Коллекция недоразумений. Угол отражения

Ну, допустим, им разрешат позвонить хотя бы в один банк. Но ведь и в этом случае не факт, что карту можно разблокировать по телефону. Кто-то из знакомых говорил, что для этого ему пришлось самому ехать в банк. Хорошо, пусть это получится. Может, хоть у одного из троих карта будет того банка, который подобные вольности допускает.

Если же нет, то придется снова звонить в Москву, выпрашивать у кого-нибудь деньги и получать их уже по собственному паспорту. Полицейские либо согласятся подождать, либо заменят штраф каким-то крохотным тюремным заключением. Тоже не смертельно. Может, и вообще сжалятся и отпустят без штрафа – с учетом их тоскливых обстоятельств.

Ладно, будем считать, что в этом случае выкрутиться удастся.

Разновидностью первого варианта можно было считать ситуацию, когда им придется просидеть здесь какое-то время – пока полиция прошерстит все нераскрытые преступления по всей стране и убедится в полной и абсолютной их невиновности. Здесь все пройдет по той же схеме: штраф, звонок в банк или знакомым – и свобода.

Однако существовал и второй вариант: если убийство все-таки было. Причем именно такое, для которого они никак не смогут доказать свою непричастность. Конечно, существует презумпция невиновности и все такое, но времени это займет куда больше, чем хотелось бы. Придется искать возможность подтвердить свою невиновность, иначе есть риск завязнуть в немецком «обезьяннике» – или вообще уже в тюрьме – не на одну неделю. Можно будет попытаться отыскать ту Машку с заправки, например. Но это уже будет зависеть от конкретных обстоятельств конкретного убийства.

Игорь старательно перебирал все действия, которые могут оказаться целесообразным в том или ином случае, чтобы не продолжать цепочку своих логических построений. Потому что было очевидно: третий вариант тоже возможен – если учитывать все события последних двух дней. В конце концов, Владислав – юрист, и юрист, судя по его доходам, весьма неплохой. И крышу ему, похоже, снесло капитально. Значит, он вполне способен организовать такое змейство, которое им, неискушенным в юриспруденции, и в голову прийти не может. И в этом случае к этой грязной тряпке может быть привязано такое убийство, что никакие карты им разблокировать уже не понадобится… Ведь совершенно ясно, что готовился он ко всей этой авантюре не один день. Это ж как надо было местность изучить, чтобы все эти хитроумные перемещения запланировать! Луг нашел с деревом дупляным, участок отыскал… И не пешком же он с заправки ушел, в самом-то деле! Наверняка где-то на той же парковке машина стояла: ему же надо было где-то документы с мобильниками спрятать, а потом еще и отвезти их в то дупло…

Хотя нет. Причем здесь дупло? Документов там и не было никогда, а записку можно было в дупло засунуть и месяц назад. Это ж не Россия, немцы вряд ли заначивают от своих немецких женушек зарплату по дуплам. Но сюда-то, в участок, документы должны были как-то попасть?

Значит, у него есть машина. И вполне возможно, что эта машина сейчас стоит прямо напротив полицейского участка. И человек, который в ней сидит, точно знает, что будет происходить дальше – потому что именно он всю эту интригу закрутил.

Он знает. А вот они ни черта не знают. И им остается только ждать. Ждать и строить целый веер вероятностей и бессмысленных планов. Бессмысленных, потому что все равно никакими силами невозможно представить себе, что замыслил этот мерзавец.

Но почему все-таки он тянул с этой своей сумасшедшей местью целых пятнадцать лет?..

…Машина – пожилая грязная темно-синяя «ауди» – действительно стояла рядом с участком, среди густых деревьев. Она стояла там с самого обеда – с того момента, как окровавленный сверток оказался в баре «Какаду». Она стояла там и тогда, когда к участку подкатил «кэмпер» с выцарапанным на боку словом «сука». Стояла и полчаса спустя, когда из «кэмпера» вылезли трое и направились в участок, еще не подозревая, что их там ждет.

