Семь лепестков зла

–?Ну!

–?Так вот: они по Лизкину душу! – Сонечка округлила большущие глазищи, и те вдруг наполнились слезами то ли от дыма, то ли от напряжения. – Вернее, по ее душе!

–?Чего ты мелешь??? – взорвалась и Валя Носова, которая прежде всегда проявляла к секретарше лояльность и почтительно сторонилась ее, подозревая во всяческих связях и лохматых руках, проталкивающих блондинку и защищающих от посягательств мужчин из дирекции. – По ее душе!!! Ты себя слышишь??? При чем тут Лиза?!

–?При том, что ее больше нет! – Все же глаза у секретарши слезились не от дыма, слезы пролились и заструились так обильно, что тут же намочили высокий воротник дорогого шелкового платья.

–?Что-о-о??? – взревел дружный курящий коллектив фирмы. И потом уже вразнобой: – Как нет??? Куда подевалась?! Что значит нет?! Что за бред такой??? Чего они вообще приперлись?..

–?Ее убили! – выдавила Сонечка между судорожными вдохами-выдохами. – Точно не знаю, кто, как, но слышала что то про убийство, когда чай им заносила. Теперь начнется!

–?Что начнется? – затрясла от волнения Валя Носова нижней губой.

–?Допросы, разговоры, сплетни. О господи!!! – Сонечка театрально воздела руки к пожелтевшему от никотина потолку курилки. – Как не хочется!!!

–?Не хочется чего? – Теперь у Вали Носовой тряслась и верхняя губа, и подергивалось левое веко.

–?Отвечать на их вопросы! – Сонечка осушила глаза неведомо откуда взявшимся носовым платочком в кружевах. – Ведь вцепятся… Нашего генерального трясут, а он что?!

–?А мы что??? – снова хором.

–?Мы ведь… – Тут секретарша глянула поочередно на каждую, да так глянула, что зарыться захотелось всем в тот самый песок, бугрившийся окурками. – Мы ведь общались с ней, много о ней могли знать.

–?Могли, но не знали! – вспылила Ирочка, замотав у Сонечки перед носом подрагивающим указательным пальцем левой руки. – И вообще… Как?.. Как ее?.. Как она умерла?!

И Сонечка вдруг смутилась, покраснело милое личико. Тут же повернулась резво на каблучках и заспешила к узкой обшарпанной двери тупичка под лестницей, который они гордо именовали курилкой.

Но Валя Носова, справившись с нервным тиком, преобразившим ее лицо до неузнаваемости, преградила ей дорогу.

–?Говори! – потребовала она и выпустила в лицо секретарше клуб дыма, скрывший милую девочку от присутствующих почти по пояс. – Как померла Лиза?

–?Так машина ее сбила, господи! Чего вы?!

И ушла.

–?Вот пакость! – выпалила Ирочка, не выдержав. – Наговорила, наговорила, а оказалось то…

–?Да уж… – отозвался кто то из девчонок. – Все под богом. Она ведь ходила, земли не видела.

–?Да уж… – эхом отозвался еще кто то. – Сама видела, как плевать Шебанова хотела на все светофоры разом.

И все как то успокоились, заговорили уже о погребении, о том, сколько денег надо собрать. Принялись жалеть Толика. Потом посочувствовали. А потом уже шепотом и порадовались.

–?Да уж, не было счастья, да несчастье помогло, – поддакнула Носова Валя и ткнула последний окурок в песок. – Тут еще вот что, девчонки… – Все затихли. – Чтобы нервы нам не мотали, давайте ка про ее манию преследования промолчим. Идет?

Кивнули все одновременно. Зачем лишние вопросы и душевные терзания? Никто не видел и не замечал никогда никакой слежки за Лизой. А то, что она говорила, еще надо было доказать. Доказывать теперь некому и незачем.

–?Так что… Ничего не знаем, ничего не видели, ничего не слышали, – закончила Носова и взглянула на часы. – Обед скоро, а у нас еще и конь не валялся. Идемте, поработаем, что ли.

