Сказка-притча о Фениксе и Драконе. 3 части
И вот однажды труппа, слух о которой распространялся задолго до прибытия, приехала в древний маленький городок ФэнХуан провинции Хунань.
Артисты расположились на ночлег после долгого пути прямо в кибитках на площади, где собирались выступать днем. Разожгли костры, чтобы приготовить пищу, как в отблеске пламени как из ниоткуда появился силуэт согбенного путника в широкополой плетеной шляпе и с посохом в правой руке. Настоятель Ше Мин вышел навстречу бродяге, приветствуя его абхайя-мудрой (*) и приглашая к костру, памятуя о том, что сами они тоже в сущности бродяги, имеющие приют только в сердце Будды.
Ма спал после долгого перехода в повозке, По и Ша ушли за водой, а Лан-Ян-Тингу было интересно послушать истории путника, и он подсел к настоятелю и увлеченно слушал рассказ о южных землях Поднебесной, куда артисты должны были продолжить путь.
– Невероятно! – воскликнул путник, обратив внимание на Голубоглазого. – Я только недавно видел девушку с подобным цветом глаз в местном монастыре, где прожил неделю. Она живет в саду около монастыря, что рядом с горой Фэн Хуан Шань. Монахи мне поведали, что она появилась там из ниоткуда однажды на рассвете. Они опекают ее, принося еду из подношений и читают ей сутры. Как ни пытались завести ее под крышу монастыря, она теряет сознание, когда перестает видеть небо над своей головой. Она не помнит как ее зовут и откуда она, но у всех спрашивает, где ее сердце.
– Может это демон на пути перерождения обрел иллюзорную форму и ищет Просветления… Ом Амитабха! Ом Амогхасиддхи!(**) Спасите нас! – вступил настоятель Ше Мин, складывая ладони вместе у груди. – А я еще хотел сходить туда со своими воспитанниками. Спасибо, что предупредили и дали возможность избежать такой опасности!
Долго еще беседовали настоятель и путник у костра, но история о неизвестной девушке настолько потрясла Лан-Ян-Тинга, что он еле дождался, пока все уснут и отправился к горе.
Край неба уже окрасился мягкой золотой дымкой, когда он достиг стен, окружающих сад. Хоть Лан-Ян-Тинг знал, что монахи сейчас все на молитве, он с опаской озирался, взобравшись на стену. Вглядываясь в двигающиеся от ветра тени, он не решался спуститься, пока из-за гор не показались первые лучи солнца. Неуверенными мягкими шагами Голубоглазый решил двигаться наугад по поднимающейся вверх тропинке на шум воды. Лепестки бело-розовых цветов с ветвей деревьев тянулись к нему под порывами холодного западного ветра и гладили нежно по щекам, срываясь с веток и ссыпаясь под ноги. Поднявшись еще немного, он оказался на открытом всем ветрам плато, откуда в пропасть срывались бурные потоки водопада. Сквозь слепящие его лучи на краю плато у самого водопада виднелся одинокий силуэт девушки в длинных темных одеждах, развевающихся на ветру. Она стояла к нему в полоборота и смотрела вперед как бы молясь восходящему солнцу.
Лан-Ян-Тинг невольно залюбовался, как вдруг заметил, что девушка плачет, смахивая слезы с глаз. Еще немного, и она закрыла руками лицо, задохнувшись в рыдании. И он бы и не стал вмешиваться, как заметил, что ее ноги еле-еле стоят на скользких от воды камнях, и еще одно неловкое движение, как незнакомка упадет вниз. В его голове пролетела крылатая фраза, которую постоянно твердил настоятель: "Боишься – не делай, делаешь – не бойся, а сделал – не сожалей." (***)
Ни сколько не сомневаясь Лан-Ян-Тинг прыжком тигра пересек поляну и уже держал ее, когда та попыталась наклонившись податься вниз. И только жестокий западный ветер сорвал с ее щеки слезу, и та, сверкнув алмазом в лучах солнца, объединилась с другими потоками и сорвалась в бездну.
