Электрическая Настойка

Кто знает, может так оно и было?

В любом случае, меня ничто не тревожило, посему я не утруждал себя лишними домыслами.

Минув темный коридор с угадывающимися входами в другие комнаты, мы прошли в гостиную с круглыми стенами. Да, верно, эта комната была круглой и очень большой. По сторонам, выходящим на другую часть дома, были три вытянутых окна и два выхода на балконы. Также было и окно в потолке, такое же круглое, как и сама комната. На стенах висели всевозможные изображения разных интересных, но неопознанных мною вещей, и облокачивался книжный шкаф, с рябью корешков, завладевающих любопытством. В то время как мои новые знакомые расположились вместе с бутылками на устланном пушистым ковром полу, я двинулся к шкафу с книгами и пластинками. Чувствовалось, что это собрание самой интересной и завораживающей как музыки, так и информации. Ко мне, стоящему у шкафа, подошёл Дип Грейв и предложил:

– Давай что-нибудь поставим?

Я кивнул, и его пальцы заскользили по рядам записей.

– О, это то, что нужно, – заключил он, вытаскивая красочный разноцветный конверт, вверху которого дугой значилась надпись «The Electric Lucifer». Лёгкими движениями он выудил из него чёрную блестящую пластинку и зарядил в проигрыватель, стоящий между шкафом и стойкой с выключенным и круглым не то телевизором, не то монитором.

Заметив мой удивленный взгляд, брошенный на его форму, Девочка С Синими Волосами разъяснила: «это наш телемавизор», добавив также, что включать его нет необходимости, ведь чаще всего в кинескопе можно увидеть прорывающееся сквозь бирюзовое пламя лицо ведущего, называющего всех зрителей звёздами. Она добавила, что иногда он протекал – из дисплея сочились струйки жидкого нойза – цветных телемавизионных помех.

Грейв нажал пару кнопок и из колонок, расставленных по всей комнате, зашелестели гитарно-электронные звуки психоделической музыки. Одобрительно кивнув, отмечая солидарность с музыкальным выбором моего нового друга, я вновь повернулся к шкафу, рассматривая содержимое полок. Тут было множество как известных мне групп и исполнителей, так и изрядное количество таких, о которых и не слышал, но очень хотелось. Желание вызывали как названия групп и релизов, так и сами арты пластинок. За спиной я услышал вопрос:

– Тебе нравится наша коллекция, да?

Спрашивала Девочка С Красными Волосами. Я радостно восхитился:

– О, да, чёрт возьми! Нечасто встретишь кого-то с таким хорошим музыкальным вкусом! Давно об этом мечтал…

Супербия смущённо прикрыла глаза. Было видно, что ей очень лестно. Но это была не лесть, а самое настоящее искреннее признание фактов. Всё, что я любил, или что ещё суждено было полюбить, находилось здесь. Да ещё и в виде винила, а не плёнок или файлов, что, как известно, лучший носитель из существующих. По крайней мере, как было известно мне. Стоя у этого Ящика Пандоры, я еле оторвался от музыкальной коллекции, и перешёл к книгам. Не все они могли похвастать визуальной составляющей, как обложки пластинок, но их названия завладевали вниманием. Книги по магии граничили с фундаментальными трудами именитых философов, священными писаниями неизвестных цивилизаций и «Поваренной Книгой Анархиста».

Переливался и сверкал корешок огненных букв, гласящих: «АСТРАЛЬНАЯ БИБЛИЯ».

Некоторые были из сжиженного до состояния резины геля, а то и просто прозрачные, пластмассовые, металлические и из других непривычных материалов, некоторые были чем-то вроде жидкости, заключённой в сосуды книжной формы. Были и книги состоящие из такого, чего я никогда не встречал в жизни. Я бы не удивился, если бы нашёл здесь чтиво из чёрной материи, а то и антиматерии. Пожалуй, самым банальным экспонатом была книга с названием «Сонник». Я взял её в руки только потому, что своей неприметностью она выделялась среди остальных. Открыв, я увидел, что все страницы – чистейшей воды зеркало, на котором отсутствовал какой-либо текст. Пролистав книгу до конца, на внутренней части обложки я обнаружил надпись «look at yourself». «Да уж, поистине загадочно,» – подумал я, и вернул её на прежнее место.

Все незнакомые книги выглядели привлекательно, и я решил ухватиться за ту, на которую упал мой взгляд. На корешке значилось «Ганс Цвейг. Электрическая настойка». Я открыл ее и стал пролистывать страницы, изрытые оспинами непонятных символов. На одной из них красовалась фотография каких-то людей, сделанная в синем цвете. Они выглядели как рок-группа. Перелистнув, я увидел точно такое же фото, только пропущенное через красный фильтр, и вдруг резко дернулся от голоса, услышанного за спиной. Он принадлежал Коулу:

– Хэй, ты что, заскучал?

