Программа защиты любовниц

– Могу. – кивнул он, отвернул голову к окну и начал говорить длинно и монотонно, будто вычитывал текст, вывешенный за стеклом. – У Ивана было прошлое. Очень… Ну, не знаю, как сказать, опасное прошлое. Я ведь подобрал его на дороге, бездыханного, в крови. Это был не человек даже, а кусок мяса. Бои без правил! Как в кино! Даже не думал, что такое возможно в нашем городе! Он проиграл бой, и его вышвырнули подыхать, а он выполз на дорогу. Я его подобрал, отвез в больницу, оплатил лечение. Он потом служил мне верой и правдой.

– Это все? – Володин скептически сморщился. – Как же это, по-вашему, объясняет его страшную кончину?!

– Я… Я не знаю! Может, отголоски прошлого? – предположил, вывернув губу, Черных, его холеное лицо блестело от жира и пота. Под мышками взмокла тонкая батистовая рубашка. – Он ведь мстил.

– Что?!

– Он мстил, насколько мне известно.

– Кому?

– Тем, кто сделал с ним все это.

– То есть… То есть, вы хотите сказать, что Голубев, оправившись, отомстил тем, кто его списал таким вот чудовищным образом?! – Володин недоверчиво покрутил головой. – Это уж прямо вообще какой-то Голливуд получается!

– Уж не знаю, что там с вашей точки зрения выходит, но он вернулся после недельного отсутствия вполне удовлетворенным.

– И его не искали?

– Кто? Ваши?

– Ну почему же наши? Его!

– Может, и искали, а толку? Его ведь похоронили как будто. Он нигде не показывался. Не поддерживал прошлых знакомств. Общался, и то очень редко, лишь с родителями. Его не было, понимаете! Кто станет его искать? Кто станет связывать какие-то происшествия с покойником?! И в покойниках ему удалось, как видите, прожить вполне сносно. Однако, видимо, все же кто-то нашел его!

– Каким образом? Поймите меня правильно, Владимир Сергеевич! Мне интересно же! Никто ни сном ни духом не слыхивал про человека, давно уже схоронил его. И тут вдруг находят. Мало того, убивают! Как?

– Я не знаю! – вспылил Черных. – Откуда мне знать, чем он занимался, пока я отсутствовал?! Может, мать его проболталась?!

Мать могла, но мало кто ее слова воспринимал всерьез. Даже бывшая соседка Голубева считала ее слова чистым бредом выжившей из ума старухи. С другой стороны, их она быстро направила по нужному адресу.

Получается что? Получается, что Ивана могли найти на щелчок пальцев. Если бы… Если бы хотели! В его поисках не было нужды. Он никому не был нужен ни живой, ни мертвый, вот что!

Кто тогда убил его?!

– Кого вы держали в той комнате, Владимир Сергеевич? – после паузы спросил Володин, нервно поигрывая карандашом, зажатым между пальцев.

– С чего вы взяли?! – красная шея Черных стремительно полезла из батистового воротника. – Это просто кладовая!

– Кладовая? Так там же было пусто!

– И что? Там просто ничего не хранили!

– Если там ничего не хранили, зачем он туда пошел?

– Об этом уместнее спросить бы у него, да… – Черных с ложной обескураженностью развел руками. – Я улетел отдохнуть, встряхнуться, отвлечься! Ивана оставил в доме, горничной тоже дал выходные.

– Как кстати! – ехидно ввернул Володин.

– Она часто отдыхает, – беспечно отмахнулся Черных. – У меня нет семьи, нет детей. В ее постоянном присутствии нет особой нужды.

– Понятно… – Володин прищурился на кончик карандаша. Потом со злостью швырнул его на стол. – Стало быть, подведем итоги… Вы вашу невесту так и не нашли, оставили заявление, улетели утешаться, а пока вас утешали, вашего водителя убили. Вы написали заявление?

– Какое??? – подпрыгнул Черных. – Какое заявление???

– Ну, как же, уважаемый? В ваш дом кто-то проник, возможно, грабитель. Возможно, ваш водитель его заметил, и это стоило ему жизни. Ничего не пропало, не проверяли?

– Каким образом? – Черных завозился на стуле, как на жаровне. – Вы же меня прямо с аэропорта и сюда!

– Ах, да! Простите, запамятовал. Но проверить вам все же стоит, вдруг ограбление?

– Проверю, – покивал Черных.

– Заодно и автопарк проверьте, все ли автомобили целы. У вас ведь шикарный автопарк, не так ли. Особенно хотелось бы отметить тот самый вишневый «Ситроен», на котором вы забирали свою невесту от дома ее бывшего жениха, и что характерно, в тот самый вечер, когда она пропала! Совпадение? Думаю, нет! Что скажете?

Володин торжествовал. Его последний козырь, который он держал в рукаве, покрыл все! Черных обмяк, побелел, руки затряслись, взгляд истошно заметался.

– Владимир Сергеевич, вы ведь отвезли Ольгу к себе, так? – Володин выбрался из-за стола и заходил по кабинету, проложив маршрут таким образом, чтобы все время находиться у Черных за спиной.

– Что?!

– Вы забрали Ольгу от дома ее бывшего жениха, потому что она позвонила вам. Так?

– Да, да, она позвонила. – Он судорожно глотнул, замотал головой, проговорил со всхлипом. – Она позвонила, плакала, попросила ее забрать. Я… Мои машины… Иван уехал на ТО, в гараже стоял лишь его «Ситроен», я взял его. И поехал за ней.

– И вы привезли ее к себе, – тихо проговорил Володин прямо ему в самое ухо.

– Да… – Черных уронил голову на грудь. – Да, я привез ее к себе, запер в кладовке.

– Почему?

– Она кричала, нервничала, она так кричала…

– Она отказалась выходить за вас замуж? Она сказала вам, что все еще любит Мельникова?

– Что?!

Черных дернулся, отпрянул, едва не соскочив со стула. Лицо его дернулось брезгливой судорогой. Губы его беззвучно шевельнулись. Потом он вдруг вскочил, сжал кулаки и заорал на Володина не своим голосом.

– Хватит! Я не стану с вами больше говорить! Без адвоката… Все, хватит…

С Мельниковым Володин встретился уже ближе к ночи, он не просто устал, он был измучен, выпотрошен, у него не было сил даже закурить сигарету. Взгляд его был устремлен на друга, который только что подкатил на своей машине к заброшенной стоянке дальнобойщиков. Они всегда тут встречались, когда надо было тайно, когда надо было покричать, побуйствовать, если что, или что-то спрятать, тут место было для всего.

Он смотрел на Мельникова, как тот глушит машину, как выбирается из нее, потягивается сильным гибким телом, потом шумно выдыхает и медленно идет к нему, поддергивая ремень на джинсах. Он знал, что его взгляд не понравится другу.

Володин оказался прав, Мельников, увидев его, сразу насторожился, остановился метрах в трех, подбоченился.

– Ну! Что еще?!