Второй потоп

Президент произнес последнюю фразу с ораторским напором, и Космо почувствовал, как вокруг него одобрительно зашевелились широкие официальные плечи. Презрение усилилось на его губах.

После минутной паузы Президент продолжил:

– Прежде чем перейти к крайностям, я хотел увидеть вас лично, чтобы, во-первых, убедиться, что вы психически ответственны, а затем воззвать к вашему патриотизму, который должен побудить вас немедленно снять препятствие, столь опасное для нации. Знаете ли вы, в какое положение вы себя поставили?

Космо Версаль поднялся на ноги и вышел в центр комнаты, как маленький Давид. Все глаза были прикованы к нему. Его голос был ровным, но напряженным от сдерживаемой нервозности.

– Господин президент, – сказал он, – вы обвинили меня в препятствовании мерам правительства по обороне страны. Сэр, я пытаюсь спасти всю человеческую расу от опасности, по сравнению с которой опасность войны бесконечно мала – опасности, которая надвигается на нас с ужасающей скоростью и которая поразит все страны на земном шаре одновременно. В течение семи месяцев ни один военный корабль или любое другое существующее судно не останется на плаву.

Слушатели улыбались и многозначительно кивали друг другу, но оратор становился только серьезнее.

– Вы думаете, что я сумасшедший, – сказал он, – но правда в том, что вас обманула официальная глупость. Этот человек, – он указал на профессора Пладдера, – который хорошо меня знает и которому были представлены все мои доказательства, либо слишком туп, чтобы понять истину, либо слишком упрям, чтобы признать свою собственную ошибку.

– Ну, ну, – сурово прервал президент, в то время как профессор Пладдер сильно покраснел, – так не пойдет! Не позволяйте себе здесь никаких личностей. Я сильно постарался, предлагая вообще выслушать вас, и я пригласил главу величайшего из наших научных обществ присутствовать, в надежде, что здесь, перед всеми нами, он сможет убедить вас в вашей глупости и, таким образом, быстро положить конец всему этому нечестивому делу.

– Он убедит меня! – презрительно воскликнул Космо Версаль. – Он не способен понять элементарных вещей в моей работе. Но позвольте мне сказать вам вот что, господин Президент – в его собственном совете есть люди, которые не так слепы. Я знаю, что произошло на недавнем заседании этого совета, и я знаю, что смехотворное объявление, сделанное от его имени, чтобы ввести в заблуждение общественность, было придумано им и не выражает реального мнения многих членов совета.

Лицо профессора Пладдера стало еще краснее, чем когда-либо.

– Назови хоть одного! – прогремел он.

– А, – насмешливо сказал Космо, – это сильно задевает, не так ли? Вы хотите, чтобы я назвал одного, что ж, я назову трех. Что сказали профессор Александр Джонс и профессор Абель Эйбл о существовании водяной туманности, и каково было мнение, выраженное профессором Иеремией Мозесом о фактическом приближении одной из них с северного неба, и что она может сделать, если столкнется с Землей? Каково было единодушное мнение всего совета о правильности моей математической работы? И что, – продолжил он, подходя к профессору Пладдеру и грозя ему пальцем, – что вы сделали с теми тремя депешами из Исландии, с Северного Мыса и с Камчатки, которые полностью подтвердили мое заявление о том, что туманность уже видна?

Профессор Пладдер начал запинаясь:

– Какая-то диверсия…

– А, – воскликнул Космо, приблизившись к нему, – ого! Диверсия? Тогда, ты признаешь это! Господин Президент, я прошу вас заметить, что он признает это. Сэр, это заговор с целью сокрытия правды. Великие Небеса, мир на грани того, чтобы утонуть, и все же гордыня чиновничества настолько сильна в этом трудяге Пладдере и других ему подобных, что они скорее рискнут позволить уничтожить человеческую расу, чем признают правду!

Космо Версаль говорил с такой огромной концентрацией умственной энергии и с такой очевидной искренностью убеждения, и он так явно разгромил профессора Пладдера, что президент, не меньше, чем другие слушавшие его государственные деятели, оказался в затруднительном положении.

Послышался скрип тяжело нагруженных стульев, тяжелое движение прошлось по всему залу, в то время как выражение недоумения стало видно на каждом лице. Поведение профессора Пладдера помогло изменить моральную атмосферу. Он был настолько удивлен обвинением Космо, основанным на фактах, которые, как он предполагал, были известны только ему и совету, что он вообще не мог говорить ни минуты, и прежде чем он смог привести в порядок свои мысли, его торжествующий маленький противник возобновил атаку.

– Господин президент, – сказал он, положив руку на подлокотник большого кресла мистера Самсона, которое находилось почти на уровне его груди, и заговорил с убедительной серьезностью, – вы исполнительный глава могущественной нации – нации, которая задает темп всему миру. В ваших силах оказать огромную, неисчислимую услугу человечеству. Одно ваше официальное слово спасло бы миллионы и миллионы жизней. Я умоляю вас, вместо того, чтобы вмешиваться в мою работу, немедленно отдать приказ о строительстве как можно большего количества ковчегов на основе усовершенствованных мною чертежей, насколько это возможно на военно-морской верфи возможно, это получится. Издайте воззвание к людям, предупредив их, что это их единственный шанс на спасение.