– Э, нет, что ты, – неловко улыбаясь начал я, при этом продолжая листать страницы. Перелистнув целый пласт, я увидел нишу, находившуюся под ними. В книге был тайник с дверкой. Увидев это вместе со мной, Коул продолжил:

– Итак, смотри, всё нужно сделать очень быстро.

Он принялся совершать резкие манипуляции, нагнувшись над книгой, не забирая её из моих рук. В комнате раздавалась какая-то мрачно-веселая музыка, а позади нас сидели все остальные, как всегда оживленно беседуя и смеясь, будто и не замечая нас.

Я проглядел, что именно сделал Коул, когда открыл дверцу книжного тайника, но потом сразу вернул свое внимание. Выскочив из книги, по всему полу с щёлканьем разлетелись и покатились круглые металлические скорлупки с дымящимся оранжевым порошком внутри. От неожиданности я выронил книгу на пол. Нагнувшись за ней, я невольно вдохнул этих испарений… Вот тут-то всё и началось! Я резко испытал странную эйфорию и, одновременно, сильную неуклюжесть. Окружающая реальность поплыла, размазываясь розовым заревом сладкого пара. Это одновременно и пугало и успокаивало. Услышав радостные вопли моих новых друзей, я понял, что все идет как надо. Я стал посмеиваться, ощущая, как меня покачивает на этих теплых волнах серебрящегося нежного тумана. Все происходило быстро и стремительно, но в то же время скорости не существовало. Было одно сплошное удовольствие, раскатывающееся нашим общим смехом по всей вселенной. Не требовалось ни слов, ни знаков для связи со спутниками. С полувзгляда мы понимали, что всем хорошо, весело и комфортно. Когда всё стало понемногу проясняться, я нашел в себе силы сдержать елейный смех и прокричать на другой конец комнаты:

– Что это за чертовщина?

– Считай, что это транспорт. – изможденно улыбаясь ответила Супербия.

– Приготовься к небольшому путешествию! – добавила Аварития.

И я приготовился. Становилось заметно, что стены превращаются в зеркально-радужные и постепенно становятся прозрачными. Через призрак их стекла стал просачиваться вид хвойного леса приятного сине-зеленого оттенка. Теплый ночной ветер шумел в кронах высоких сосен и от этого они сонно покачивались. Среди веток и стволов мелькали загадочные светящиеся огоньки. Постепенно стало казаться, что лес вместе с огоньками стали ближе. Я почувствовал живость и свежесть пряного запаха ночной природы. Тем временем огоньки уже летали вокруг нас.

– М-м, светлячки! – заметив их, воскликнула Аварития, и ртом поймала одного из них. – Прямо как неоновое драже!

Через несколько секунд к ней повернулась Супербия и протянула с детской завистью в голосе:

– Э-э-эй, я то-о-же хочу-у!

Пожав плечами, Аварития повернулась к Супербии и, наклонившись, прикоснулась к её губам. Они поцеловались и Супербия принялась довольно чмокать полученным светлячком. Какое-то время я наблюдал за ней, о чем-то непринужденно задумавшись. Она заметила на себе мой взгляд и взглянула поверх очков, маня к себе пальцем. Я переместился ближе к ней, где меня ждал горячий поцелуй, на который я с удовольствием ответил. Светлячок оказался у меня во рту, порхая под самым нёбом. Удивившись ощущению, я чуть не поперхнулся, и одним махом проглотил неопознанный летающий объект. Теперь мне стало ясно, что значит чувствовать «бабочек в животе». Светлячок щекотал своими крыльями стенки пищевода и это напоминало слабые электрические разряды. Увидев моё замешательство, Супербия протянула бутылку земляничного пива, из которой я тут же отхлебнул. Прокатившись жужжащей пеной, словно шипучка, жидкость достигла пищевода и щекотка светлячка прошла. Выдохнув, я стал озираться по сторонам. Все так же пребывали в эйфории, полулежа на полу, который, как и стены, пропускал через себя лучи другой реальности. Потолок тоже не отставал от них, и взглянув на него, я увидел чёрный дёготь космоса, светящийся разноцветными точками. Небо блестело и переливалось как смола. Позже оно стало стекать вниз тягучими вязкими струйками. Это ничуть меня не испугало, ведь я уже догадывался о некой условности всего происходящего. Тем не менее, всё это было потрясающе мозгодробительно, и все мы завороженно наблюдали за зрелищем. Всё моё существо расслаивалось на колоду теней, которая эхом пружинила вовне и терялась своими потоками где-то в закоулках вычурного пространства. Отрывистыми частицами отголоски смеющихся голосов моих друзей смешивались с таинственными звуками ночного леса – бессонных птиц и стрекочущих насекомых. Нас освежал едва уловимый вихрь ночного ветра и призрачный свет сумеречных видений. Небо разверзлось, выпуская с зеленоватыми струйками дыма из своего чрева серебрящийся череп холодной луны. Взгляды моих спутников поднялись и остекленели в безмолвной молитве к воцарившемуся светилу. Я же наоборот опустил глаза под ноги, и увидел, что пол с пушистым ковром исчез, как и сама комната. Словно в ладьях, мы неподвижно парили на поверхности озера в семи разноцветных гробах, устланных шёлковыми подушками. Они располагались по окружности, как концы телемической гексаграммы. Я возлежал в одном гробу с Супербией. Через несколько мгновений она, не отрывая взгляда от чёрных небес, вытащила у себя из-за спины ситар и завела песнь:

