Саблезубый

– Кончай мне херню городить! – Я схватил ее за плечи и тряхнул, глядя в глаза, в которых себя терял. – Меня затрахало отпускать тебя каждый раз к нему! Ты моя или нет? Когда ты ему скажешь и переберешься ко мне?

– Да прекрати, Боев! – с неожиданным раздражением Юля дернула локтями, освобождаясь и отступая от меня подальше. – Ну как ты себе это представляешь?

– Что?

– Мой переезд. Куда? В твою двушку после загородного дома в триста квадратов? Я твоя и так. С тобой сплю.

– Ты со мной трахаешься, а спишь с ним. Живешь с ним. Дом тебе нужен? Так скажи какой, я тебе отстрою!

– Как будто в доме дело! Да, я с Костей живу. А тебе чего надо ? Чтобы мы задницами терлись каждые день и ночь? Чтобы я в халате домашнем тебе борщи варила и носки стирала? А я этого не хочу, Боев, ясно?! Меня устраивает моя жизнь, где мне ничего этого делать не надо. Того, что денег может на что-то не хватить, не надо.

– Так дело все в бабках? Думаешь, я не заработаю, сколько тебе нужно?

– Боюсь, ты даже не представляешь, сколько нужно для того, чтобы иметь меня в качестве жены, Андрюша.

– Потяну.

– Господи, ну как тебе еще-то объяснить! – от раздражения она даже ногой притопнула. – Без обид, но кто ты? Совладелец охранного бизнеса Андрей Боев? Кто тебя знает? А он – Константин Завадский. Нефть, алмазы, связи, имя, положение. Куда я буду выходить с тобой? Максимум раз в неделю в ресторан? У меня есть все, что нужно. Уже есть. Так понятнее?

– Все, что нужно, да? Муж – для бабок и жизни роскошной, выходов в свет, и дурак Боев – для хорошего про*ба? – Мне в брюхо как углей набили, и они жгли-жгли…

– Ты опять? Для чего все опошлять? Я люблю тебя. Разве этого мало?

– Мало, бля, если этого недостаточно, чтобы выбрать меня одного. Или бабки мужа ты любишь так же сильно?

– Знаешь, я не буду с тобой сейчас разговаривать, Андрюша. И оскорбления от тебя выслушивать не намерена. В меня тычешь, а сам чем лучше? Думаешь, я не знаю, что ты девок по баням таскаешь?

– Да потому что я не могу вот так… раз в две недели. Не могу спать, зная, что ты с ним… под ним…

– Ну что же, ты нашел себе прекрасное успокоительное в виде дешевых шалав. Мне не противно разве понимать, что ты с ними после МЕНЯ?!

– После тебя, да? Противно, говоришь? А в чем такая принципиальная разница между ними и тобой, а, Юль? В цене? Они за деньги ноги раздвигают и ты.

– Да как ты!.. – Любимое лицо исказилось и пошло некрасивыми пятнами. – Ты… Сравнить меня… Меня! Еще на брюхе приползешь и умолять будешь!

Скорее всего, так и будет. Уже такое чувство, будто сам себе тесак в грудь воткнул и проворачиваю.

– Надумаешь извиниться – позвонишь! – И Юля ушла, хлопнув дверью номера.

А я нажрался. Чуть не до смерти. И телефон расхерачил. Топтал его и топтал, пока в дверь долбить не начали. И не приполз. Хоть и очень хотел. Аж до воя. Меня ломало без нее. Материл себя на чем свет стоит. Чего было доводить до этого? Пусть бы хоть так. Хоть по капле, но моя. Но потом в ум приходил. Нет, мне такого от нее не надо. Или вся моя, или лучше с корнями. С кровью и кишками. Один раз и насовсем.

– Насовсем, ага, – ухмыльнулся я своему отражению в стекле. – Оно и видно, как насовсем.

– Але-е! – Хрипловатый женский голос послышался из коридора, мигом стерев картинки из прошлого. – Есть здесь кто? Дверь открыта была.

Мне вдруг захотелось увидеть обладательницу этого звучания. Оно, как щекоткой, мне по нервам прошлось, аж все волосья на шкуре дыбом.

– Вы кто и к кому? – Я шагнул навстречу, стараясь рассмотреть визитерку.

