Пробуждение дикой женщины

Пойти к психологине Агате посоветовала Анна. Решиться на звонок было довольно сложно. Агата долго собиралась с мыслями. Она до сих пор надеялась справиться с навалившимися проблемами самостоятельно. Безумные сновидения, в которых она видела себя разными женщинами, продолжали приходить каждую ночь. Йога перестала помогать. В итоге, не выдержав и разозлившись на свою несамостоятельность, Агата позвонила Елене, которая, по взгляду на фотографию, показалась девушке близкой по духу.

С самого утра что-то не заладилось. Впервые в жизни Агата проспала. Оставалась пара минут до начала рабочего дня, где ее ожидали нескончаемые отчеты о проделанной работе и оставшиеся часы занятий. Через несколько дней она должна была принять последний экзамен и со спокойной совестью отправиться в отпуск. Ну, а пока нужно было поднажать. Мало того, что зарядил дождь, так еще и каблук новых туфель предательски треснул на выходе из университета. Никуда ехать совсем не хотелось. Внутренний саботаж тесно переплетался с внешним. Казалось, что весь мир настроен против ее встречи с психологиней. Только чувство ответственности перед другими не позволило Агате спрятаться от самой себя. Если бы она знала, как эта встреча круто перевернет ее жизнь, сомнений бы не возникло.

Елена оказалась невысокой женщиной, в непримечательном костюме, с мягкой улыбкой и добрыми глазами. Казалось, что она не может причинить зла или посмеяться над тобой – она внушала полнейшее доверие. В кабинете было свежо и просторно, мягкое кресло так и манило к себе. Однако, несмотря на обстановку, Агата чувствовала себя не в своей тарелке. Мелкая дрожь перемежалась со спазмами в животе и онемением конечностей.

Страшного не произошло. Знакомство, краткое описание ситуации и вереница вопросов, обнажающих реальность – программа первой консультации выполнена. Никаких инсайтов, никакого успокоения. Елена предупредила, что необходимо настроиться на длительную работу. Если у Агаты появится желание все бросить – нужно четко понимать, что за этим стоит.

Во второй и последующие разы Агата шла к психологине в приподнятом состоянии духа, наивно предполагая, что психотерапевтический процесс так и будет продолжаться в тихом спокойствии.

• • •

С чего все началось? Как и у большинства – с детства. Наверное, я появилась не в то время или не в том месте. Но что есть, то есть. Все мои друзья говорят, что невозможно помнить свои первые дни жизни, а я помню себя еще в животе у мамы, а может быть, и раньше. Помню, как мне все время было страшно. Это ощущение нельзя ни с чем спутать, оно захватывало меня целиком и полностью, в такие моменты я отчаянно начинала дергать руками и ногами. Тогда мама прикладывала руки к животу, и я немного успокаивалась. В день своего рождения я как-то особенно ощущала этот страх. Как потом рассказывала мама, она тоже очень боялась. Ведь схватки у нее начались гораздо раньше запланированного времени. Она боялась, что я буду синяя или просто больная: какая-то не такая, как надо. Дальше мои воспоминания были очень смутными. Казалось, что я ошиблась адресом, что меня не должно быть здесь.

К нам приходили родственники и друзья, все глазели на меня, и мне было не по себе. Они все были холодными, лицемерными и даже жалкими. Со временем ситуация усугубилась. В соседней комнате я часто слышала рыдания мамы и несвязную речь папы, который лишь изредка заходил ко мне, чтобы взглянуть и убедиться, что у него не галлюцинации: здесь и вправду есть ребенок. Мой отец – алкоголик. Он ходил на работу, но после нее, чаще всего, возвращался домой пьяным. Мне казалось, что в наш дом приходит какой-то зверь и однажды он сожрет всю нашу семью. Потом у меня появилась младшая сестренка. В то время у мамы началась сильнейшая депрессия, из которой она не могла выйти несколько лет. Она тоже начала пить. Таким образом, жизнь в моей семье превратилась в настоящий ад.

Помню свой первый день в школе. Я пришла в грязном платье. Это заметила моя учительница: она подошла ко мне, присела на корточки, посмотрела в мои глаза и выразила всю любовь, какая только была в ее сердце. Она стала для меня воплощением идеала. В тот же день я поняла, что тоже хочу быть учительницей, и, когда вырасту, то обязательно ей стану. Каждый день я с радостью бежала в школу и с грустью возвращалась домой. Я оставалась на всех мероприятиях, участвовала во всех конкурсах, помогала отстающим и всячески заслуживала любовь окружающих. У меня были хорошие оценки. Это очень радовало мою маму: она гладила меня по голове и целовала в лобик.

Однажды я не смогла приготовить домашнее задание. В тот вечер отец сильно напился. Родители начали драться, а я выбежала из комнаты и замерла от страха. В руках у отца был нож. Я бегала вокруг них и ничем не могла помочь. На следующий день я получила неудовлетворительную оценку. Мама сильно разозлилась и сказала, что разочарована мной, что такого она от меня никак не ожидала. С тех пор я была вынуждена зарабатывать любовь своих родителей всеми возможными способами, а самым главным моим правилом стало – быть хорошей. Хорошей для всех.

