Жизнь двенадцати цезарей

Да-да, это снова я.Осилила Светония и с ним вернулась радость жизни.Светоний, вообще, кто такой?
Светоний - это такой римлянин.
У них, римлян, было до черта много свободного времени, так что в свободное от пиров, гладиаторских игр и прочих утомительных занятий времени, он могли позволить себе поразвлекаться, сочиняя историю.Именно это - увлекательная история от Гая Юлия Цезаря до Домициана нас и ждет.Это не такая история, как была в школе, и чем лучше я это понимала, тем более горько мне становилось. Потому что такую историю знали бы все.Ведь как, казалось бы, просто - прошерстить источники, порасспрашивать родственников постарше - и зафигачить двенадцать историй, полных сплетен, интриг, домыслов, лакун и дурных предзнаменований.Вы знали, что со времен Гая Юлия для политика считается хорошим знаком увидеть, как он насилует во сне свою мать? В смысле - если вам это не снилось, забудьте о политике, так говорили все толкователи сновидений.
Ну, до Фрейда, по крайней мере.А вы знали, что Октавиан Август с 19 до 21 года развлекался тем, что топил Рим в крови? Причем войн в это время не было - ему просто нравилось смотреть, как умирают люди?
Вы знали, что тот же Октавиан бился головой о стену и приговаривал: "Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!", а легионы не возвращались.Вы знали, что история Тиберия тааак сильно напоминает историю Сталина, что страшно становится?Вы знали, что Калигула шесть лет жил при Тиберие, убившем его родителей и двух братьев и все эти шесть лет каждый день ему удавалось не дать повода убить и его тоже? А что он правил всего три года? Три года - и за это время его успели возненавидеть так сильно!Вы знали, что Клавдий был самым забавным из императоров, и что никто никогда не принимал его всерьез? Что его жена вышла замуж повторно, даже не удосужившись с ним развестись? И что взяв в жены свою племянницу (кстати говоря, она также была любовницей и Калигулы, своего брата, и, говорят, даже Нерона - своего сына), он продолжен в публичных речах называть ее дочерью?Вы знали, что Нерон выиграл невероятное количество певческих и актерских состязаний? И что именно он сделал стремный калигуловский закон про завещания еще более стремным: если раньше императору просто обязательно нужно было что-то завещать, то теперь ему нужно было завещать "необидную" часть, иначе он печалился и конфисковал все.Вы знали, что Гальбу так звали непонятно почему? То ли за то, что он любил груши, то ли за то, что его предки были из Галли, то ли за то, что он был высокий и худой, то ли за то, что низкий и толстый. Воистину - самый загадочный парень из всех.Вы знали, что Отон правил через силу. Он на самом деле не хотел, его буквально заставили сделать это солдаты.Вы знали, что Вителлий стал третьи цезарем в тот год и при нем сменилось 12 консулов - за пару месяцев правления?Вы знали, что именно Светоний первым пересказал о Веспасиане историю о том, что деньги не пахнут, что именно он, Веспасиан, который поднялся при Калигуле и был приятелем Нерона, построил Колизей и первым смеялся над собой?Вы знали, что его сыновья, Тит и Домициан, боролись за власть, и их семья правила ровно столько же, сколько Калигула, Клавдий и Нерон вместе взятые?Читать эту книгу приятно, но очень долго.
То и дело приходится идти читать комментарии, попутно узнавая все, что только можно о Риме того времени.
Неприятное место было, скажу я вам.Но сплетен и басен оно наплодило так, что будь здоров.
И за это мы любим цезарей.За это мы любим Светония.