Стояла машина до самой темноты, когда участок должен был быть заперт на ночь. И только когда в районе девяти часов вечера полицейский – как успел выяснить Владислав, его звали Бруно – выглянул на улицу, а потом старательно запер дверь изнутри, стало ясно, что сегодня никто больше из участка не выйдет. Тогда Владислав, оглядевшись, вылез из машины и обошел участок кругом. За всеми окнами было тихо – даже за тем, в котором мерцал приглушенный ночной свет: видимо, именно там должны были провести ночь задержанные.

Закончив обход, Владислав вынул из «ауди» очередной объемистый сверток и небольшой конверт и направился к «кэмперу». Еще раз оглядевшись, вытащил из кармана ключи и нажал на кнопку. Оказалось очень кстати, что в Европе запрещены звуковые сигналы автомобильной охраны: автомобиль лишь моргнул два раза фарами и промолчал.

Он сел за руль, осторожно повернул ключ в замке на пол-оборота и бросил взгляд на засветившуюся приборную панель. Топлива в баке оставалось на сто километров, не больше – и то, если ребята в пробку не влипнут. Это ж кто такой непросветленный придумал странный миф, что в Европе по автобанам лети – не хочу? Как же, как же… Немцы, например, все время свои хваленые дороги ремонтируют – потому они у них такие хваленые и есть. Но ремонт есть ремонт, и пробки тут образуются – круче не бывает. Русская душа сразу преисполняется национальной гордостью и начинает отдыхать, попав в привычные условия. Так что сто километров легко могут превратиться в шестьдесят, а то и в сорок, и это тоже надо учесть.

Он произвел в уме кое-какие вычисления, потом заглянул в конверт и удовлетворенно хмыкнул. Положил его на водительское сидение, а объемистый пакет метнул на диванчик в салоне. Посидел несколько минут, закрыв глаза. Потом негромко сказал сам себе:

– Тёмыч все-таки набедокурил, и значит, я молодец. Запускаем план «А», – вылез из «кэмпера», пересел в «ауди» и поехал в сторону автобана.

Через час он уже был в своем номере отеля «Бест Вестерн» в Баутцене. Заказал в номер основательный ужин, с удовольствием съел его и улегся в постель, поставив рядом с собой на тумбочку полный стакан роскошного арманьяка. Не поднимая головы с подушки, он видел в окне красиво старящуюся башню Вендишер на фоне ночного неба. И башня, и сам отель логично и даже изысканно вписывались в общую идею происходящего: именно в баутценском «Бест Вестерне» они последний раз отдыхали вдвоем с матерью…

Сегодня он имел полное право отпраздновать.

Осень 2001 г., Москва

…В отличие от многих школьных дружб, их компания умудрилась сохраниться в прежнем составе и прежних отношениях даже после выпускного вечера – несмотря на то, что институты друзьями были выбраны разные. К моменту дачной авантюры с дядей Сашей Владислав уже точно знал, что будет поступать на юридический факультет МГУ, что на тот момент уже было крайне сложно, но еще не вовсе невозможно. Артем определился так же рано: как только в восьмом классе у них начались уроки химии, он тут же бесповоротно влюбился в пробирки и периодическую таблицу. Бесхозными оставались только Савва с Игорем, у которых не было столь же ярко выраженных пристрастий. Придумать что-нибудь этакое им не удалось, поэтому пришлось выбирать между Владькиной юриспруденцией и Артемовой химией. Впрочем, как раз выбирать почти не пришлось: к этому моменту Артем уже достаточно нахватался всяких химических фокусов, чтобы Савва с Игорем впечатлились и решили тоже направить свои стопы в ту же сторону.

Правда, Игорь к концу восьмого класса распробовал еще и анатомию с физиологией, которые вкупе с химией четко задали дальнейшее направление: перед ним замаячили радужные перспективы операций на открытом сердце и мозге.