Они стояли так обнявшись молча довольно долго, пока солнце совсем не взошло. Лан-Ян-Тинг совсем не понимал, что ему делать дальше, а девушка уткнувшись ему в плечо еще всхлипывала. Вдруг она прервала молчание, подняв на него свои глаза:
– Куда делся весь мир?!… Все эти предметы, люди, птицы, деревья, звуки и облака… От мала до велика, от звезды до крупинки все свернулось в одну точку, а мне так радостно и спокойно слышать биение твоего сердца рядом. И дыхание жизни с рождением-выдохом и смертью-вдохом уже не кажется таким страшным, когда твое дыхание рядом как вечность.
И Голубоглазый увидел прозрачную дымку пролившихся дождем облаков в ее глазах. Он усиленно пытался, но не мог вспомнить, где ее видел раньше. В нем появилось необычное новое ощущение, что это его вечная любовь, ради которой он готов на все.
–
Кто ты? Я тебя знаю? – наконец-то осмелился спросить Лан-Ян-Тинг.
–
Все возможно. Я только знаю о себе то, что вижу постоянно во сне: мой мир разлетается на куски будто в очень-очень-очень замедленном времени, нет ни сил, ни желания снова соединять его, потому что у меня не осталось надежды. В груди пустота, где с воем носятся ветра перемен. В моих руках вечная магия, но я не могу ее применить для себя, потому что она предназначается кому-то другому, без любви которого все потеряет смысл… Я становлюсь всем и ничем одновременно, постигаю все и обретаюсь в небытие… Вот если бы во мне снова зажглось мое сердце, я обязательно бы все вспомнила… Верни мне моё сердце!
Лан-Ян-Тинг не отрываясь продолжал смотреть ей в глаза, волна за волной его укутывало одеялом покоя. Перед ним разворачивалась звёздная бездна – мир Феникса: с пульсациями квазаров, звучания черных дыр, симфониями слияния галактик и непостижимой игрой времени и пространства. Откуда-то издали он слышит нарастающий рев, сравнимый с гулом тысячи громовых раскатов.
Он очнулся уже не семнадцатилетним парнем, а величественным драконом с телом сверкающим вспышками молний, а ФэнХуань была перед ним как жемчужина перед взором пустынного кочевника, открывающего суть океана.
– ФэнХуань, Я верну тебе твое сердце! – громовым ревом пообещал Великий Дракон, и гул от этого обещания разошелся эхом по всей Вселенной.
Оттолкнувшись всеми четырьмя лапами от мокрой от росы травы Дракон уже пересек пределы стратосферы, а ФэнХуань, смотря на удаляющуюся серебристую ленту, подобную вспышке молнии, снова заплакала, упав в траву на колени.
Теперь Дракона растягивало на два полюса. С одной стороны огненное сердце Феникса, к которому он летел со скоростью света, а с другой стороны тоска настоящей ФэнХуань, которая как поводок тянула его обратно. Но Дракон решил невзирая на страдания продолжать движение вперед, от этого он стал еще длиннее, и чешуя его засверкала еще ярче.
Достигнув центра галактики и оказавшись перед пульсирующим сердцем и невольно залюбовавшись им, Дракон подумал: «А как же я донесу ФэнХуань ее сердце, я ведь снова стану рыбой, отдав жемчужину?»
– Вовсе нет. – Ответили ему Старейшие – У тебя будет ее сердце, а она этого не допустит. Сила ее сердца теперь непостижима и несокрушима, ее даже невозможно ни с чем сравнить из существующих вещей. Доверься ей.
Приготовив в пасти жемчужину, Дракон влетел в вихрь огненных столпов и схватил лапами хрустальное сердце Феникс, и, улетая прочь выпустил жемчужину, которая встала на свое место. Дракона тут же повело, взгляд его начал мутиться, он задыхался, но помнил слова Старейших, и только крепче сжал кристальное яйцо со сверкающей рубиновой искрой, устремившись назад на голубую планету. И теперь сердце Феникса само тянуло его к Голубой планете разбивая воронку во времени и пространстве, благодаря этому солнце еще не начало клонится к закату, а Дракон был уже перед любимой.
