Дальше жизни

– А я же подумала, померла Машка. Ты же, Колька, с иконами-то никогда не бегал.

Пот струился по Симиному красному, как мак, лицу.

Первой засмеялась Любовь Всеволодовна, за ней все остальные, кроме Кольки.

Из-за угла появилась Маша с двумя сумками. Николай так обрадовался, что сам себе удивился. Он бросился к матери, взяв из ее рук продукты.

– Что за сбор? – спросила она.

Но все быстро разошлись, оставив Машу с сыном одних.

– Так что случилось-то, сынок? – спросила Мария.

– Пошли, мать, домой, на солнце вредно стоять, – Коля открыл дверь дверь подъезда.

Глава 8

Весь вечер Николай просидел дома. Это был редкий случай, когда ему не хотелось никуда идти. Солнце уже давно отправилось на покой, освобождая людей от жары и суеты. В кладовке дышать было нечем, не спасал ни вентилятор, ни дверь, распахнутая настежь. Лежа на диване, Колька пытался понять, что за история такая произошла с ним. Ему совсем не нравилось его непривычное состояние. Вместо веселой компании где-нибудь в кафешке или в постели у Ирки, нынешней пассии, он лежит дома, думая Бог знает о чем о чем.

– Мам, поди сюда.

– Чего, сынок? – мать вошла в комнату с дуршлагом в руках. – Макароны вам сварила. Ты не болен часом?

– Мам, ты почему меня Николаем назвала?

– Так это… – Мария присела на стул. – В честь святого Николая Чудотворца.

– А почему в честь Чудотворца?

– Так я ему молилась. У меня угроза выкидыша была.

– А что это значит?

– А то и значит, если бы не Николай Чудотворец, тебя и не было бы на этом свете.

– А Зинка?

– А что Зинка? С ней я нормально ходила. Да и в церковь уже не было времени бегать.

– То-то и видно по ней, – усмехнулся Николай.

– Чего видно-то, а? Я вон за тебя молилась, молилась, да и сейчас хожу в церковь, свечки ставлю, чтобы ты за ум взялся.

– Кому свечки ставишь?

– Так Николаю Чудотворцу и ставлю. Сынок, надо на работу устроиться. Душа болит, глядя на тебя, – мать украдкой вытерла слезы, появившиеся на уставшем лице.

Николай подошел к распахнутому окну.

– Прямо мистика какая-то!

– Ты о чем, Коль?

– Да ни о чем… О жизни. Часто ходишь?

– Куда, сынок?

– Да в церковь, – раздраженно рявкнул Николай.

– Хожу, когда время есть. Работаю ведь с утра до вечера. Зинке-то вон сколько надо.

– А кстати, где она, время-то не детское?

– Так Зина всегда так приходит, когда погода позволяет. Тебя-то нет, и она туда же.

– Я ей покажу «туда же»… – ему было неприятно слышать слова матери.

Из коридора донеслись звуки открывающейся двери.

– Вот и она, легка на помине. Ты поговори с ней, сынок, мала ведь еще так шляндать. Пойду, вам макароны положу.

Зинаида вплыла в комнату, чуть шатаясь. Растрепанные волосы и блеск в глазах сестры взбесили Кольку.

– Ты где шлялась? – заорал он.

Она шмыгнула в туалет и закрылась.

– Вот так всегда, – тихо сказала Мария. – Ну что с ней делать?

– Розгами бить, мелочь малолетнюю.

– За что бить-то? Я вон школу с одной тройкой закончила. Все гуляют, а я чем хуже? – Зинаида чувствовала себя правой.

– Почему от тебя спиртным пахнет? – Мария в обществе сына почувствовала себя увереннее.

– Я уже взрослая и могу позволить на дне рождения друга расслабиться.

– У тебя чуть ли не каждый день – дни рождения. Зинка, ну подумай ты головой своей, негоже так молодой девчонке гулять ночами, – Мария заплакала.

– Еще раз увижу тебя в таком виде, и отметки твои не помогут. Я на таких малолеток, отличниц, насмотрелся, – кричал Колька. – Запомни, никакого спиртного!

– А пиво? – возмущенно пискнула сестра.

– Ни-ка-ко-го!

– Ладно, поняла, – Зинка пошла на попятную, решив не провоцировать дальше родных.

Мать принесла макароны, и Колька удалился в свою кладовку. Закончив с насущной пищей, он достал из пресловутого рюкзака книжку «По ту строну жизни».