Очень странную, однако, визитерку. Рост где-то сто семьдесят. Одета во что-то бесформенное. Вроде как замызганный мужской плащ размеров на пять больше, чем нужно. Плащ. В конце декабря. На улице с утра было тепло. Минус пять всего-то. Фигуры не разобрать. Зато запашок своеобразный очень даже различим. Как будто она где-то в зассаном подвале живет. И над этим куском грязной херни, в которую она зябко куталась, голова на тонкой такой, прям аристократической шейке. Не тощей, а именно изящной. Поднимаясь вверх, облапал глазами очертания подбородка и рта. А ничего так. Прям очень ничего. Личико хорошенькое. Хотя нет. Это по-другому назвать тянет. Съедобное, что ли. Не в смысле сожрать, а облизал бы и эти скулы, и губы бледные. Ну или головкой члена бы обвел, размазывая сперму. Бл*дь, прав Камнев: кто о чем, а вшивый о бане. От нее разит – близко не подойти, а я все о *бле. Посмотрел напоследок в глаза… Ух ты! Здесь темновато, но что-то аж мурашки по хребтине. Волосы, брови, ресницы у девахи-то чернючие, а глаза как прозрачные. Такие светлые, что та вода. И глядит пристально, как чего поганого от меня ждет.

Против воли все же передернулся. Такое чувство, как кто по спине куском льда провел. Сначала холодком обожгло, потом тут же жаром. И встал у меня. Здрасте.

– Мне нужен Николай Шаповалов, – ответила необычная бомжиха, выходя окончательно на пятачок света, что падал у меня из-за спины.

– По какому вопросу?

– Это личное.

– Так, может, я помогу?

– Я же сказала, это личное! – чуть повысила она голос и нахмурилась. – Очень личное.

Вот оно как. И ты мне сраные лекции о морали вчера читал тут, Шаповалов. Серьезно? На острова с Анькой своей, а к самому девка вон подвалила. Дело у нее личное. Ага, знаю я эти ваши дела.

– Залетела? – ухмыльнувшись, спросил я.

– Что?

– Говорю, налажал Колька, да? Срок хоть какой? На аборт еще успеваешь?

Ну давай уже, начинай просить денег, что ли, а то меня дела повеселее ждут, чем разборки с чужим косяком.

– С какой стати на «ты» и этот допрос? – ощетинилась она, отступив на шаг и сощурив свои необычные глаза. – Я, по-моему, четко сказала, что мне нужен Николай Шаповалов. Совладелец охранного агентства «Орион». На вывеске над входом так и написано. Он здесь или нет?

Надо же, какие бродяжки пошли информированные.

– Повторюсь: по какому, мать его, вопросу?

– По. Личному, – отчеканила она. – Который тебя ни хера не касается, ведь ты не он.

– Слушай сюда, девочка с помойки. Шаповалова здесь нет. И не будет. Тебе ловить с ним нечего. Если нужно лавэ – прямо говори. Я тебе отслюнявлю, и топай отсюда. А то проветривать потом умаешься.

– Ты тупой? Мне. Нужен. Шаповалов.

– Нет, тупая здесь ты. Но это ненадолго. Так… Если бабок не надо, то мандуй на выход. У меня дела еще.

Я отвернулся, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. И тут у меня брови поползли вверх, а яйца сжались. Потому как в мой висок уперся ствол.

– Шаповалов, – прошипела девка. – Пожалуйста, сука.

Я даже моргнул пару раз, почти кайфанув от такой борзоты. Смотри-ка, отчаянная какая. Может, ее, если отмыть, и трахнуть будет не в западло? Член эту мысль одобрил. С большим энтузиазмом. Вот кто знал, что ствол у башки способен так меня завести? Не замечал за собой.

– Ну раз «пожалуйста», – фыркнул я и молниеносно схватил за запястье, сжимая и выворачивая кисть, чтобы заставить бросить оружие, дернул на себя и вжался в живот стояком. – И всю жизнь, дорогуша, был кобелем, им и остаюсь.

Пистолет тяжело грюкнул об пол, но вслед за ним, вскрикнув как-то чересчур болезненно, стала обвисать в моем захвате и сама террористка.