Из холодной бездны
Мира праотцов
Летят на Землю гости
С планеты мертвецов

К нам сюда летит
Холодный, как декабрь
Их готический
Космический корабль

Самозабвенно перебирая струны, она выпускала едва уловимые разноцветные искорки, удаляющиеся гудящими полутонами в ночной тишине. Остальные – Ванаглория, Ира, Ацедия, Инвидия, Лакшерис, Аварития, Джез, Коул и Грейв вторили ей протяжным эхом.

Пока что он далёк
От нас, как мезозой
Он в небе ночном
Мерцает звездой

Зачем они летят
И что они несут?
Может быть они
Всех нас спасут?

Я вглядывался в кромешную гладь. В колкой дымке Млечного Пути было несчетное множество жгучих блестящих точек. Супербия вела песнь об одной из них. Не о той ли, что едва заметно сияет сине-зеленым?

Выдохнув, Супербия замкнула первый цикл своей готической мантры припевом:

Они нам принесут
Горсти своей пыли
Они нам принесут
Сладкий запах гнили

Они уже летят,
Одетые в скафандры
На своей ракете
Цвета саламандры

И снова перебор струн, разящий замерзший космос токсичной психоделией звуков. Из недр векового озера с бульканьем всплыли и полетели вверх наэлектризованные пузырьки. Они слабо блестели в лунном свете, пугая и завораживая своим видом. Между семью точками ночной звезды четыре стихии соединялись воедино благодаря пятой – нашему нетленному духу.

Отвлекшись от пузырьков на созерцание отливающей металлом озёрной глади, я перегнулся за борт. В ней отражалось всё окружающее: наши погребальные ладьи, таинственный лес и космическая бездна ночного неба. Упоенный продолжившимся пением и очарованный увиденными чудесами, я потерял внимательность и равновесие. В один миг оказался в воде с головой, а потом уж и по самую щиколотку. Очарование победило все тревоги, и я добровольно пошел ко дну. Да только было ли оно? В недосягаемых пучинах покоилось неиссякаемое отражение всего, что выше. Изнутри, как и снаружи, озеро было сплошным параплазматическим зеркалом. Я устремлялся всё дальше от поверхности, а рядом со мной тонули отзвуки песни. Забыв и не думая ни о чем, слившись воедино с поглощающей стихией, я растворился в вечности и сократился до единственной точки. Мой разум окунулся в небытие, но не навсегда…

Сознание вернулось ко мне тогда, когда я уже открывал глаза, лёжа в своей кровати и встречая рассвет туманного утра. Я совершенно не помнил ни конца вечеринки, ни своей дороги домой. Видимо, всему виной был странный мистический транквилизатор, вызвавший все эти видения, а теперь и провалы в памяти. В любом случае, я совершенно не жалел об этом, и даже хотел всё повторить. Только где их теперь искать, моих новых друзей?

Как и после любого праздника, который кончился, оставалась лишь пустота. Эту энергию небытия нужно было направить в своё русло, но я лишь мучительно больно осознавал, что не могу этого сделать. Ведь заглянув за завесу тайны, уже никогда не стать прежним. Прежняя жизнь претила и раньше, но и я всегда знал, что она совсем не моя. Сколько себя помнил, я всегда чувствовал себя персонажем извне, будто засланным сюда злою шуткой судьбы. Только теперь вечное ожидание чего-то неизвестного и яркого стало ещё более томительным. Я бесконечно обвинял себя в том, что не уберёг эту искорку фантастического огня, способного согреть мне душу в вечном экзистенциальном холоде.