разбитыми сгоревшими автомобилями и накрытыми трупами людей.

– Мы поехали на свой страх и риск, – сказала хозяйка, прижимая к себе Милу. – Это наш собственный выбор: «ехать или оставаться», а решения не знает никто и для каждого – оно разное. По обочинам обугленные те, кто выбрал ехать, а во дворах и огородах виднеются холмики над теми, кто выбрал остаться. Раз решения нет, то и каждый выбирает его себе сам.

В какой-то момент колонна полностью остановилась. Сказали, что ждут каких-то автобусов «Зелёного коридора», и пока они не прибудут – никто никуда не едет.

Когда караван наконец-то тронулся с места, то начались блок-посты, «одинаковые» бесконечное количество раз заглянули к Миле в машину. Единственное, что как-то расслабляло этих людей, так это то, что Мила была не полностью киевлянка из Гостомельского пригорода, а вообще-то она – из Луганска, и в документах у всех обитателей этой машины так и было написано.

Почему «одинаковые» считали, что луганчане как-то ближе им, чем жители городов, которым ещё никогда не приходила необходимость бросить свой дом – Мила не понимала. Но факт- их пропускали не переворачивая вверх дном весь багажник, как она видела делали в соседских машинах.

Значит даже пришлым из неведомых восточных далей «одинаковым» хочется иметь хоть каких-то близких себе в этих краях. Может им тоже плохо и страшно?

Сорок километров до Киева их зеленая Хонда проехала за восемь часов. Пешком быстрее? Ну, нет. Пешком было на часа два дольше. Наконец, Мила доехала до Киева, и они заехали на заправку. Тут Милына хозяйка пошла в туалет. Туалет… Без воды в многоэтажных домах туалеты бесполезны. Поэтому хозяйка уже за две недели и от туалетов отвыкла, и умывалась не очень полностью. По морозу не очень хочется мыть себя, потому что можно покрыться ледяной коркой, к тому же и воды не было.

Когда Милына хозяйка на заправке зашла в киевский туалет и из крана ей на руки полилась горячая вода, то она почему-то горько разрыдалась. Наверное, это символ расслабления, когда человек рыдает при виде воды в кране, или воды в унитазе…

Дальше они ехали быстро, долго и далеко. Всё меньше становилось слышны выстрелы, залпы, канонады. Обугленные автомобили и накрытые на обочинах трупы исчезли совсем. Только проезжая мимо городов Мила иногда слышала привычный уже за это время вой сирены. Они уехали.

Казалось бы все наконец сложилось хорошо – в одном из сёл возле одного из самых западных украинских городов Мила получила себе домик. Хозяева занесли чемоданы, сели на стулья, но тут-то и всплыл этот проклятый забытый на столе красный кошелёк:

– Там же всё моё! – вскричала бабушка. – Мои банковские карточки, мой пенсионный. Что я теперь без них буду делать?

Оставив Милу в этом новом доме одну, они закрыли дверь, все сели в машину и уехали.

Мила ждала много часов, она пробовала выть, она гавкала. Но никто так и не пришел к ней, только на лай откликались незнакомые большие собаки, от чего становилось еще страшнее. За окнами начало смеркаться и Мила решила: «Они вернулись к своему кошельку. Они меня тут оставили, как тогда соседского Рекса!»

Да, у Милы, как и у её хозяйки при виде теплой воды из крана – длительная полная концентрация нервов разрушила всякую их эластичность, Мила в этот момент наверное сошла с ума, она принялась, как и соседский пёс биться в дверь, ведь только это ему и помогло. Но дверь в этом уже несколько лет простоявшем заброшенным домике была совсем не такая, как в Гостомеле в их новостройке, поэтому быстро и легко поддалась небольшой собачке.

Мила выскочила в незнакомый морозный двор и побежала. Она бежала по чужой деревеньке, по мартовскому снегу, под заходящим Солнцем, под восходящей Луной… Бежала и бежала, пока не закончилась деревенька, не закончилось поле, пока не начался лес, пока не устала… И ей показалось, что вдруг вокруг стало очень тепло и тягуче – хорошо. Дальше она бежала куда-то в мягкий обволакивающий свет. А потом и не бежала, а просто шла. А потом она прилегла и вокруг был прекрасный парк с прекрасными запахами, и рядом на скамейке ее хозяин сидел с ее хозяйкой и весело смеялись, глядя на свою Милочку. «Вот и хорошо», – подумала Мила и заснула.

