Пансионат (не)благородных девиц. Только моя

Но Кэрри этого было достаточно: значит, она верно угадала, когда поняла, что Линн хочет вернуться сюда, потому что привыкла считать Сакумо своей собственностью. И значит, он не хотел её вернуть посредством Кэрри. От этого на душе стало значительно легче, а ещё затрепетало что-то невесомое, воздушное: тогда по какой же причине он выбрал её? Если действительно никогда не приводил женщин, кроме Линн, в свой дом? Значит ли это, что она особенная, или же ему просто наскучило собственное одиночество, а Кэрри подвернулась под руку в удобный момент? Что-то подсказывало, что в ближайшее время Сакумо явно не станет обсуждать с ней причины. Но ей отчаянно хотелось докопаться до истины и попытаться узнать его получше.

– Юми, а в доме есть изображения господина из тех времён, когда он ещё жил на Земле?

– Конечно. – Юми поспешно кивнула, радуясь, что расспросов про Линн больше не было. – Я провожу вас. Правда, господин редко вспоминает о том времени. Наверное, ему больно об этом думать.

Если бы я была могущественным богом, а потом пришла в забвение, мне тоже было бы тяжело и больно вспоминать, – невольно подумала Кэрри, шагая за служанкой. Они прошли через внутренний двор, миновали сад и оказались на берегу озера, появившегося так внезапно, что Кэрри не смогла сдержать удивлённый вздох. Ровная гладь была покрыта крупными розовыми лотосами, и к центру озера уходил длинный мостик с резными перилами, заканчивавшийся беседкой с закруглённой крышей. Видно было, как трепещут белоснежные полотнища, скрывавшие внутреннее убранство беседки. Кэрри отчаянно захотелось оказаться там, но сейчас она послушно прошла за Юми к стене из зелёного, сочного бамбука, за которой угадывались очертания очередного дома.

Мощённая крупными гладкими камнями дорога вела прямо к нему, и вскоре зелень расступилась, открывая вид на строение, больше напоминавшее старинный храм. Дерево, из которого он был построен, потемнело от времени. Вдоль дороги, ведшей к ступеням, висели разноцветные фонарики и трепыхались ленты с неизвестными письменами, а прямо у входа стояла каменная чаша с водой.

– Я подожду вас здесь, госпожа, – тихо сказала Юми, поклонившись. Кэрри кивнула – странное, почти благоговейное чувство охватило всё её существо, перехватило дыхание. Она разулась и толкнула дверь, из храма потянуло вездесущими благовониями. Внутри царил полумрак, свет падал сквозь окна, расположенные под потолком и больше похожие на бойницы. Помещение было пустым, только алтарь в самом конце притягивал взгляд. Над ним возвышалась мраморная статуя воина, облачённого в малахитовые доспехи. В одной руке он держал меч, а вторая тянулась за спину за вторым, чья рукоять торчала из-за плеча. Мастерски выполненная фигура дышала силой и холодной яростью, от которой мурашки бежали по спине. Хотелось упасть перед ней на колени и молить о пощаде, и в то же время просить позволения коснуться носков сапог и мечтать об улыбке.

Проглотив внезапно выросший в горле комок, Кэрри с трудом отвела глаза от статуи Сакумо и едва не вскрикнула – он смотрел на неё из угла. Пара секунд ушла на то, чтобы осознать – это картина. Большая картина, занимающая почти всю стену. Ноги почти не слушались, превратившись в две деревяшки, когда Кэрри медленно подошла к ней, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Поле боя, кроваво-чёрное, и в центре – Сакумо. Его глаза сверкали и в них плясали багровые отсветы. Растрепавшиеся волосы шевелил ветер, пальцы крепко сжимали окровавленные мечи, а на губах играла холодная, торжествующая улыбка. Картина была такой реалистичной, что Кэрри казалось – прикоснись к его щеке и сможешь стереть капли чужой крови с белой кожи.

Только сейчас до неё начало доходить, что бог – это не пустой звук. Что это история, которая для него была реальностью. Что Сакумо на самом деле очень опасный и очень закрытый. И что когда-то его боялась половина мира, и боялась заслуженно. Насколько можно скучать по такому прошлому, как сильно нужно хотеть удержать его, хотя бы здесь, в воспоминаниях и небольшом клочке земли, на котором теперь стоит его дом?.. Сейчас Кэрри отчётливо осознала, что понимает его желание удержать привычное прошлое. Да, телевизор в подобном доме точно смотрелся бы дико, а интернет и вовсе был из другой эпохи.