Благодаря любопытной работе человеческого разума эта речь стоила Космо почти всех преимуществ, которые он получил ранее. Его зловещее предположение об огромной туманности, несущейся с небес, чтобы поглотить землю, произвело огромное впечатление на воображение его слушателей, а его неоспоримое обвинение в том, что профессор Пладдер скрывает факты, почти убедило их в его правоте. Но когда он упомянул "ковчеги", напряжение спало, и на широком лице президента появилась улыбка. Он покачал головой, и он уже собирался заговорить, когда Космо, поняв, что потерял почву под ногами, сменил тактику.

– Вы все еще не верите! – воскликнул он. – Но доказательство перед вами! Посмотрите на пылающие небеса! В анналах метеорологии нет записей о другом таком лете, как это. Авангард роковой туманности уже рядом. Признаки бедствия на небе. Но, обратите внимание на то, что я говорю – это только первое знамение. За ним по пятам следует еще одно, которое может появиться в любой момент. На смену холоду придет жара и наоборот, и по мере того, как мы будем мчаться по тонким внешним спиралям, на землю будут поочередно обрушиваться снежные и мокрые бури и опалять яростные вспышки солнечного огня. В течение трех недель атмосфера нагревалась из-за наплыва невидимых паров, но, предупреждаю вас, берегитесь надвигающихся перемен!

Эти необычные слова, произнесенные с диким видом пророка, довершили растущее убеждение слушателей в том, что они действительно имеют дело с сумасшедшим, и профессор Пладдер, восстановив самообладание, поднялся на ноги.

– Господин президент, – начал он, – доказательства, которые мы только что услышали, неуравновешенность ума…

Более он ничего не смог сказать. Внезапно на комнату опустилась пелена темноты. Чернильный занавес, казалось, упал с неба. В то же время окна сотрясались от сильных порывов ветра, и, когда поспешно включили электрическое освещение, было видно, как огромные снежинки вперемешку с грохочущими градинами летят снаружи. За несколько секунд несколько больших стекол были разбиты, и леденящий ветер, пронесшийся по помещению, заставил зубы легко одетых государственных деятелей застучать, в то время как шум бури стал оглушительным. Небо посветлело, но в тот же миг ужасные раскаты грома сотрясли здание. Два или три дерева на территории Белого дома были поражены молниями, и их сломанные ветви были подняты в воздух и вознесены высоко над землей смерчем, а одно из них было отброшено к зданию с такой силой, что на мгновение показалось, что стена разрушена.

После того, как прошел первый ошеломляющий эффект от этой вспышки стихии, все бросились к окнам, чтобы выглянуть наружу – все, кроме Космо Версаля, который остался стоять в центре комнаты.

– Я говорил вам! – сказал он, но его никто не слушал. То, что они увидели снаружи, поглотило все их внимание. Шум был настолько оглушительным, что они не могли услышать говорившего.

Мы говорили, что воздух посветлел после прохождения первого покрова туманности, но это не было повторным появлением солнца, которое вызвало просветление. Это был ужасный свет, который, казалось, рождался из самого воздуха. У него был угрожающий, медный оттенок, характер которого постоянно менялся. Все верхние слои атмосферы были забиты плотными облаками, которые кружились и кувыркались, скручиваясь в огромные вихревые валы, вращаясь подобно гигантским мельничным крыльям. Однажды один из таких вихрей устремился вниз со скоростью снаряда, быстро приняв ужасную форму торнадо, и там, где он ударил в землю, он разорвал все на куски – деревья, дома, сама земля были измельчены в порошок, а затем все это закружилось в воздухе под действием непреодолимого воздушного водоворота.

Иногда темнота возвращалась на несколько минут, как будто на небо набрасывали покров, а затем мрак снова рассеивался, и снова появлялся красноватый отблеск. Эти быстрые смены непроницаемого мрака и неземного света потрясли сердца ошеломленных государственных деятелей даже больше, чем рев и порыв бури.

Крик ужаса вырвался у зрителей, когда внезапно появились мужчина и женщина, которые пытались пересечь территорию Белого дома, чтобы добраться до сравнительно безопасного места, и были подхвачены ветром, отчаянно цепляясь друг за друга, и отброшены к стене, у основания которой они упали бесформенной кучей.

Затем последовала еще одна вспышка молнии, и ужасающий разряд обрушился на Монумент Вашингтона и, закрутившись вокруг него, казалось, окутала огромный шток пульсирующим штопором ослепляющего огня. Грохот, который немедленно последовал, заставил Белый дом ходить ходуном на своем фундаменте, и, как будто по его сигналу, небесные врата немедленно открылись, и на землю хлынул дождь, такой густой, что он выглядел как сплошной водопад. Бушующая вода ворвалась в подвал здания и потекла безбрежной рекой к Потомаку.

