Фуга с вариациями

– Вот, смотри.

На экране шли кадры из недавнего фильма, в котором Кира играла затравленную всеми окружающими «белую ворону», которая в какой-то момент набирается смелости рассказать случайному человеку обо всех своих горестях. Помнится, эпизод снимали долго – так, что Кира выплакала, наверное, пару литров слез. Только сейчас с небольшого экранчика звучали совсем не те слова, которые она произносила в фильме:

– Я больше не могу, слышите?! Не могу? Он преследует меня, я просто до обморока боюсь! Он угрожает, что, если я обращусь в полицию, все будет еще хуже! И я знаю, он сможет придумать еще хуже!

Дальше следовали разнообразные вариации на ту же тему, из которых Кира с немалым трудом выяснила, что ее, оказывается, уже долгие месяцы преследует ужасный маньяк.

К этому моменту вся остальная группа уже потихоньку сползлась поближе и приготовилась со вкусом лицезреть неожиданный аттракцион.

Экранная Кира закончила истерить, и ее изображение сменилось привычной страничкой соцсети.

Реальная Кира тяжело вздохнула и подняла на Ольгу усталый взгляд:

– Оленька, солнышко, ты первый месяц замужем, что ли? Какой маньяк?! Какие угрозы?

Редактриса растерялась:

– Так ты же сама на моем дне рождения говорила…

Ах вот оно что… Понятно, откуда ноги растут. Интересно, кто же тогда слил информацию? И кто сейчас развлекся, сотворив из того простенького Кириного вопроса к присутствующим целое шоу?

Да впрочем, какая разница. Мало ли желающих…

Но почему ей самой ни разу не приходила в голову эта идея? Казалось бы, все так очевидно, уж сколько актрис через это проходили – всего лишь какой-то фанат, у которого крышу ураганом сдуло. Вот вам и весь розыгрыш.

Она прислушалась к себе – внутри медленно разливалось тихое блаженство.

Однако разлиться до конца этому блаженству так и не удалось: помешали новые вопросы.

Ладно, пусть фанат. Пусть даже маньяк, хотя это звучит как-то немного слишком. Но как этот чертов фанат мог знать про портреты, если она сама сегодня в первый раз произнесла с экрана это словосочетание?! И откуда у маньяка ключи от ее квартиры?..

5 декабря

К своему дню рождения Кира относилась весьма сложно. Почему-то с самого детства она мечтала о каких-то невероятных сюрпризах в этот день. Ей представлялось, как кто-нибудь из близких или знакомых поймет, чего она хочет настолько сильно, что даже думать об этом боится, и ухитрится устроить для нее именно это. Вряд ли она смогла бы сказать, что бы это такое могло быть, но каждое утро в день рождения чего-то этакого ждала. И, конечно же, ничего этакого не происходило. А может быть, и происходило – только ей не удавалось это распознать, поскольку она все равно не знала, как «этакое» должно выглядеть.

Даже когда она окончательно стала своей в эксцентричной тусовке киношного мира, и поздравлять ее стало какое-то немыслимое количество людей – все равно никаких особых именинных неожиданностей с ней не случалось. Но ждать их она не переставала – просто теперь ее ожидание с самого утра было окрашено предвкушением вечернего разочарования.

Сегодняшнее же утро и вовсе началось печально: Кира умудрилась проснуться за полчаса до будильника. Засыпать снова было глупо, а вставать – холодно. Кира почти всю зиму спала с распахнутым настежь окном, и утреннее вылезание из-под одеяла каждый раз становилось поводом восхититься собственной силой воли.

Свет включать не хотелось: после отлучения Ирины Сергеевны от домоправительных обязанностей Кирина квартира глаз не слишком радовала. Поэтому Кира лежала, глубоко закопавшись в недра одеяла, и перебирала в уме события последних недель.

Ничего особо приятного там не обнаруживалось. Все было по-прежнему непонятно – хоть с маньяком, хоть без него. И еще было противно думать, что кого-то из знакомых она раздражает до такой степени, чтобы тот (или та?) смонтировал этот дурацкий пост с Кириными жалобами на маньяка. Никаких расследований она производить не намеревалась: все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Ну узнает она, кто этот доброжелатель – и что? Морду ему бить будет? Ответную пакость измыслит? Разговаривать перестанет? А смысл? Но представить себе, что кто-то из знакомых будет продолжать невинно общаться с ней, обниматься при встрече и при этом считать ее полной дурой, не способной даже вычислить автора сетевой гадости… Тоже радости мало.

Пожалуй, и от оркестра, как она иногда называла про себя друзей детства, в этом году ничего особо интересного ждать не приходится. Давид теперь пальцем не пошевелит – не то что языком! – пока она не извинится за свой ор по телефону. Кавказский мужчина, мать его.

