Билл – герой Галактики. Фантастическая сага

– А он ее и не нарушал. Просто я ненароком подслушал ваш разговор! – Он нажал красную кнопку на пульте. – Сейчас явится военная полиция. Колись, вонючка, или я прикажу протащить тебя под килем без скафандра и на год лишу права посещения пивной. Имя!

– Усер, – всхлипнул Билл.

По коридору загрохотали тяжелые сапоги, и в тесную каюту вломились двое полицейских.

– У меня для вас есть шпион, парни! – ликующе объявил интендант.

Полицейские ощерились и с радостными воплями набросились на Билла. Бедняга рухнул на пол под градом палочных и кулачных ударов, обливаясь кровью, прежде чем интенданту удалось оттащить этих дебилов с чрезмерно развитой мускулатурой.

– Да не тот!.. – пытаясь отдышаться, выдавил офицер и бросил Биллу полотенце утереть кровь с лица. – Это наш информатор, законопослушный патриот, герой, настучавший на своего приятеля по имени Усер, которого мы сейчас схватим и закуем в кандалы для допроса. Идем!

Полицейские подхватили Билла под мышки, и к тому времени, когда они добрались до кубрика предохранительных, ветерок от быстрого передвижения по коридорам привел его в чувство. Интендант приоткрыл дверь и просунул внутрь голову.

– Привет, ребята! – сказал он радостно. – Усер здесь?

Усер оторвал взгляд от башмака, над которым трудился, расслабился и помахал рукой:

– Э-э… вот он я!

– Взять его! – рявкнул офицер, отпрыгивая в сторону.

Билл рухнул на пол, когда полицейские отпустили его и ворвались в каюту. Не успел он встать, как Усер был обездвижен и скован по рукам и ногам, но все равно продолжал улыбаться.

– Э-э… вы, верно, хотите, чтобы я и вам башмаки почистил?

– Ты мне зубы не заговаривай, подлый шпион! – рявкнул интендант и врезал кулаком прямо в лучащуюся улыбку. По крайней мере, попытался врезать, потому что Усер широко раскрыл рот и впился зубами в ударившую его руку, причем стиснул челюсти так крепко, что офицер никак не мог высвободиться.

– Он меня укусил! – завизжал интендант, тщетно дергаясь.

Полицейские, прикованные к рукам пленника, занесли дубинки, чтобы задать ему добрую трепку.

И в тот же миг макушка Усера откинулась в сторону.

Случись такое в обычной обстановке, все сочли бы это странным, но в конкретной сложившейся ситуации происшедшее показалось странным вдвойне. Все, не исключая и Билла, замерли и остолбенело глазели, как из открывшегося черепа Усера выбралась ящерица длиной дюймов семь и спрыгнула на пол, оставив на нем довольно солидную вмятину. У ящерицы были четыре крошечные ручки, длинный хвост, пасть новорожденного крокодила и кожа ярко-зеленого цвета. Точь-в-точь чинджер, только не семи футов, а семи дюймов!

– Все люди – вонючки! – пропищала ящерица голосом Усера. – Чинджеры не потеют! Да здравствуют чинджеры!

И юркнула через кубрик к койке Усера.

Всех будто парализовало. Предохранительные, видевшие, что случилось, сидели или стояли столбом, выпучив глаза, похожие на сваренные вкрутую яйца. Офицер-интендант был пригвожден к месту впившимися ему в руку зубами, полицейские лихорадочно силились отстегнуться от сковывавшего их движения неподвижного тела. Один лишь Билл, еле способный шевелиться после недавнего избиения, попытался схватить ящерицу. Крохотные коготки тут же впились ему в ладонь, а затем его со страшной силой швырнуло о стену.

– Э-э… получи, доносчик! – проскрипел тоненький голосок.

Прежде чем кто-либо успел вмешаться, ящерица добралась до груды мешков, громоздящихся на койке Усера, раскрыла верхний и нырнула внутрь. Через миг послышалось жужжание, и из мешка вылетел блестящий космический корабль длиной в два фута. Он завис в воздухе посреди каюты, нацеливая нос в стену. Жужжание усилилось, и корабль рванулся вперед, пронзив металл с такой легкостью, будто переборка была сделана из раскисшего картона. Слышно было, как он продирается сквозь встречные преграды, и наконец с оглушительным грохотом корабль пробил наружную оболочку крейсера и умчался в космос. Засвистел вырывающийся воздух, завыли сирены.