Уже совсем слабый и еле дыша, он упал к ногам любимой на ту же высохшую от росы траву, уронив голову с золотыми рогами и огненной гривой, выпустив хрустальное яйцо, которое вернулось на положенное место в груди ФэнХуань. Та бросилась, обняв любимого за голову, но глаза Великого Дракона уже закатились, и он испустил дух свой мириадами серебряных искр, унесшимися на небеса и выстроившимися созвездием Дракона, охраняющим северные врата небосвода.
Подошедшие к монастырю Настоятель, Ша, По и Ма громко звали Голубоглазого, разыскивая его повсюду, пока не увидели спускающегося в вихре с небес Дракона.
Настоятель Ше Мин наблюдая все сие, и склонив голову к сложенным ладоням, произнес: «Он превзошел всех нас и полностью овладел искусством управления драконом, став с ним одним целым».
А ФенХуань, встав в ореоле злато-розового света перед Настоятелем, артистами и, подошедшими на вспышки света монахами, глядя в прозрачную синеву небес, произносит обет:
"Ом! Верую, что не все Архаты (****) получают сладостное воздаяние Нирваны!
Ом! Верую, что не все Будды вступают в Нирванадарму!
Ом! Верую, что не может быть блаженства, пока все что живет, обречено страданию!
Ом! Верую, что не соглашусь спастись и слышать, как стонет весь мир!
Пускай неисчислимы живые существа, обязуюсь довести до Нирваны их всех.
Пускай неистощимы страсти, обязуюсь усмирить их все.
Пускай неисчерпаемы Дхармы (*****), обязуюсь овладеть ими всеми.
Пускай непостижима природа Будды, обязуюсь её постичь.»
– Огонь может быть собой только когда он в границах любви воды, иначе ему приходится постоянно усмирять себя, что для него невыносимая мука. Вода ограничивает огонь, и тогда последний приносит благо, исполняя свое предназначение. Вода подогревается от огня, испаряется и достигает небес, чтобы потом с молниями и громом вернутся на землю и напитать ее. – закончила сказку шаманка.
Довольно! – вскричал голубоглазый китайский юноша, встав в полный рост перед шаманкой, пока Наставник Ше Мин, Ша, По и Ма потягивали чай с травами. – Хватит всех убивать в конце историй! Они же могли остаться людьми и жить на Земле. Что за вечные "Ромео с Джульеттой"?! Есть же и "Сон в летнюю ночь" в конце концов! Найди способ, чтобы все были вместе живы и счастливы.
Шаманка отвечает ему, спокойно сидя и раскуривая трубку, не поднимая глаз:
– Мы дневные бабочки и ночные мотыльки, живущие как одно дыхание, нам ли познать истинную радость Вечных духов и их игры, для которых Они создали этот мир… Но вопрос задан и вызов брошен, значит уже есть ответ на него.
(*)абхайя-мудра – это священный жест руки, или «печать», который используется, чтобы развеять страх и развить храбрость. "Абхая" на санскрите означает «бесстрашие». Абхая-мудра символизирует безопасность, защиту, мир и уверенность, используйте ее в трудные времена. Как правило, мудру практикуют правой рукой, но на некоторых изображениях Будда выполняет ее двумя руками.
(**)Ом Амитабха! Ом Амогхасиддхи! -Амита́бха или Амита́ Будда (санскр. «безграничный свет») – один из Будд махаяны, особенно почитается в буддийской школе «Чистой земли» (амидаизм). Символизирует западное направление, где находится чистая страна сукхавати. Амогхасиддхи – один из пяти Будд Мудрости в буддизме Ваджраяны, происходящих от первоначального Ади-будды, эти пять будд соответствуют пяти осознаваемым аспектам реальности и пяти скандхам. Амогхасиддхи соответствует скандхе самскара – воля, опыт.
(***) – фраза приписываемая авторству Чингис-хана.