Вот так и вышло, что изначальная троица двинулась в одном направлении, а Владислав – в другом. Тем не менее, встречаться они все равно продолжали, поскольку никто из них жениться еще не успел, и все четыре семейства продолжали соседствовать.

Понятно, что основные усилия по организации этих встреч приходилось прилагать Владиславу: Артем с Саввой, учась на одном курсе, и так общались постоянно, а Игорь в своем медицинском вкалывал столько, что его приходилось почти силком вытаскивать на какие-то совместные мероприятия – да и то он на них регулярно засыпал, невзирая ни на какие шумы вокруг. От всего этого Владислав втайне бесился: ему все время казалось, что он перестает быть для друзей важным и интересным.

Он тщательно отслеживал количество отмененных друзьями встреч и количество их собственных звонков к нему. Когда первое количество начинало расти, а второе – снижаться, он придумывал какую-нибудь экстремальную затею, вновь поднимавшую его авторитет в компании. И первые четыре года суммарный итог собственных усилий его вполне устраивал. Однако к началу пятого курса он стал замечать, что организованные им встречи все чаще и чаще отменяются, а звонить ему по своей инициативе друзья вообще почти перестали. Все попытки выяснить, что же происходит, ни к чему не привели: друзья упорно отмалчивались. Причем в ответ на его прямые вопросы они даже не пытались убеждать его, что ничего не изменилось: они откровенно уклонялись от ответа.

Происходящее не получалось объяснить простым угасанием их интереса и симпатии к Владиславу: во-первых, для этого не было никаких внешних поводов, а во-вторых – уж очень синхронно они от него отдалились. Он мучился одновременно и от тревоги за ребят, и от ревнивого любопытства, и от уязвленного самолюбия – и никак не мог понять, от чего мучается сильнее.

Когда начался осенний семестр пятого курса – предпоследнего учебного года для Игоря и последнего для всех остальных, – Владислав вообще почти перестал видеть друзей. Встречаться им доводилось только во дворе – в основном у гаражей, что заставило Владислава начать предполагать самое худшее: друзья вляпались в какой-то криминал, поскольку по тем временам старые гаражи то и дело использовались отнюдь не по прямому назначению. А в применении к двум с половиной химикам (или к двум химикам и одному врачу) криминал мог означать только одно из двух: либо наркотики, либо взрывчатка.

Он попытался получить информацию разнообразными окольными путями, но не преуспел. В этот момент тревога за друзей затмила все прочие переживания, но ненадолго. Вскоре муки самолюбия также достигли апогея, и Владислав почти уже решил смертельно обидеться и вычеркнуть всех троих из своей жизни.

Однако в один прекрасный для Владислава и далеко не такой для остальных день они пришли сами – причем без предварительного звонка. Точнее, они даже не пришли: они просто ждали его во дворе, благо погода к тому вполне располагала. В тот день Владислав пришел очень поздно и был немало удивлен, когда со скамейки у подъезда ему навстречу поднялись три знакомые фигуры. Вид они имели весьма подавленный, и ему пришлось проглотить всю свою язвительность.

– Слушай, Влад, тут такое дело… – Игорь к тому времени прочно занял в компании позицию «второго лидера», которая вступала в силу, когда Владислава не было рядом или когда он по каким-то причинам не расположен был выступать в той роли, которой заслужил свою репутацию. – У Софьи Витальевны в бизнесе по-прежнему все шоколадно?

У Владислава екнуло сердце: ситуация, когда друзья пришли не столько к нему, сколько за тем, чтобы попросить в долг у его матери, никак не могла утешить его наболевшееся за эти месяцы самолюбие. Поэтому он ответил с заметной прохладцей:

– Спасибо, все по-прежнему.

– Не злись, – просительно проговорил Артем. – Мы и так попали по полной…

Владислав помолчал, собирая в кулак все свое милосердие, и наконец выдавил:

– Ладно, валяйте рассказывайте.