Один из самых знаменитых литературных памятников античных времен из дошедших до наших дней.Книга, если есть хотя бы небольшая историческая подготовка, читается очень легко. Почему я говорю об исторической подготовке, потому что, если её нет, то будет очень сложно ориентироваться в калейдоскопе имен, событий и понятий, что может привести к тотальному отупению и досрочному завершению проекта по одолению литературного артефакта.Гай Светоний Транквилл, таково полное имя автора, будучи личным секретарем императора Адриана, взялся за этот труд, возможно, для назидательного воздействия на патрона.Сочинение состоит из восьми книг; первые шесть посвящены императорам из рода Юлиев, седьмая – «солдатским» императорам, восьмая – Флавиям.Светоний не занимается историческим анализом, он не исследует экономические и политический проблемы, не описывает подробности многочисленных войн, чем обычно занимались римские историки. Вместо этого он сосредотачивается на подробностях личной жизни императоров, особенностях характера и внешности, привычках; не чурается он и анекдотов. Главная его задача – написать как можно более живописный портрет каждого, из попавших в обзор, бывших императоров.Автор благоразумно заканчивает сочинение на Домициане – последнем из Флавиев. Дело в том, что после него к власти придет Нерва – родоначальник новой императорской династии Антонинов. Адриан, которому служил Светоний, был третьим из этой династии. Антонины на фоне предыдущих правителей выгодно отличались, в народе их даже величали «хорошими» императорами, поэтому автор не стал включать в книгу Нерву и Траяна – родственников Адриана.Если попытаться кратко сформулировать основную идею книги Светония, которую, возможно, он даже не пытался проводить, само так получилось, - абсолютная власть развращает.Перед нами проходит череда правителей Империи, с каждым новым поколением погружающихся во всё большее самодурство, безответственность, развращенность.

Гай Юлий ЦезарьЕсли два первых императора – Гай Юлий Цезарь и Октавиан Август еще пытались сохранять человеческий облик, уважать древний закон и демонстрировать народу хотя бы видимость заботы и справедливости, то их потомки пустились во все тяжкие.

ТиберийУже Тиберий погряз в распутстве и беззаконности, отправляя людей на казнь по капризу и устраивая многочисленные оргии, но это были еще цветочки по сравнению с выходками его внука Гая Юлия Германика, более известного нам под именем Калигула.

КалигулаЕго девизом было: «Не забывай, что я могу сделать что угодно и с кем угодно», и он делал: сожительствовал с родными сёстрами, насиловал жен римских граждан, забирал почти целиком имущество умерших. Не удивительно, что ненависть к нему росла, но на это он отвечал: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!». В своей кровожадности он однажды произнес: «О, если бы у римского народа была только одна шея!»
"
НеронНу, а апогеем беспутства и абсолютной безответственности стало правление Нерона, который ко всем мыслимым и немыслимым преступлениям прибавил инцест с матерью (правда, в нем он только подозревался) и её убийство. А еще он прославился как отъявленный гомосексуалист, женившийся на мальчиках и выходивший замуж за своих вольноотпущенников. Это, видимо, первые зафиксированные в истории, однополые браки, так что нынешним поборникам толерантности есть на кого ровняться.Все первые римские императоры были поборниками однополой любви, включая даже самого основателя имперской власти – Гая Юлия Цезаря. Случилось единственное исключение – дядя Калигулы и приемный отец Нерона – Клавдий. У него тоже было полно пороков: чревоугодие, пьянство, игра, стяжательство, но вот в половом вопросе он был крайне традиционен, предпочитая исключительно женщин, потому и выглядит на фоне других белой вороной.Доведя страну до страшного кризиса, Нерон покончил с собой, прервав династию Юлиев, а для империи настал страшный год – 68/69 – год троих императоров, сменившихся за короткий срок. Их принято называть «солдатскими», потому что к власти их поочередно приводили восставшие против предыдущего правителя легионы. Кстати, один из этой троицы – Отон – был бывшим любовником Нерона. В беспутстве и разнузданности солдатские избранники не уступали полноправным цезарям, а в сребролюбии, даже пытались превзойти.Некий конец царственному беспределу положил приход к власти новой династии – Флавиев, чей род был не очень знатным. Флавии, не лишенные большинства пороков предшественников, в целом в труде Светония выглядят намного выигрышнее. Автор как бы дает понять, что после нероновского пика, чем ближе к нынешним, современным ему, правителям, тем человеческие качества императоров оказываются лучше.Выше я перечислил несколько крылатых фраз Калигулы, но и другие цезари вошли в историю своим красноречием, отмеченным у Светония.Гай Юлий Цезарь:
Лучше сразу умереть, чем жить ожиданием смерти.
Я предпочел бы быть первым в бедном городке, чем вторым в Риме.
И ты, Брут! (В оригинале "И ты, дитя моё!")Октавиан Август:
Измена мне мила, а изменники противны.
Торопись медленно.Тиберий:
Вы не знаете, что за изверг — эта власть.
После моей смерти хоть земля смешается с огнём Нерон:
Какой артист погибает.Тит:
Деньги не пахнут.

Не время и не место для этой книги. Довольно сухие биографии перенесли меня ментально в школьные годы, в моменты подготовки домашки по истории. Мучительные моменты, которые не забыть теперь никогда. Осилила две первые биографии и отложила...