(****)Архат – в буддизме человек, достигший полного освобождения от клеши вышедший из «колеса перерождений»; верующий, вступивший в четвертое отделение пути ко спасению и ещё при жизни достигший неполной Нирваны, то есть совершенного, высшего состояния человеческой души, характеризуемого абсолютным спокойствием, отсутствием всяких страстей и эгоистических движений; буддийский святой. Тогда как абсолютная Нирвана может быть достигнута только после смерти.
(*****)Дхарма (санскр., «учение», «закон» и др.)– одно из важнейших понятий в индийской философии и индийских религиях. Понятию дхармы трудно найти эквивалент. Слово «дхарма» буквально переводится как «то, что удерживает или поддерживает». В зависимости от контекста, дхарма может означать «нравственные устои», «религиозный долг», «универсальный закон бытия» и т.п.
Часть 3
Огненная Тара
На одних планетах идут ледяные дожди, на других – алмазные. И если лед тает под лучами солнца, то какие же нужны условия, чтобы растаяли алмазы?.. Неужели там приходится жителям каждый раз после дождя сгребать алмазы лопатами и изобретать новые способы их применения?
А тем временем наша любимая Феникс-ФенХуань все также живет в горном саду при буддийском монастыре. Обретя свое огненное сердце благодаря Дракону, она стала вторым солнцем для маленькой голубой планеты, солнцем, которое не заходит и не восходит, а светит всем одинаково, только каждый находит в его сиянии свое собственное тепло согласно своей сути, то принимая, то отталкивая его.
К ее ногам падали изможденные от дальних перелетов птицы, и она согревала каждую.
К ней прибегали снежные козы, загнанные охотниками, и находили надежное убежище.
Снежные барсы терлись об ее ноги и мурлыкали как домашние коты.
К ней приходили люди, приносили осколки своей мечты, разбитые о боль и осуждение, и она находила волшебный клей уникального состава для каждой.
Ее свет иногда был настолько ярок, что касался рая, и привлеченные этим светом ангелы спускались к ней и пели свои песни.
Жар ее сердца в периоды медитаций проникал глубоко под землю в ад, согревая замерзшие души, и демоны смотрели очарованно на него, забывая о своих обязанностях.
Настоятели монастыря сменяли один другого, передавая обязанность заботится о ФенХуань своим послушникам. Подходила к завершению тысяча лет ее существования в виде человека. Оставалось 33 года, до момента, когда ее сердце должно было по обычаю фениксов сжаться до размера маленькой искорки и еще на тысячу лет скрыться в кристальном яйце.
ФенХуань достигла высот в практике Бодхисаттв. И многие ученики приходили к ней за наставлениями и благословениями, но никому она не стала Учителем и не позволяла касаться своих стоп. Взор ее по прежнему был обращен в небеса; на звезды ночью и на солнце днем. И только перед рассветом, когда ночь уже не успокаивала, а день еще не согревал, ФенХуань приходила к краю бездны, в которую срывался водопад, и тосковала о Драконе.
Слезы ФенХуань, искрясь подобно алмазам, скатывались по щекам, и холодный западный ветер срывал их в бурные потоки водопада. Эти воды, спускаясь горной рекой, становились целительными и несли силу жителям долины. Ибо капли огня прямо из ее непостижимого и несокрушимого сердца, становящиеся водой, содержали невероятную алхимию, которой достаточно, чтобы возродить Вселенную к жизни.
Однажды, стоя так над потоком воды, она видит, что течение их вдруг остановилось, и рокот водопада стих. С нечаянной тишиной пришел покой в ее тоскующее сердце. Мягкое золотое свечение залило все вокруг, но это было не солнце, это в горный сад к потоку спустился Сам Великий Сострадательный Гаутама Будда:
– Много мудрейших и великих людей на Земле, но никого не могу послать тебе в учителя. Но ты трогаешь мое сердце, поэтому я сам хочу наставлять тебя. Примешь ли ты меня?