Все оказалось вполне банально: Савва со своим неистребимым оптимизмом начал играть. Когда ему удалось несколько раз сорвать приличные деньги, ребята, с самого начала настроенные крайне скептично по отношению к такому способу зарабатыванию денег, тоже решили попробовать играть по маленькой. Дальнейшее развитие событий было до противного предсказуемым: они проигрались, влезли в долги – а теперь пришла пора эти долги отдавать. Радовало одно: девяностые годы, когда убить могли за копейки и без всяких разговоров, счетчиков и прочих атрибутов долгового быта, благополучно миновали. Теперь уже даже самым недобрым кредиторам было ясно, что получить долг важнее, чем наказать того, кто его не отдает. И ребятам предложили простую схему, грамотно учитывающую их профессиональные возможности: либо они отдают долг, либо начинают работать на людей, которые умеют делать деньги в химических лабораториях. Поскольку вторая альтернатива ребят нисколько не привлекала, им ничего не оставалось, как попросить денег у матери Владислава.

Владислав прекрасно понимал: стоит матери узнать, на что нужны деньги, она их не даст ни за какие вареники. Но с другой стороны – а как иначе объяснить необходимость такой крупной суммы? Поскольку мотивация у ребят была на порядок выше, чем у Владислава, они не восприняли ситуацию как безнадежную и начали предлагать варианты – один другого фантастичнее.

– Сколько вам сроку дали? – уныло спросил Владислав.

– Да то-то и оно, – не менее уныло ответил Савва, – что сроку, считай, вообще не дали. Послезавтра вечером мы должны отдать всю сумму. Если нет, то через два дня нас познакомят с нашими будущими хозяевами.

– А как отдавать собираетесь? – решил все-таки уточнить Владислав.

– Ты пойми, мы влетели только один раз. Мы же все время выигрывали, понимаешь? Это дело нескольких дней, правда! – с жаром принялся объяснять Артем.

Владислав скептически хмыкнул:

– А если влетите во второй раз? Это же не исключено, верно?

– Понимаешь, Владька, здесь ведь дело только в сроках. Нам нужно этим упырям бабки отдать. К тому же – мы ведь не играли в последнее время. Просто не на что было. А появится на что – мы отдадим по-любому. В крайнем случае, перезаймем. Все будет проще, если сроки не будут давить, – вразумительно растолковал Игорь.

– Ладно, мужики, дайте мне время до утра, – неопределенно пообещал Владислав. Сердце снова заныло от радостной надежды, тотчас же нарисовавшейся на лицах друзей, и он предпочел побыстрее скрыться в своем подъезде.

Он понятия не имел, о чем и как он может думать до утра, чтобы все-таки выманить у матери такие огромные деньги и не заставить ее при этом насторожиться. Однако судьба оказалась неожиданно благосклонной – то ли к нему, то ли к его друзьям…

Софья Витальевна сидела на кухне и ждала его: ей не терпелось поделиться радостью. Отношения у них всегда складывались прекрасно: отца своего Владислав не помнил, и мать никогда про того не говорила, поэтому всю жизнь они жили только вдвоем. Даже когда он был совсем мал, мать имела обыкновение рассказывать ему про все перипетии своего бизнеса, а он ей – про свои мальчишеские горести. В результате он до сих пор был вполне в курсе ее дел, и мать любила праздновать свои удачи вместе с ним.

Сегодня был как раз такой день: у нее наметилась весьма серьезная сделка, и она горела желанием похвастаться. С замиранием сердца Владислав узнал, что в ходе сделки у нее на руках будет очень крупная сумма денег, которая пролежит у них дома пару недель. Вообще-то это было не в обычаях Софьи Витальевны, и Владислав даже не очень понял, какой необходимостью вызван такой риск. Главное он услышал: если дать ребятам намного больше, чем они просят, то у них появится возможность сыграть по-крупному и по-крупному же выиграть. И тогда они действительно сумеют отдать долг не только своим «упырям», но и ему – а точнее, его матери. А если обозначить срок возврата в одну неделю, то мать при этом ничего не узнает. Во всяком случае, если их крайне оптимистичные надежды на благосклонность фортуны оправдаются…