Впервые эту книгу читал где-то в середине 80-х — требовалось в связи с учёбой на юрфаке, — и тогда впечатления остались явно не в её пользу. Показалось и скучновато и нудновато и сумбурновато и суховато и ещё разные "...вато" можно присовокупить к тем старым впечатлениям. И потому книга числилась в списке прочитанных с оценкой * * *.А вот тут чего-то вдруг накатило — захотелось и впечатления о книге освежить, и в историю поглубже занырнуть (ну, туда, к началу 1 тысячелетия новой эры). Знаете чего я вам скажу — старые (в смысле, давно прочитанные книги) иногда полезно перечитывать. И отношение к читаемому обнаруживается совсем иное, и оценка другая и книге и автору, да и интерес к материалу более взрослый и взвешенный.Для меня, как для чела с бывшим юридическим образованием, книга представляет интерес как документ о римском праве. Не обо всём праве, но однако по мере чтения постоянно утыкаешься в фактическую информацию о самых разных юридическим аспектах жизни римлян и граждан Рима, а также и о негражданах Римской империи. И за этими мелькающими в книге подробностями куда как интересно следить со специальным прицелом — всё-таки в основе современной юриспруденции много чего "римского" содержится.Однако в книге Транквилла много и бытовых подробностей и деталей, характеризующих жизнь людей того времени. Конечно, ракурс авторского подхода к освещению темы таков, что он выхватывает только отдельные моменты и эпизоды, косвенно или напрямую связанные с описываемыми историческими личностями — в этом смысле уместна аналогия со светом автомобильных фар в ночное время — всё, что попадает в освещённую полосу, видно хорошо, но что там проносится мимо в неосвещённой зоне — так и остаётся неизвестным. Так и тут, в книге содержатся только те факты, которые прямо или косвенно попадают в зону интереса Гая Светония Транквилла как автора 12 биографий римских цезарей, а факты и эпизоды, напрямую с их жизнями не связанные (пусть даже они и имели важное значение для Рима или его областей и провинций), в книгу не попали.Однако эти нюансы авторского подхода совсем не умаляют значимости книги, и удовольствие от чтения было совершенно искренним и неподдельным.

Гай Транквилий Светоний, римский историк, писатель и секретарь императора Адриана, решил заняться исследованием жизни и карьеры двенадцати древнеримских правителей – Гая Юлия Цезаря и одиннадцати императоров. Работа начинается с жизнеописания Гая Юлия и завершается правлением Домициана, ставшего императором в 81 году н.э.
При этом книга состоит из восьми глав. Этот факт демонстрирует, что, по мнению Светония, цезари значительно отличались по своему историческому весу. Некоторые достойны пристального внимания, а кто-то не смог или не успел его заслужить. Так, после смерти Нерона, вынужденного покончить с собой, случился «год четырёх императоров».
За власть боролись Гальба, Отон и Вителлий. Каждому довелось примерить титул верховного правителя, но всех вскоре ждала насильственная смерть. Наследовал им Веспасиан. Уже из оглавления становится отчасти понятно, как относились к описываемым фигурам Светоний и римский истеблишмент. Одних они величали Божественными, другие этого почётного звания не заслужили.
Рассказ Светония нелинеен. Он предпочитает группировать информацию тематически.
Автор уделяет много времени личной жизни и отличительным свойствам цезарей. Политическому и социальному фону уделено относительно немного места. Принимаемые цезарями решения рассматриваются довольно бессистемно. Описания сконцентрированы на личностях, а не на внешних событиях. К примеру, противостояние Гая Юлия с Помпеем, от исхода которого во многом зависела судьба Римской Республики, затрагивается поверхностно.
Древний историк довольно скупо упоминает о междоусобных войнах, виновниками и жертвами которых стало несколько цезарей, о военных действиях на современном Ближнем Востоке и взаимоотношениях Рима с другими царствами.
Покончив или отложив на время официальную часть, Светоний может местами несколько велеречиво, местами с огоньком разглагольствовать о жестокости, тиранической скупости и распущенности цезарей. Он старается подтверждать это странными (на наш вкус), а иногда и откровенно шокирующими историями, истинность большинства из которых невозможно проверить. Автор также описывает внешность каждого из властителей. Однако книга Светония – вовсе не сборник анекдотов и мини-ужастиков. Нередко он ведёт себя так, как повёл бы себя современный историк.