*****

Решив в банке и пенсионном фонде все свои вопросы, поздним вечером возвратились из ближайшего городка уставшие Милины хозяева. Заскрипели тормоза, остановилась их зеленая машина, из которой вышли хозяин с хозяйкой и их бабушка. Но их встретила лишь распахнутая дверь, перевёрнутая миска и засохшие следы на пороге. Они много дней подряд искали свою Милу, свою Камилу. Они развесили фото и объявления в ближайших деревеньках, давали объявления, расспрашивали и писали. Но никто так и не откликнулся ни на какие предложение о вознаграждении…

Красивая немецкая фамилия Цвергшнауцер

Каждую историю надо начинать правильно. Так вот, у меня сейчас все замечательно, погода у нас в Баварии прекрасная и на каяках по рекам плавать мне уже почти не страшно.

Раньше мы втроём жили в одноэтажном домике на окраине Харькова напротив стен давно опустевшей войсковой части, а теперь нас окружают удивительно прекрасные пейзажи.

Рядом с нашим харьковским домом стояли напоминающие бараки столетние четырёхэтажки с толстенными стенами и катакомбами. Я там кругом всё знаю – постоянно гулял, ведь там живёт моя подружка Ява. Она – рыжая красотка корги. Прикиньте в таком старом ободранном доме живёт родственница любимого пса английской королевы. Всё же как тесен мир! Конечно может Ява немного преувеличивает свою родословную, но я ей верю, неспроста же она такая красотка.

Но мы втроём- я, Хозяйка и её сын – семиклассник Славик это далеко не вся наша семья. Кроме нас в семью входят Хозяйкина мама – очень пожилая Фрау и старшая сестра Хозяйки, которая даже успела обзавестись внучками. Они все вместе живут в нескольких улицах от нас. Одна из внучек – фрёйлен лет четырнадцати, то есть возрастом примерно как я, если на собачью шкалу перевести, а мне как раз год с небольшим. И младшенькая Настенька – примерно с восьмимесячного щенка, ей по человеческим меркам нет ещё и девяти лет, а вся комната заставлена куклами в розовых платьицах.

Ну, что сказать исторического.... Война всех поразила своей неожиданностью. Хоть о ней давно говорили, но добавляли, что это так – только пугать, потому что заниматься таким – очень глупо и совершенно бессмысленно.

Странные оправдания своей беспечности придумали люди. Глупо думать, что бессмысленные вещи не могут совершаться лишь потому что они всем только вредны и вовсе не имеют здравого смысла. Ведь много чего глупого постоянно происходит в мире. Например, некоторые люди пускают к себе жить котов.

Так вот, когда началась война, то мы об этом тут же и узнали, потому что в нас сразу же начали стрелять. Да, прямо в пять утра мы все от этого проснулись, первым вскочил я. Так что мы начали участвовать совсем сразу.

Пули и снаряды стоят ужасно много денег, и кто-то ходит на работу, чтобы их специально делать, ведь это не шишки или каштаны, которые просто падают с деревьев. И вот это всё своё богатство те кто стрелял потратили на то, чтобы у нас во дворе побить деревья и забор, пока мы прятались в пыльном сыром подвале соседского дома. Этот подвал оказывается называется "Бомбоубежище".

Конечно, попадали не только по нашему мусорному ведру, но и в соседний дом, в его окна и крыши… Но зачем? Нам это всё приходилось тут же ремонтировать.

Стреляли вокруг так много и часто, что мы научились различать по звукам из чего, куда и что летит. Это такое специальное знание, которое никто особо не мечтает приобрести, кроме военных курсантов, которые считают такое романтикой.

Это Бомбоубежище оказалось самым пыльным местом которое я видывал за всю свою жизнь.Там ещё и холодно было. Да и вообще мерзко, хоть нам с Явой положили специальный матрасик.

Чтоб как можно сильнее спрятаться моя Хозяйка выбрала одевать туда белую куртку, которая из белой превратилась в серовато- пятнистую. Так что её со временем стало действительно отличить от стен почти невозможно, выдавали только тёмные волосы. Мы там провели полтора месяца с небольшими перерывами на мытье.

