Пока смерть не разлучит нас

Бобров впился в малого взглядом. Не нравились ему его ответы, совсем не нравились. Что-то он видел! Точно что-то видел! Или знает о чем-то, или вообще замешан в этой страшной грязной истории и теперь станет его – Боброва – шантажировать. Вот дурак, связался!..

– А что там можно было видеть-то, Николай Алексеевич?

Он смотрел все время мимо Боброва, и тот сразу понял – врет. Врет Ваня как мерин сивый. Что-то скрывается за его невозмутимостью, то ли осведомленность какая-то, то ли тайная угроза его – бобровскому – благополучию.

Ладно, время покажет, что с ним дальше делать. Пока надо притихнуть. В любом случае этот качок ему не угроза.

– Значит, не видел ничего и никого? – еще раз на всякий случай уточнил он.

– Нет, – отчеканил Чаусов, поднимаясь с места. – Так я пойду?

– Иди, Ваня, иди…

Потом о возможной угрозе со стороны Чаусова как-то подзабылось, и Бобров все свои мысли сосредоточил на Виктории.

Вот о ком следовало печься, о ком заботиться. Тоже, конечно, с предельной осторожностью, но начинать следовало именно сейчас…

Он не знал, разумеется, что Чаусов, выйдя из его кабинета и спускаясь по лестнице, не выдержал и набрал номер своего армейского дружка, с которым не виделся уже год.

– Здорово! – поприветствовал он его, как только услыхал в трубке знакомый голос. – Как жизнь?

– Здорово! – Тот обрадовался, но про жизнь свою ничего не сказал, а спросил тут же: – Ну и чего тебе от меня понадобилось?

– Да вот… Кажется, я влип в неприятную историю, Серега.

– Что меня совершенно не удивляет. Из-за бабы?

– И да, и нет.

– Как это?

– Да баба, понимаешь, не моя.

– Опа! А чья же?!

– Да начальника моего! И не совсем даже его, а парня одного, а босс просто глаз на нее положил.

– Ну а ты тут при чем?! – удивился Сергей, попутно отдавая кому-то приказания.

– А при том, что он мне поручил за парнем этой бабы следить.

– Зачем?!

– Спроси его! Так вот, поручил мне следить за ним, я и следил. – Чаусов вздохнул, подходя к своей машине.

– Чего вздыхаешь? – насторожился сразу Сергей, зная, что заставить переживать Чаусова может не всякий.

– Да пока я следил за парнем, то есть торчал возле офиса, где он работал, парень сыграл в ящик.

– Опа! – уже тревожно воскликнул Сергей. – Сам сыграл или помогли?

– Вроде сам удавился на трубе отопления в туалете, но…

– Но тебе что-то не нравится, так?

– И не только мне!

– А кому еще?

– Моему боссу!

– Тому, что поручил тебе следить за парнем?

– Точно…

– И что же, он теперь поручает тебе найти возможного убийцу, что вставил шею парня в петлю? – попытался догадаться Серега.

– Если бы! – Иван сел за руль, поиграл ключами, захлопнул дверцу машины. – Он сейчас издалека так намекнул на то, что я будто бы проявил инициативу и парня удавил.

– Он что, идиот?! – Серега выругался матом. – Или чересчур мудрый?

– Скорее второе!

– Тебя-то что конкретно волнует, если знаешь, что ты тут ни при чем?! Видел, что ли, что?

– Ну!

– И че теперь?

– Да вот не знаю, в ментуру податься или самому попытаться разобраться в этом говне. – Иван завел машину. – К ментам подашься, начнут доставать, че, мол, делал возле офиса и все такое. Бобра не сдашь, тот соскочит и меня подставит.

– Сто процентов! – Сергей зашуршал бумагами и снова отдал кому-то распоряжение, утробно посмеявшись.

– Ты че там, Серега, секретаршу свою лапаешь?! – разозлился Чаусов. – Тут у друга дело – дрянь, а он там… Да идите вы все!..

Глава 7

Суббота выдалась как раз такой, как он и ожидал. Серой, неуютной и холодной. Что неделю, что две недели назад, все одинаково!

Почему так?

Да потому что за окном почти на уровне его восьмого этажа висело сизое небо, не обещавшее и прорехи, в которую пробилось бы солнце. Магазин за углом, куда он метнулся утром за продуктами, оказался закрытым на учет, а тащиться за три квартала в другой не хотелось. Убирать в квартире, где по углам клубилась пыль, тоже не хотелось. А тут еще после обеда и отопление отключили, где-то что-то прорвало.

Чему было радоваться-то?

Вот Грибов и лежал на диване, укутавшись в подаренный теткой семь лет назад теплый плед из верблюжьей шерсти, и презирал себя тихонько за леность и нежелание хоть что-то изменить в своей жизни. Тупо смотрел в телевизор, тянул чашку за чашкой безвкусный дешевый чай, потому что другого не было, и с брезгливостью посматривал на свое запущенное жилище.

Так вот он и состарится в пыли и одиночестве! Будет ходить на службу. В выходные станет себя презирать и чахнуть от собственной никому ненужности. И лень ему будет что-то менять, чем-то заниматься. Потому что он…