Светоний обращается к первоисточникам, к которым у него был доступ благодаря должности при дворе, даёт ссылки на конкретных авторов, чьё мнение он цитирует.
Не менее надменны были и его [Божественного Юлия] открытые высказывания, о каких сообщает Тит Ампий: «республика – ничто, пустое имя без тела и облика»; «Сулла не знал и азов, если отказался от диктаторской власти»; «с ним, Цезарем, люди должны разговаривать осторожнее и слова его считать законом».Светоний, как и подобает исследователю, то и дело отмечает, что информация противоречива и как всё было на самом деле мы точно не знаем. По поводу рассматриваемого вопроса есть несколько конфликтующих версий, но из них наиболее убедительной представляется следующая… Такой подход повышает доверие к изложенному в книге, даже если автор может для пикантности сгущать краски и, в зависимости от своих личных предпочтений или конъюнктуры момента, добавлять те или иные оттенки к историческим портретам. Если автора не стоит считать объективным в его видении исторических событий и их протагонистов, то и большинство современных историков не могут этим похвастаться.Вначале повествование показалось мне довольно сухим и одномерным (этот родился тогда-то, до того, как стал императором, побывал там-то и т.д.). Однако постепенно брутальный мир гладиаторских боёв, необузданной тяги к наслаждениям и ничем не сдерживаемой борьбы за влияние, когда жена (предположительно) травит мужа, а сын убивает собственную мать, стал наполняться красками. Цезари с их в чём-то очень человеческими слабостями, доведёнными до крайности реальной или мнимой вседозволенностью, обрели объём. Даже их волюнтаризм и стремление показать, кто «вожак в стае», кажутся вполне человеческими, что, конечно, не оправдывает их варварских поступков. Не стоит забывать, что древнеримская цивилизация во многом строилась на принципе доминирования. Сексуальные отношения тоже понимались в этом ключе. В то время само понятие «пола» не воспринималось так, как оно стало пониматься впоследствии. Об этом желательно помнить, читая о том, как тот или иной император мог чередовать отношения с женщинами и связи с мужчинами.
Светоний передаёт одно из насмешливых прозвищ Юлия Цезаря.
Народный трибун Гельвий Цинна многим признавался, что у него был написан и подготовлен законопроект, который Цезарь приказал провести в его отсутствие: по этому закону Цезарю позволялось брать жен сколько угодно и каких угодно, для рождения наследников. Наконец, чтобы не осталось сомнения в позорной славе его безнравственности и разврата, напомню, что Курион старший в какой-то речи называл его мужем всех жен и женою всех мужей.Светоний старается в целом придерживаться сбалансированного подхода. Правда, соотношение часто оказывается в пользу негативных моментов, но, вероятно, это соответствовало реальности.
Один и тот же человек совершает подвиги на поле брани во славу «вечного Рима». Благодарные римляне устраивают ему триумф. Он одаряет их денежными подарками… Этот аттракцион щедрости, должно быть, затрагивал не всех. Те, кому посчастливилось иметь римское гражданство, обладали разными преференциями. Для многих получить его было мечтой. К примеру, божественный Август, он же Октавиан, жаловал римское гражданство очень скупо.
Далее, деятель, приумноживший влияние Рима и благополучие его граждан, может велеть отдать на растерзание диким зверям любого, кто ему не понравится, или приказать сбросить его со скалы. Утрирую ли я?
Цитируемый отрывок содержит сцены насилияМногих граждан из первых сословий он [Гай Калигула], заклеймив раскаленным железом, сослал на рудничные или дорожные работы, или бросил диким зверям, или самих, как зверей, посадил на четвереньки в клетках, или перепилил пополам пилой, – и не за тяжкие провинности, а часто лишь за то, что они плохо отозвались о его зрелищах или никогда не клялись его гением. Отцов он заставлял присутствовать при казни сыновей; за одним из них он послал носилки, когда тот попробовал уклониться по нездоровью; другого он тотчас после зрелища казни пригласил к столу и всяческими любезностями принуждал шутить и веселиться. Надсмотрщика над гладиаторскими битвами и травлями он велел несколько дней подряд бить цепями у себя на глазах, и умертвил не раньше, чем почувствовал вонь гниющего мозга.свернутьДа уж, Калигуле нужно объявить импичмент… Кассий, трибун преторианской когорты, и другие заговорщики, видимо, думали аналогично, когда решились напасть на императора, заигравшегося в своём произволе или, по мнению некоторых, утратившего рассудок.Светоний зачастую наделяет своих героев противоречивыми характеристиками. Порой кажется, что одной рукой он отнимает то, что только что даровал другой.