Петька, ясное дело, вечером будет раз в десять минут звонить Кире на домашний телефон, чтобы, когда она появится дома, нагрянуть с поздравлениями. А что там надумают Воронихины, и вовсе непонятно.

Зато удачно получилось, что сегодня – последняя смена сезона.

Сериал, в котором Кира снималась уже третий год, был калькой с американского и для нее оказался удобен тем, что каждый сезон состоял всего лишь из восьми серий: пара месяцев работы каждый год – и свободна для дальнейших свершений. Правда, история немного диковатая: журналистка, которую в тринадцать лет изнасиловали, став взрослой, решает, что способна по каким-то мельчайшим деталям распознать педофила в любом самом добропорядочном гражданине. Вот с тех пор она и ищет скрытых педофилов в высших кругах общества. Разумеется, другие круги общества ее не слишком интересуют: кто ж про них будет что-то расследовать?! И при этом она еще надеется отыскать своего насильника, что вносит дополнительную круто перченую нотку в ее журналистскую активность. Вполне адекватной журналистку не назовешь, но так уж повелось, что Кире регулярно доставались роли женщин талантливых, слегка сумасшедших и потому хронически несчастливых.

И сегодня как раз был священный день окончания сезона, уже второй раз совпадавший с Кириным днем рождения – да еще и запланированный на павильон, а не на натуру. Кира подозревала, что это совпадение было отнюдь не случайным: съемочная группа сериала относилась к ней настолько нежно, насколько это вообще возможно в их среде. С самого утра на площадке будет наблюдаться острый дефицит всяческих ассистентов, которые будут отряжены обеспечивать вечернее празднество. Ох, ждать Петьке ее появления дома до рассветных сумерек… Впрочем, в прошлый такой раз он все-таки дождался…

К утреннему кофе в день ее рождения традиционно полагались ее любимые эклеры с шоколадным кремом – и черт с ней, с фигурой. Не сегодня об этом думать.

Вторым относительно праздничным штрихом было нанесение макияжа, чего в обычные дни перед съемками она, разумеется, никогда не делала. В результате ее отражение в зеркале перед уходом было главной сегодняшней приятностью – если не считать нескольких десятков электронных и телефонных поздравлений от не самых важных или даже совсем не важных людей.

…Выйдя из подъезда, Кира замерла вместе со своим сердцебиением.

Прямо перед подъездом на асфальте была нарисована большая красная стрелка с надписью рядом «Тебе туда».

Кире, конечно же, было совсем не туда: ее машина стояла с другой стороны дома, а стрелка указывала в сторону дорожки вдоль набережной. Но это казалось такой ерундой по сравнению с возможностью…

Да что тут думать, в конце-то концов?! Кто посмеет высказывать претензии имениннице, если она и опоздает на несколько минут? Или даже на полчаса?

И Кира осторожно, стараясь не очень надеяться, двинулась туда, куда требовала стрелка.

Добравшись до совершенно пустой в этот час дорожки (практически все жители близлежащих домов по утрам добирались до своих работ другими путями, ведущими к стоянкам автомобилей, метро и прочему транспорту), Кира огляделась и обнаружила вторую такую же стрелку с такой же надписью, ведущую налево.

Хорошо, пойдем налево.

Стрелки повторялись каждые двадцать-тридцать метров, и Кира умилилась трудолюбию автора неведомого сюрприза: полночи, небось, пришлось возиться…

Она уже почти совсем перестала опасаться, что ее надежда снова, как и во все предыдущие дни рождения, не оправдается, как вдруг обнаружила, что на лавочке, маячившей за очередной стрелкой, что-то лежит.

Нет, там точно что-то лежит – что-то трогательно голубенькое с красным…

Кира ускорила шаг, миновала последнюю стрелку и застыла рядом с многообещающей лавочкой.

На ней стоял маленький игрушечный рояль.

Поверх голубой крышки тем же красным цветом, что и на стрелках, крупными кривыми буквами было написано «Ха-ха!».

Кира, не обращая внимания на знакомый ледяной взрыв внутри, осторожно шагнула (впрочем, скорее дважды медленно переставила ноги) в сторону лавочки.

Рояль был похож на музыкальную шкатулку. Во всяком случае, сбоку торчал такой рычажок, какой бывает у таких шкатулок. Повертишь рычажок, откроешь крышку – играет.

Кира аккуратно попробовала крутнуть рычажок. Он был заведен – или, может быть, сломан.

Открыть крышку? Или опасно?

Но если не открывать, то смысл послания так и останется неясным.

Да ладно, чего притворяться-то? Если посмотреть на всю цепочку событий – все вполне ясно. Не ясно только, за что так уж сильно лупить. Тогда зачем вообще этот злобный рояль открывать?

Нутряной холод мучил все сильнее, и Кира все-таки открыла крышку.

Ну конечно, «Мой милый Августин». Помнится, еще в детстве у всей их компании эта безобидная мелодия была символом примитива, банальности и пошлости – не только музыкальной.