Связанные поневоле

– Обычно я просто посылаю, не стесняясь в выражениях. Так что вам действительно несказанно повезло. Но не стоит испытывать судьбу слишком долго, – мрачно ответила я, и дальше мы шли молча.

В ресторанчике в двух кварталах от института мы расположились в уютном уголке у окна, выходящего на очень милый внутренний двор с фонтаном в старинном стиле. Как только отошел официант, записав наш заказ, Тёрч уставился на меня любопытным взглядом.

– Самый странный выбор пищи, который я слышал от женщины. Большой стейк с кровью, никакого гарнира и овощей и минимум специй и соли. А в том десерте, здоровенную порцию которого вы заказали, такое количество калорий, что способно довести до обморока большинство моих знакомых девушек. Любопытно.

Я пожала плечами. После всех этих стрессов я чувствовала, что нуждаюсь в белке, и это точно не могло быть какое-нибудь там тофу. А нечто жирное и сладкое было сейчас просто тем, что настоятельно просила душа. Не вижу причин стесняться своего аппетита.

– Вам было бы привычней, если бы я заказала кучу травы без всякой заправки и запила это все такой же травяной бурдой без сахара с вычурным названием, как это сейчас модно? Тогда вам стоило позвать на обед не меня, а одну из моих лаборанток.

Матиас рассмеялся и покачал головой.

– Вы очень странная, госпожа Мерсье. Интересно, вы хоть имеете представление, как действуете на мужчин? – глянул он на меня искоса, на секунду позволив проявить во взгляде всю силу своего влечения ко мне, но быстро собрался и спрятал это.

– Разве мы пришли сюда для личной беседы и флирта, офицер?

– Нет. Это не флирт. Просто на самом деле с того момента, как я увидел вас, чувствую себя… как-то необычно. Не могу перестать думать о вас и никак не могу понять почему, – усмехнулся он задумчиво и тут же встряхнулся. – Но вы правы, давайте к делу. Итак, рассказываю все и без утайки. Останки, которые я передал вам для исследований, были найдены позже и в другом месте, нежели остальные жертвы маньяка, хотя на территории того же поместья. Первоначально при беглом осмотре они были определены как девичьи, единственное, что удивило – то, что они не были обычного типажа жертв нашего «Адского Фитнесс-тренера», потому как остальные двадцать три жертвы – девушки в возрасте от 16 до 19. Как я и говорил, предварительно эти останки обследовал молодой и малоопытный патологоанатом. Но позже он осознал свою ошибку и пришел ко мне, указав именно на то, о чем говорите и вы. Захоронения гораздо более давние, и там действительно мальчики, а не девочки, как показалось ему изначально. Мы ловили его почти пять лет, и, естественно, на волнах первой эйфории никто не обратил внимания на все эти мелочи. Главное, дело закрыто и все такое.

– Такое вполне возможно, особенно, как вы сказали, при беглом осмотре, офицер. Y-хромосома в детстве задерживает развитие скелета у мальчиков, и до определенного возраста практически нет различий, присущих полу в дальнейшем. К тому же должна отметить, что осмотренные мною останки явно принадлежат мальчику хрупкого сложения, вызванного тем, что он рос в очень плохих условиях и, скорее всего, недостаточно питался. Состояние зубов ребенка также на это указывает. Так что его вполне могли принять за девочку из-за излишней хрупкости.

– Понятно, – кивнул Матиас.

– А вот мне совсем непонятно. Почему вы все же пришли ко мне, если уже все это и так знали?

– Понимаете ли, госпожа Мерсье, когда я отправился с выводами парня к начальству, упомянув еще и о том, что эти жертвы относятся к гораздо более раннему периоду, мне велели заткнуться. Этот старый заср… хм-м… мой непосредственный начальник сказал, что нечего гнать волну. – Офицер Тёрч нервно дернулся, сильно злясь. – Мол, дело прошлое, и все равно возможности реально докопаться до правды нет. Значит, нечего портить общий имидж управления висяками. Типа, работы и без этого хватает. Короче, сказали нам с тем парнем-экспертом захлопнуться и сидеть на заднице ровно. Я уже и был готов сдаться, но тут этот парнишка сказал, что мы можем обратиться к вам. Он был уверен, что вы не откажете.

– Погодите-ка. Вы хотите сказать, что вдвоем с тем парнем решили обойти свое начальство и все же расследовать это дело?

– Да, – простодушно пожал плечами Матиас.

– Несмотря на то, что вас реально могут уволить за самоуправство и разглашение материалов следствия?

– Ага! – хитро ухмыльнулся Тёрч. – Не говоря уже о наглом похищении останков из хранилища улик.

– Но почему? – удивленно уставилась на него я.

– Знаете, госпожа Мерсье, когда я много лет назад после академии пришел в управление, я был глупым пацаном, свято верящим, что любое преступление, а особенно убийство, должно быть расследовано, несмотря ни на что, и виновные должны понести наказание, чтобы души убитых… ну, не знаю, наверное, обрели покой. Прошли годы. Меня не раз уже макали физиономией в дерьмо реальной жизни, и приходилось проглатывать и смиряться с тем, что не всегда справедливость торжествует. Я уже не тот наивный мальчишка. Но это не значит, что я перестал верить в то, во что верил с самого начала карьеры. Нельзя останавливаться на середине, если есть возможность дойти до конца. Как бы там ни было – девочки или мальчики, – эти несчастные дети имеют право на то, чтобы вернуть себе имена и лица, и чтобы их семьи, наконец, узнали, что с ними случилось. Пусть и спустя столько лет.