Они и поработали, и со следствием посотрудничали в тот день. Только безрезультатным было сотрудничество. И, как они потом оживленно обсуждали это за сигаретой, никто от них никаких чудес и не ждал. Дорожно-транспортное происшествие оно и есть дорожно-транспортное происшествие, чего огород то городить! Про то, что Лизке чудилась слежка, никто так и не обмолвился. И вопросов лишних никто задавать не стал следователям: милой симпатичной девушке, едва оторвавшей попку от студенческой скамьи, и ее спутнику – пожилому дядьке, так уставшему от житейского дерьма и нелегкой службы, что он едва веки приоткрывал, когда с ними разговаривал. Того гляди уснет прямо за столом.

Вопрос Ирочка осмелилась задать лишь Анатолию в день похорон. Не хотела, больно уж убитым он выглядел. Убитым, жалким, помятым каким то. Она бы и не спросила никогда, да так вышло, что на поминках Анатолий уселся справа от нее. Время от времени они обменивались какими то ничего не значащими фразами.

Тогда она и спросила:

–?Толик, а не нашли того, кто это сделал?

–?Сделал что?! – Он выпрямился за столом так, будто через позвоночник ему ток пропустили, и глянул на нее глазами сумасшедшего.

–?Ну… Сбил Лизу кто, не нашли? – Ирочка взглянула на него, жалеючи. – Ты не убивайся так, Толя! Ты еще молод и…

–?Нет, не нашли, – промямлил Толик и снова съежился, будто у него живот болел все время. – Машина значилась с утра в угоне. Следствие предполагает, что на ней планировалось совершить какое то другое, более крупное преступление. Так бывает… Планируют грабить банк или уже ограбили, скрываются с места преступления, а тут… Так бывает…

–?Так бывает, – поддакнула Ирочка и снова изо всех сил пожалела бедного парня.

Сколько ему, двадцать пять, двадцать восемь? Тридцати точно нет, а выглядит стариком. Костюм явно с чужого плеча, воротник рубашки велик для усохшей шеи. Под глазами мешки, волосы на висках седые, щеки обвисли.

Лизка виновата, хоть о покойниках плохо и нельзя. Она его скукожила в личинку человеческую. Теперь Толик и вовсе пропадет. Наверняка запьет. Хотя вот и на поминках к стакану не припадает, все минералкой угощается.

–?А искать то будут? – вдруг спохватилась она, заметив в толпе печальных гостей, столпившихся уже у выхода, родителей.

–?Что? Искать? – Он вздрогнул и взглянул на нее снова диковато, испуганно. – Кого искать?

–?Ну… Того, кто это сделал?

–?Нет, не знаю, наверное, – скороговоркой выпалил Толик и принялся ковырять кусок рыбы, давно застывший в его тарелке. – Следователь говорит: шансов нет.

–?Почему? Разве не было свидетелей? День еще почти был, народ с работы валил. Неужели никто не видел того, кто был за рулем?!

–?Машина была с темными стеклами. Никто ничего не видел, – вздохнул он судорожно и отодвинул тарелку. – Отпечатков тоже в машине не обнаружено. Все уничтожили… гады. Шансов нет… Так бывает…

–?Пропадет он! – верещала на следующей после похорон неделе в курилке Валя Носова.

–?С чего ты взяла? – парировал кто то с недоверием. – Он мне пропащим не показался. Нормальный мужик. Худоват, правда. Ну, горем убит. А так…

–?Да?! А ты знала его раньше?! Знала, каким он был?!

–?Нет.

–?То то же! Он… Он таким был красавцем! Таким разбитным ловеласом!!! Он такого достиг! И тут Лизка его по рукам и ногам!

–?Анатолий?! – вытаращилась Сонечка, она вдруг стала посещать их десятиминутные сборища и даже пристрастилась к сигаретке, правда, мусолила какую то дрянь с вишневым вкусом.

–?Анатолий, Анатолий! – покивала Валя. – Она ему всю жизнь испортила, покойница наша. Да упокой, господи, ее душу! – И тут она понизила голос до шепота и произнесла: – Если бы я не была уверена в обратном, я бы подумала, что это он ее того…

–?Чего того?! – опешила Ирочка.

Она последние дни все больше помалкивала. Не от того, что настроения не было, а из за Сонечки. Ну не хотелось ей ее холеного присутствия! Претил ее интеллигентный лоск. Хоть и пыжилась та, и норовила «завсегда с народом быть», выходило у нее это чрезвычайно наигранно. И, опять же, после этих посиделок с сигареткой бок о бок она вольно или невольно, но осматривала свою поплывшую талию в зеркале. Сонечку то можно было легко руками обхватить. Ирочку нет.