Никто не замечал во мне ничего необычного. Лишь изредка взрослые задерживали свой взгляд на мне, пытаясь заглянуть в тайну моей души. Очень немногим удавалось заметить мою тоску и недетскую озабоченность. В такие моменты человеку становилось словно не по себе, и он в смущении отводил от меня взгляд. А я просто чувствовала пусть и маленькое, но признание себя настоящей.

Я никогда не позволяла себе полностью расслабиться и отдаться веселью. В детских играх я могла обронить слово, которое бы могло описать ситуацию, творившуюся у меня дома, а этого я допустить никак не могла. Окружающие, а особенно мои сверстники, должны думать, что у меня прекрасная семья, что родители меня любят и ценят, что у меня прекрасный дом и вкусный завтрак по утрам.

У меня случались регулярные провалы в мир фантазий. Я уплывала на корабле своей мечты в другой мир, туда, где не нужно притворяться, строить из себя непонятно кого, где можно жить спокойно и не бояться каждого шороха. Я грезила наяву и во сне, лишь бы хоть как-то избежать того хаоса, что творился в моей семье. Иногда мне хотелось сбежать из дома. У меня даже была парочка неудачных попыток. Каждый раз я разбирала свою сумку с надеждой, что мои родители скажут мне: отец больше никогда не будет пить. И один раз мой поступок действительно его остановил. Но через несколько дней он забывали о своем обещании, обо мне и о моей сестре, и напивался до посинения.

Если что-то шло не так, то я знала: если бы я поступила иначе, если бы я подумала заранее, то все вышло бы по-другому. Я постоянно была не уверена в себе. Я пыталась скрывать этот страх от других людей, чтобы угадать наверняка, как было бы лучше.

Вскоре меня начали ловить на вранье. Каждое событие я приукрашивала маленькой ложью, которая, как казалось мне, способна исцелить настоящее. Кто-то может контролировать этот процесс и знает, когда и в какие моменты он начинает сочинять. Я же это вообще не замечала. То, что было придумано мной, оказывалось для меня самой настоящей правдой. Убедить себя в чем-либо – дело пяти минут. В моем выдуманном мире было так, как того хотела я, там было безопасно. Я чувствовала себя самозванкой, человеком, который не заслуживает счастья, не заслуживает доброго слова или даже легкой улыбки. Постоянный страх быть разоблаченным лишает человека радости бытия и отбирает у него массу энергии. С возрастом я становилась все более и более опустошенной.

Когда мне было 12 лет, мои родители сильно напились, посадили меня в машину и отвезли в лес. Они посмотрели на меня дикими, злыми глазами и приказали никогда не попадаться им на глаза. Я бродила по лесу около трех суток, прежде чем смогла выйти на дорогу. Меня определили в детский дом, дали новую фамилию, так как от сильнейшего стресса я не могла вспомнить настоящую, да и до сих пор ее не помню – так и живу. Где моя сестра, выяснить не удалось. Обо мне вообще ничего не известно. Я могу опираться только на остатки памяти, да и то, возможно, что это мир моих фантазий, не имеющий ничего общего с реальностью.

Так детство оказалось для меня своего рода тюрьмой, надзирателями в которой были мои родители, отец и мать. Моя душа не имела никаких прав, а главное – сил, чтобы переступить через эти границы. Она никак не могла очиститься и расти дальше без оков прошлого опыта.

***

Если страшно идти глубоко, то присядь на дорожку. Дождись тишины в своем сердце. Дождись отклика в животе своем. Как только ты услышишь зов – вставай.

Иди туда, где не познано и не объято. Туда, где все застилает густой мрак, где ты никогда не была.

Легко идти по широкой чистой дороге, по просторам полей, или лететь по чистому небу. Ты же, храбрая девочка, выбирай дорожку поизвилистей. Да такую, что местами обрывается и уводит тебя еще глубже.

Ты всегда можешь вернуться назад и занять свое уютное гнездышко. Ты всегда можешь выйти на яркий свет. Если же ты успела пройти хоть часть своего сложного пути, то прежней ты уже не будешь. Привычное перестанет доставлять тебе радость, ведь через познание себя ты приблизилась к полной глубине своего существования.

• • •

Агата по-прежнему ожидала, что йога спасет ее от встречи с собой. Конечно же, наша милая девочка и не подозревала, от какого счастья она бежит. Агате потребовался год регулярных занятий на автомате, прежде чем она поняла, какие ресурсы может дать ей йога. Постепенно, шаг за шагом, Агата познавала возможности своего тела. Каждое занятие Анна сопровождала небольшим уроком. В очередной раз она говорила о том, как важно любить свое тело:

– Вы знаете себя? Знаете ли вы свои потребности и желания? Прикасаетесь ли вы к себе? Ощущаете ли вы свое тело?

«Ты жирная! Жирная! Жирная!» – кричали нам вслед. И тогда мы решили, что не можем быть красивой. Тогда мы перестали обращать внимание на свою физическую оболочку и сконцентрировались на своей душе. Мы погрузили себя в замороженное состояние, превратили свое тело в нечто второстепенное, гадкое и тяжелое, в то, что мешает нам наслаждаться жизнью. И вот мы таскаем его везде за собой, ненавидим, пытаемся его всячески скрыть. А оно все больше и больше изнывает от тоски и боли.