Так, автор сообщает, что Гай Юлий мог спокойно, «как простой гражданин», перенести брань. Однако тут же говорит, что ставший пожизненным диктатором Юлий принимал «почести сверх всякой меры» и распоряжался делами слишком своевластно.
Противопоставление присуще тому, как писатель изображает двух своих последних цезарей – братьев Тита и Домициана. Последний стал императором после смерти Тита, и «достигнув власти, он беззастенчиво хвалился в сенате, что это он доставил власть отцу и брату, а они лишь вернули её ему».
Подобное фанфаронство было далеко не самым плохим из качеств Домициана, среди которых числились свирепость (впрочем, в той или иной степени это качество было присуще всем двенадцати цезарям), неуёмное сладострастие и лихоимство.
Божественный Тит, напротив, был наделён «особенным даром, искусством или счастьем снискать всеобщее расположение» и, согласно Светонию, отличался умеренностью и даже милосердием к тем, кто злоумышлял против его власти. Среди злоумышленников был и его брат.
А когда однажды за обедом он вспомнил, что за целый день никому не сделал хорошего, то произнес свои знаменитые слова, памятные и достохвальные: «Друзья мои, я потерял день!»
Императорское «приносить благо» работало весьма селективно и, видимо, не относилось не к римлянам.Римляне в большинстве своём верили во всякого рода знамения и предсказания. В качестве знаков судьбы могли выступать сновидения, парящие высоко или опускающиеся на плечи орлы, мгновенно вырастающие новые ветви деревьев и хвостатые звёзды (кометы), служившие предвещанием гибели. Решения сильных мира сего не в последнюю очередь зависели от того, что скажут оракулы.
По пути он [Тит] спросил оракул Венеры Пафосской, опасно ли плыть дальше, а в ответ получил обещание власти.Мир Древнего Рима был неприкрыто брутальным, построенным на демонстрациях силы и полным суеверий. Право сильного практически ничем не уравновешивалось. Берясь за книгу Светония, лучше держать это в голове и полностью абстрагироваться от сегодняшних этических норм. Как говорится, autres temps, autres mœurs.
Завершает своё масштабное полотно Светоний на оптимистичной ноте:
Говорят, и сам Домициан видел во сне, будто на спине у него вырос золотой горб, и не сомневался, что это обещает государству после его смерти счастье и благополучие. Так оно вскоре и оказалось, благодаря умеренности и справедливости последующих правителей.Признаюсь, когда автор уведомлял нас о том, что императоры видели во сне, во мне восставал внутренний скептик, вопрошающий «Откуда ему это известно?»Подведём некоторые итоги.
Независимо от того, насколько достоверна данная книга, она оказала существенное влияние на то, как поколения историков видели двенадцать цезарей. Повлияла она и на представления о них в массовой культуре. Насколько мне известно, на работу Светония опирался Роберт Грейвз в своём романе «Я, Клавдий».
Книга, дошедшая до нас из античных времён, безусловно, заслуживает внимания. Она довольно увлекательна, хотя и не всегда просто написана.
Истории о корнях цезарей, которой автор предваряет каждую из частей, несколько утяжеляют повествование. Сомневаюсь, что современному читателю нужно знать, кто были прародители Тиберия или в чьё консульство и в календы какого месяца родился Клавдий.
Также надо приложить усилия, чтобы не запутаться в сложном родстве, в котором состояли цезари. В Древнем Риме было нормой усыновлять пасынков и назначать их наследниками. Именно так, к примеру, власть получил Тиберий.
Несмотря на то, что в труде Светония много терминов (преторы, квесторы, эдилы, всадническое сословие, проскрипции), думаю, он может понравиться и тем читателям, чьё знакомство с историей Древнего Рима ограничивается школьными уроками.
Как правило, по смыслу понятно, о чём идёт речь, и как общественный статус одного персонажа соотносится с положением других.
Однако к Светонию не стоит обращаться, если вы хотите освежить свои знания об истории того периода. Знаковую работу нужно читать, если хочется больше узнать о человеческой природе цезарей и почувствовать атмосферу эпохи.
Светоний, вольно или невольно, выступает против традиции возвеличивания личности в истории. Изображая цезарей как людей, обременённых многими пороками, он спускает богов на землю. На страницах книги застывшие в мраморе изображения оживают, и выясняется, что ничто человеческое им не чуждо, даже слишком.