– Будь я проклят… – Интендант захлопнул отвалившуюся от изумления челюсть и завопил: – Да оторвите же от меня эту штуку, пока она меня насмерть не загрызла!

Полицейские беспомощно дергались, надежно прикованные к безжизненному остову Усера. Наконец Билл догадался схватить свое атомное оружие и его стволом разжал все еще ухмыляющуюся пасть Усера, освободив руку офицера. При этом он воспользовался случаем и заглянул в открытую черепную коробку приятеля. Шов между черепом и крышкой проходил сразу же над ушами. Крышка крепилась на миниатюрных металлических петлях. Внутри вместо мозгов, костей и прочего находилась крошечная комната с пультом управления, малюсеньким креслицем, микроскопическими приборами и экраном, а также шкафчиком с прохладительными напитками. Усер оказался всего лишь роботом, а управляла им ящерица, сбежавшая на своем космическом корабле. Она как две капли воды походила на чинджера, вот только ростом была всего семь дюймов.

– Эй! – воскликнул Билл. – Усер, оказывается, всего лишь робот, и управляла им ящерица, сбежавшая на своем космическом корабле! Она как две капли воды походила на чинджера, вот только ростом была всего семь дюймов…

– Семь дюймов, семь футов – какая разница! – буркнул офицер-интендант, оборачивая покусанный кулак носовым платком. – По-твоему, мы обязаны сообщать каждому новобранцу, что противник смехотворно низкорослый и что обитает он на планете с тяготением десять «же»?.. Надо поддерживать боевой дух!

5

Теперь, когда выяснилось, что Усер чинджер, Биллу стало совсем одиноко. Задница Браун и раньше не отличался разговорчивостью, а сейчас замолчал окончательно. Поплакаться и то было некому. Среди обитателей кубрика Браун оставался единственным знакомым по учебному лагерю. Остальные держались особняком: стоило Биллу приблизиться, и они замолкали, бросая в его сторону подозрительные взгляды. Единственным развлечением этих людей была сварка. Свободное время они проводили, приваривая что-нибудь к полу, чтобы потом отпилить это «что-нибудь» и приварить снова в другом месте. Может показаться, что это не слишком увлекательный способ коротать время, однако они были довольны. Короче, Билл чувствовал себя не в своей тарелке и даже попытался жаловаться Усеру.

– Полюбуйся, во что я влип по твоей милости, – хныкал он.

Усер, нечувствительный к упрекам, безразлично ухмылялся.

– Мог бы, по крайней мере, закрыть голову, когда с тобой разговаривают! – возмутился Билл и захлопнул крышку. Однако лучше не стало. Усер по-прежнему только ухмылялся, но стоял уже в углу, надежно прикрепленный к полу магнитными подметками; солдаты развешивали на нем грязные рубашки и детали сварочных аппаратов. Торчал он так вахты три, пока наверху решали, что с ним делать. Наконец явился взвод полицейских с ломами, его взвалили на тележку и увезли невесть куда.

– Счастливо! – помахал ему Билл и продолжил чистку своих башмаков. Конечно, Усер был шпионом, но товарищ он был неплохой.

Задница Браун, по обыкновению, молчал, сварщики по-прежнему в свою компанию не принимали, и весь досуг Билл тратил на изобретение благовидных предлогов – как бы избежать общения с его преподобием предохранительным Тэмбо. «Фанни Хилл» – «гранд-дама» межзвездного флота – все еще находилась на стационарной орбите: заканчивался монтаж ее маршевых двигателей. На борту делать было практически нечего, так как вопреки предсказанию предохранительного первого класса Сплина на овладение всеми тонкостями специальности у Билла ушло несколько меньше времени, чем того требовали многочисленные инструкции и предписания: вместо года, если говорить откровенно, хватило всего четверти часа. Билл слонялся по кораблю, всюду совал свой нос и даже подумывал, не навестить ли священника – излить душу и поделиться сомнениями, но боялся зайти не вовремя. Уж очень не хотелось встречаться с офицером-интендантом. Заглядывал он так в каждый угол – конечно, насколько позволяли военные патрули – и однажды сквозь неплотно прикрытую дверь в каюту увидел лежащий на койке башмак.