Потоки дождя, все еще гонимые ветром, хлестали через разбитые окна, оттесняя Президента и остальных на середину комнаты, где вскоре они стояли в потоках воды, пропитавших толстый ковер.

Все они были бледны как смерть. Их глаза искали лица друг друга в немом изумлении. Один только Космо Версаль сохранил полное самообладание. Несмотря на свой небольшой рост, он выглядел их хозяином. Повысив свой голос до самого высокого уровня, чтобы быть услышанным, он закричал:

– Это первые капли Потопа! Поверите ли вы теперь?

Глава IV. МИР ОХВАТИЛ УЖАС

Буря с градом, снегом, молниями и дождем, которая так неожиданно разразилась над Вашингтоном, не была локальным явлением. Он уничтожил антенны беспроводных телеграфных систем по всему миру, прервав связь повсюду. Только подводные телефонные кабели остались незатронутыми, и по ним были переданы самые удивительные новости о разрушительных последствиях шторма. Реки вышли из берегов, низменные города были затоплены, переполненные канализационные стоки городов взорвались и затопили улицы, и постепенно из сельских районов поступали новости, свидетельствующие о том, что обширные участки суши были затоплены, и сотни людей утонули.

Количество осадков намного превысило все, что когда-либо регистрировали метеорологические бюро.

Удары молний и ужасающая сила, которую они проявляли, были особенно катострофичными.

В Лондоне башня Виктории была частично разрушена разрядом молнии.

В Москве древняя и красивая церковь Василия Блаженного была почти полностью разрушена.

Знаменитая Пизанская башня, чудо веков, обрушилась на землю.

Говорят, что огромный купол собора Святого Петра в Риме на целых три минуты был заключен в ослепляющую броню электрического огня, хотя единственным нанесенным ущербом было падение статуи в одной из часовен.

Но, что самое странное, в Нью-Йорке огромная молния, которая, кажется, вошла в Пенсильванский туннель на стороне Джерси, прошла по рельсам под рекой, сбросив с пути два поезда, и, появившись на большой станции в центре города, превратилась в розовый шар, который взорвался с ужасным грохотом и разнес огромную крышу на куски. И все же, хотя осколки были разбросаны на расстоянии дюжины кварталов, сотни людей, находившихся на станциях, не получили никаких других травм, кроме таких, как в результате того, что их с силой швырнуло на пол или на стены.

Большой ковчег Космо Версаля, казалось, был зачарован. В его окрестностях не произошло ни одного разряда молнии, что он приписал диэлектрическим свойствам левия. Тем не менее ветер унес все его экраны и электрические вентиляторы.

Если бы эта буря продолжалась, предсказанный потоп, несомненно, произошел бы сразу, и даже его пророк погиб бы из-за того, что начал свои приготовления слишком поздно. Но потревоженные стихии погрузились в покой так же внезапно, как и яростно вспыхнули. Дождь продолжался в большинстве мест не более двадцати четырех часов, хотя атмосфера продолжала быть наполненной беспокойными облаками в течение недели. В конце этого времени снова появилось солнце, такое же горячее, как и раньше, и безупречно чистый купол снова накрыл земля, но с этого времени небо никогда не возвращало своей прежней сверкающей лазури – всегда был странный медный оттенок, вид которого был ужасающим, хотя он постепенно утратил свой первоначальный эффект из-за привыкания.

Равнодушие и насмешка, с которыми до сих пор относились к предсказаниям и тщательно продуманным приготовлениям Космо, теперь исчезли, и мир, вопреки себе, содрогнулся от смутного предчувствия. Никакие заверения тех ученых, которые все еще отказывались признать обоснованность расчетов и выводов Космо Версаля, не оказали сколько-нибудь реального воздействия на общественное сознание.

С забавной непоследовательностью люди снова продавали акции, пока все биржи снова не охватила паника, а затем складывали деньги в свои сейфы, как будто они думали, что простое обладание капиталом может их защитить. Они складывали деньги и оставались глухи к неоднократным советам Космо строить на них ковчеги.

В конце концов, они были всего лишь напуганы, а не убеждены, и они чувствовали, что каким-то образом все будет хорошо, особенно теперь, когда они надежно владеют своим имуществом.

Ибо, несмотря на страх, никто по-настоящему не верил, что грядет настоящий потоп. Могут быть большие наводнения, большие страдания и потери, но мир не утонет! Такие вещи происходили только в ранние и темные века.

Некоторые нервные люди находили утешение в том факте, что, когда небо прояснилось после внезапного ливня, были видны яркие радуги. Их сердца подпрыгнули от радости.

"Знамение Завета!" – кричали они. "Узрите неизменную уверенность в том, что мир никогда больше не будет потоплен".

Затем началось великое движение пробуждения, начавшееся в долине Миссисипи под руководством красноречивого проповедника, который заявил, что, хотя и появился лжепророк, чье обманчивое предсказание противоречит Писанию, все же это правда, что мир вот-вот будет наказан неожиданным образом за его многочисленные беззакония.