Лицо Тёрча сейчас было мрачным и решительным, и он прямо смотрел на меня. И я увидела под маской легкомысленного болтливого повесы мужчину, наделенного твердым, даже жестким характером, неукоснительно следующего своим идеалам, каким бы испытаниям они ни подвергались в процессе жизни. Он ежедневно имел дело с мерзкими сторонами человеческой натуры, с ее самой грязной изнанкой, но это лишь закалило его, не извратив и не запачкав. И это вызывало мое искреннее уважение и желание помочь, чем могу.

– Так сегодняшняя пресс-конференция…

– Да, это попытка прикрыть мою горящую задницу. Ой, простите, госпожа Мерсье! – засмеялся Матиас.

– Юлали. Думаю, вы можете называть меня Юлали.

– Спасибо. Я это ценю. К тому же, не знаю, как вам это объяснить, но я чувствую в этом деле нечто важное. Так, словно под тонким верхним слоем кроется гигантская куча дерьма. Вот черт, опять я! Простите, Юлали. Я просто пытаюсь сказать, что чувствую, что все не так просто. Как старый охотничий пес чую присутствие здоровенной и, возможно, опасной дичи, и то, что ее нельзя увидеть пока глазами, совершенно неважно.

– Скажите, Лионели хоть в курсе, или его вы тоже втемную использовали?

Матиас хитро улыбнулся и покачал головой.

– Франко инфаркт хватит, когда он узнает, – засмеялась я в ответ.

– Надеюсь, он не узнает. Теперь, когда сообщения о вновь открывшихся обстоятельствах дела и вашем в нем участии стали новостью номер один, мое начальство не рискнет пойти на попятную. Вот посмотрите, уже завтра они будут распинаться перед камерами и говорить, что обратиться в ваш институт было целиком и полностью их инициативой. Что, впрочем, никак не спасет меня от того, что меня нагнут и поимеют по полной… Черт! Прошу прощения за мой язык… Юлали.

– Перестаньте постоянно извиняться, офицер Тёрч. Меня это раздражает. Говорите, как считаете нужным, я не чувствительная барышня XVIII века, готовая хлопнуться в обморок при слове «задница».

– Матиас.

– Что, простите?

– Справедливо, если вы будете звать меня Матиасом и на «ты».

– Договорились.

Принесли нашу еду, и какое-то время мы просто молча ели, размышляя каждый о своем. Добравшись до десерта, я решила все же продолжить разговор.

– Знаете, Матиас, я только хотела вам сказать, чтобы вы многого не ожидали от моих исследований. Судя по тому, что я увидела и уже озвучила вам, дети, скорее всего, из неблагополучных семей. Так что не факт, что их даже искали. А учитывая, что прошло столько лет, и их близкие вполне могли быть наркоманами или алкоголиками, то, возможно, их и в живых-то уже нет. К тому же я нашла на останках первого мальчика следы старых заживших травм, не упоминая уже о тех, что он получил незадолго перед смертью. Так что, думаю, его жизнь не была хорошей и до того, как он попал в лапы этому ублюдку. И это опять же говорит о том, что его судьба вряд ли взволнует его родных.

Не знаю почему, у меня все так больно сжалось при мыслях об этом несчастном безвестном мальчике, как и других таких. Я знала, каково это – когда весь мир вокруг только и ждет возможности сначала поиметь, а потом и сожрать тебя. Только в отличие от этих мальчишек я, столкнувшись с подобным, имела достаточно силы для сопротивления и не доверяла людям. А они были слабыми и наверняка желали довериться хоть кому-то. И это их убило. И рядом не оказалось взрослых, чьей святой обязанностью было защитить и спасти этих детей.

– Пусть так, Юлали, – сказал Матиас. – Тогда они тем более заслужили, чтобы все вокруг узнали, как они жили и почему умерли. Возможно, это заставит задуматься других и изменить свою жизнь и отношение к себе и своим детям, чтобы с ними не случилось подобного.

– Но ведь, сколько ни борись, эти ужасные вещи все равно будут случаться, – тяжело вздохнула я.

– Будут. Не спорю. Но это не значит, что нужно хоть когда-то перестать с ними бороться.

Мы вышли из ресторана и неспешно шагали по улице.

– Юлали, раз мы уже на «ты», то могу я задать личный вопрос? – Прежний Матиас вернулся и теперь косился на меня лукавым взглядом.

– Если считаете, что их на сегодня было еще недостаточно, то валяйте, – сыто позволила я. – Могу поспорить, что он тот же, что и у той журналистки.

– Ну, скажем так, я точно знаю, что Северин Монтойя вам не брат.

Я тяжело вздохнула.

– Не брат.

– А кто?

– Это сложно. Давайте допустим, что просто знакомый.

– Нет, – покачал головой Матиас. – Он смотрел на вас так, как только мужчина смотрит на свою женщину.

– Что вы имеете в виду? – Не то чтобы я хотела знать, просто поддерживала разговор.

– Я имею в виду, что он не просто безумно желает обладать вами, но и готов драться и убить любого, кто посягнет на вас. Я мужчина и всегда увижу этот дикий огонь в глазах другого мужика. Это все равно, как если бы он орал: «Отвали от моего, или уничтожу!» И это тем более странно, если учитывать, что у вас есть, как я понял, постоянные отношения с совершенно другим человеком.