Билл обмер, потрясенный и испуганный, едва не наделав в штаны. Дело в том, что башмак был ему знаком. И на смертном одре он узнал бы этот башмак. Он изучил его в мельчайших подробностях, изучил как свой личный воинский номер, который мог назвать с конца, с начала и с середины. Каждая деталь этого башмака врезалась в память с поразительной точностью – от змеевидной шнуровки на голенищах, по слухам сработанных из человеческой кожи, до рифленых подметок, испачканных ржавыми пятнами, скорее всего кровью новобранцев. Это был башмак сержанта Сгинь Сдохни!

Башмак сидел на ноге, и Билл, парализованный ужасом, подобно беззащитной пташке под гипнотическим взором змеи, обнаружил, что приближается к двери, по мере того как взгляд его скользит вверх по ноге, минует пояс, куртку, шею и наконец упирается в лицо – лицо, которое с тех пор, как он угодил в армию, являлось ему в невообразимых кошмарах. Губы на лице шевельнулись…

– Билл, это ты? Заходи, дружище, садись!

Билл ввалился в каюту.

– Конфету хочешь? Угощайся! – предложил Сдохни. И улыбнулся.

Пальцы Билла сами потянулись к протянутой коробке, и через миг его челюсти впервые за несколько недель принялись жевать настоящую пищу. Из почти атрофировавшихся слюнных желез потекла слюна, изумленный желудок громко застонал, а мысли понеслись вскачь, обгоняя одна другую в тщетных попытках расшифровать выражение лица сержанта. Изогнутые вверх уголки губ, ямочки на щеках… Нет, безнадежно, что бы это могло быть?!

– Я слышал, Усер оказался шпионом чинджеров, – сказал Сдохни, закрывая коробку и пряча ее под подушку. – Мне следовало догадаться. Я, конечно, чувствовал неладное с парнем – вся эта чистка башмаков и прочая бредятина, – однако думал, что он всего-навсего чокнутый. Да, недоглядел…

– Сдохни, – хрипло выдавил Билл, – я понимаю, это невозможно… Но вы ведете себя как человек!

Сержант расхохотался, причем не своим обычным, похожим на скрежет пилы по человеческим костям, а почти нормальным смехом.

Билл продолжал, заикаясь от волнения:

– Н-но вы ведь садист, извращенец, животное, негодяй, убийца…

– Спасибо, Билл. Приятно слышать. Я стараюсь вкладывать в работу всю душу и, как и всякий, не прочь дождаться слова похвалы. Роль убийцы достаточно сложна. Наконец-то это дошло даже до такого олуха, как ты.

– Как же… разве вы не в самом деле…

– Молчать! – рявкнул Сдохни, и столько в его голосе было яда и бешенства, что температура тела Билла разом упала на шесть градусов. Сержант вновь улыбнулся. – Ты не виноват, сынок, что с тебя взять? Уж больно ты глуп, да и родом с какой-то захудалой планетки. Общение с армейскими придурками тоже ума не прибавляет, и вообще… Но пошевели мозгами, парень! Военная муштра – слишком серьезное дело, чтобы доверить его любителям. Прочитал бы ты в нашем колледже главку-другую из учебника… у тебя бы кровь в жилах застыла! В доисторические времена сержанты-дрессировщики, или как их там называли, вот те были садисты так садисты! Им позволяли прямо с грязью смешивать рекрутов. Благодаря этим бравым невеждам солдат начинал ненавидеть службу, прежде чем соображал, что ее надо бояться, и дисциплина катилась к чертям собачьим. А потери?! То кого-нибудь зашибут ненароком, то целый взвод утопят во время переправы, то еще что-нибудь в этом роде. Просто слезы на глаза наворачиваются, такие были потери!

– Можно мне спросить, на чем вы специализировались в колледже? – робко поинтересовался Билл.

– Воинская дисциплина, подавление духа и методология воздействия – вот мой курс. Обзорный, четырехлетний, но закончил я его на «отлично», а для парня из рабочей семьи это совсем недурно. Все силы отдавал службе – а проклятые ублюдки запихали меня в эту вонючую посудину!