Оглушёная мыслями, Кэрри покинула храм, не глядя на Юми. От того, что Сакумо стал понятнее, он совершенно не стал ближе. И как такая, как она, вообще может заинтересовать такого, как он? Кэрри и раньше не задумывалась особо о том, чтобы его покорить, теперь же даже мысли об этом звучали смехотворно. Линн права, единственное, на что она годиться – греть в постели. Но сейчас даже этого дать не может. Как быстро он поймёт, что всё это было ошибкой? Как быстро откажется от неё? Оставив Юми на берегу, Кэрри медленно побрела по мосту к беседке, не обращая внимания на ветер, трепавший полы её юкаты. Сейчас она чувствовала себя древней японской принцессой, которая предназначена великому самураю, только этот воин берёт её в жёны ради детей, а не ради того, чтобы сделать счастливой. Кэрри никогда не задумывалась о детях, но сейчас вдруг представила черноволосого мальчика, отчаянно желающего походить на отца. Упрямого, смелого, красивого. Задумчивая улыбка скользнула по губам. Интересно, могут ли боги иметь детей?..

В беседке стояли два низких длинных дивана, покрытые плоскими шелковыми подушками. Между диванами – низкий столик, и больше ничего. Ветер неспешно шевелил ткань, скрывающую озеро, и Кэрри отодвинула её в сторону и облокотилась о перила, залюбовавшись лотосами.

– Юми сказала, ты была в храме, – зазвучал тихий голос за спиной. Сердце тут же подскочило в горло, Кэрри резко обернулась. После того, как увидела его другим, в истинном обличье, было слишком сложно видеть в нём профессора из пансионата. Этот Сакумо был другим, теперь Кэрри могла понять свою первую реакцию на него – страх. Безотчётный и неконтролируемый. И в то же время к страху примешивалась тайная гордость за то, что он выбрал её. Пусть ненадолго, но всё же из всех он выбрал именно её.

– Я хотела узнать тебя лучше, – тихо призналась она, стараясь не смотреть так жадно, будто не видела сто лет, не меньше. Будто они не расстались утром, не провели всю ночь в одной кровати.

– И как тебе то, что ты узнала? – он склонил голову набок, ожидая ответа и не спеша приближаться. В тёмно-сером кимоно и чёрных штанах, выглядывающих в прорези, с гладко зачёсанными волосами и чёрными, глубокими глазами он казался тем богом с картины.

– Это… странно, – вздохнула Кэрри, пытаясь быть предельно честной. – Ты был очень жестоким богом, да?

– Да, – ровно ответил он, сделав маленький шажок навстречу. – Тебя это пугает?

– Отчасти. – Кэрри невольно облизнула пересохшие губы. – Ты мог бы быть жестоким… со мной?

– Зачем? – казалось, Сакумо искренне удивился. – Я никогда не обижал женщин. Только если они были воинами, ведь на войне нет пола.

– И как много женщин мечтали быть рядом, когда тебе поклонялись?

– Немало, – скупо ответил Сакумо. – Когда ты молод и только-только начинаешь сознавать свою власть, устоять перед соблазном сложно. Да и нет необходимости. Мне некому было хранить верность, поэтому в моей постели очень часто оказывались те, кто хотел себе частичку бога.

– А потом появилась Линн, – подытожила Кэрри. Сакумо подошёл к ней так близко, что тепло его тела обожгло сквозь ткань.

– Да, – спокойно проговорил Сакумо, кладя руки на её талию и задумчиво поглаживая рёбра большими пальцами. – Тогда я верил, что это навсегда.

– Она приезжала сегодня. Сказала, что если захочет, может вернуть тебя в любой момент. – Кэрри не знала, зачем говорит это. Возможно, ей хотелось, чтобы он начал убеждать в обратном. Хотелось, чтобы он сказал что-то вроде «у меня теперь есть ты». Но Сакумо молчал, глядя поверх её плеча на озеро.

– Я не вещь, – сказал наконец так спокойно, что Кэрри невольно скрипнула зубами – как можно быть таким холодным?!

– Ты сильно её любил? Прости, что спрашиваю, но, согласись, я имею право на любопытство.

– Да, Кэрри, – он снова посмотрел на неё, – я сильно её любил. И знаю, что ты, вероятно, хотела бы услышать, что теперь я люблю тебя, но это не так.

– Было бы странно это услышать, – мягко улыбнулась она. Отчаянно хотелось положить руки ему на грудь, почувствовать биение его сердца. Просто обнять и вдохнуть его запах, почувствовать тепло, почувствовать, что она кому-то нужна. Что она здесь не одна. Но Кэрри не могла решиться и сделать это: слишком интимным вышел бы подобный жест. Что бы Сакумо ни говорил, она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что сейчас он её мужчина. И плевать на какие-то правила и время, которое у них есть – надо просто поверить, что сейчас он принадлежит только ей. Не Линн с их общим прошлым, а ей, Кэрри, обычной смертной девушке с более чем фривольным и распущенным поведением, попавшей в пансионат, чтобы там вести себя не менее распущенно, хоть и следуя правилам.