С великим почтением ФенХуань склонилась к его лотосным стопам, а он положил свою руку ей на голову и продолжал полуулыбаясь:
– Отчего ты тоскуешь и плачешь на рассвете? Быть может от того, что ты помнишь, что была огненной космической птицей, а сейчас ты – человек? Когда ты была фениксом, была ли ты свободна и счастлива? Если была, тогда почему пожертвовала собой? Отдала самое дорогое, что у тебя было, и в итоге потеряла себя?
ФенХуань молчала задумчиво.
– Хочешь ли ты вернуть все назад и стать прежним фениксом, бесплодно пересекая космос вдоль и поперек? Но ты опять рано или поздно почувствуешь жажду перемен и снова все повторится. – продолжил Гаутама. – А если даже ты – человек, что мешает тебе освободиться и быть счастливой? Чего ты хочешь, чего ты ищешь, что сокрыто внутри тебя, что рвется наружу и никак не разорвет оковы?
– Это твоя тайна. Она сокрыта прежде всего от тебя самой. Открой ее, бесстрашно иди в глубины своего огненного сердца и познай себя.
ФенХуань садится на камень в позу Бодхисаттвы (*) и медитирует 11 лет, постигая суть огня.
По истечению 11 лет Гаутама Будда приходит и спрашивает ее: – Кто ты?
ФенХуань отвечает ему:
– Я – огонь. Я – сила созидающая и разрушающая сама себя.
– Но огонь может потушить вода. Смотри на этот поток… Кажется, что никто и ничто не сможет противостоять ему. А тебе ничего в бесконечной Вселенной не может противостоять. – поясняет ей Гаутама.
ФенХуань погружается снова в медитацию, Будда оставляет ее еще на 11 лет. И когда он во второй раз приходит, то опять спрашивает ее:
– Кто ты?
– Я огонь, ставший водой, которая испарилась на небо, и стала облаком, и снова вернулась дождем. Я – сила изменения. – открыв глаза бесстрастно отвечает ФенХуань.
– Но в ней ли твоя суть? Подумай о том, что позволило тебе воскреснуть даже не имея огненного сердца? – наставил ее Гаутама Будда и оставил ее еще на 11 лет.
Он пришел в третий раз и спросил:
– Кто ты?
– Я – ничто. – не открывая глаз, ответила ФенХуань.
Будда улыбнулся и продолжил вопросы:
– Где ты?
– Я везде и всюду. – сказала она и улыбнулась.
– И что ты можешь?
– Все! – открыла она полные огня глаза.
И как только ФенХуань это произнесла, вся ее форма наполнилась огнем, а в пропитанном водяными каплями воздухе засветилось радужное сияние. Так ФэнХуань обрела Просветление и стала Огненной Тарой. Ее сознание тоже стало настолько великим, что вместило в себя всю Галактику Великого Дракона и часть Вселенной, а сердце заняло свое прежнее место в центре. И жемчужина стала уже лишней. Огненная Тара обернула жемчужину в свою любовь, и ее любовь стала огненной птицей на небосводе, созвездием Феникс, одним из самых неизученных. Феникс принес жемчужину своему любимому Дракону и тот снова ожил.
И с тех пор Дракон и Феникс летят над голубой планетой выше облаков, посылая лучи счастья и блага тому, кто готов их воспринять. А их великие души играют драмы в других мирах, но порой возвращаются на Землю, чтобы стоять обнявшись в горном саду у водопада Творения, и весь мир это суть точка в их общем сердце, где обитают все звёзды и пылинки от мала до велика.
– Все существа Будды, все звуки мантры, а вся вселенная Сангха. Мы повсюду в сознании Будды. – произнесла шаманка докуривая трубку и замолкла.
– Ом Амитабха! Ом Амогхасиддхи! Истинно! – воскликнул Настоятель Ше Мин. – Ю-да-ливу, ты доволен концом истории?
Но Голубоглазый не слышал вопроса и, затаив дыхание, смотрел куда-то вверх в ночные небеса, пытаясь увидеть созвездия Феникса и Дракона, пока другие актеры мирно спали, и им снились благие сны.