Многие через неделю начали уезжали, а мы всё сидели и сидели в своём соседском подвале.

Я слышал как Хозяйка по телефону рассказала:

– Ну мы и не собирались никуда. Убирали в бомбоубежище пыль, разгребали выходы, мерили противогазы. Если что, то мы бы из дому дошли на вокзал пешком, но вот соседка сходила и вернулась. В тот день она не смогла пробиться сквозь толпу, чтобы сесть на поезд.

Каждый раз когда звучал отбой сирены нас с Явой тащили на третий этаж в ванну мыться. Я раньше никогда так часто, как теперь не купался, Я сплю со Славиком и нельзя в постель такому пыльному…

На днях нас проведывала Бабушка, и пока мы с Явой мытые и влажные играли в зале, то хозяйка рассказывала своей маме, что бы та правильно пряталась во время налётов. Ведь не всем так удобно и близко как нам, бегать в специальный подвал в соседнем доме. Бабушка совсем старенькая, а ей до подвала приходится спускаться несколько этажей по лестнице, потому что в лифт точно нельзя: вдруг он остановится.

Хозяйка своей маме объясняла, чтоб та и в тонкостенный туалет не ходила прятаться, а сразу в коридоре падала на пол, накрывалась матрасом, и так лежала: "Ну, по крайней мере стекла на тебя не высыпятся".

Хоть какие нынче у Бабушки стёкла? Хозяйка забыла, что их у её мамы давно уже выбило. Даже не стёкла выбило, а оконные рамы повыпадали когда в их двор прилетело что-то сильно большое. Но Бабушку ничем не возьмешь, она свои окна как-то обратно в проёмы повтыкала и клеенкой заделала, да так и живёт дальше.

Так что когда окна опять выпали, то они их по привычке снова обратно воткнули. И с тех пор количество раз уже не имеет ровно никакого значения, потому что клеенкой они запаслись основательно. Раздобыли же где-то… Хозяйкина сестра – волонтёр и все места раздачи знает. Правда у неё теперь спина очень болит, она же раньше никогда грузчиком не работала.

Но вот её внучки сильно взрывов пугаются. Младшая, которой по собачьим меркам с восьмимесячного щенка, даже стала по ночам писяться. Надо же! Придется ей теперь лечиться у человеческого ветеринара.

Кстати! Ах, я до сих пор не представился! Меня зовут Китон, и я красавец – цвергшнауцер. Таких как я умных и красивых очень мало. Но это я отвлёкся. А надо бы продолжить, раз обещал.

Поскольку моя Хозяйка к своей маме очень привязана, то из города от неё уехать ни-ни. Но это до поры, до времени… Однажды прилетело и к нам в окно. Во двор-то постоянно прилетало, но не по стёклам же. И вот через полтора месяца дошла очередь и до нас – оконные стёкла брызгами и мелкими кусочками внесло в комнаты вместе с осколками чего-то непонятного. Тут уже хозяйка по другому увидела ситуацию, она очень испугалась за Славика. Скажу вам своё мнение: не очень она в этот момент даже понимала, что делала, просто спешно загрузила нас в соседскую машину, но мои документы тоже прихватила.

Так мы моментально оказались от Харькова в трех десятках километрах – в маленьком городке Люботине. Там Хозяйка пришла в себя, то есть вышла из молчаливого шока и два дня проплакала. После этого она наотрез отказалась возвращаться домой, тем более тот подвал где мы прятались затопило водой.

Я слышал как Хозяйка рассказывала по телефону:

– Да! Оно и до того прилетало, но не в окно ж … Я просто не понимала, как я могу уехать. Мама же осталась там. И я без сбережений… А потом прилетело – и мы за пять минут собрались. И сосед увез нас всех в Люботин… на пару дней, как я сначала думала. В Люботине на меня все смотрели с ужасом. Через два дня я наревелась, и не возвращаясь, в одном спортивном костюме села на поезд и мы поехали дальше. Мне все говорили, что я сумасшедшая. А сумасшедшая потому что без денег, не зная в какую страну, в задрипанной курточке… Она просто до бомбоубежища была белая и целая. Сынок – Славик верил. И мне пришлось впервые в жизни полностью полагаться на чужих людей и научиться доверять им.