Из ведьмы ужасная фаворитка

– Надо было…Я проявила трусость и низость. Думала, раз ты хороший и богатый, то любовь приложится…со временем…

– Отец оказался прав – это никчемная затея, так как плохая невеста из ведьмы. А уж жена, поди, и вовсе – кошмар.

– Прости…– всё же выдавила из себя Франка.

– У меня была невеста-эльфийка, которая мне изменила. Я думал, что девушка из низов сословий будет хотя бы благодарна за то, что её вытащили из грязи…Но я ошибся…

– А говорил о любви,– вздохнула ведьма.

– Тебе-то что?

– Ты пытался играть моими чувствами…

–Ты не оправдала моих чаяний, пропустила выгодный брак, отныне до статуса «жена эльфа» тебе никогда не дойти.

Бинариэль ушёл порталом, высветив кухню в зелёный свет.

Тяжесть потери жениха давила на сердце.

Вошли на кухню родители. Взглянули на дочь в прострации, сидящую с ножом в одной руке и всё ещё прижимающую раненый палец к фартуку. Взглянули на валяющееся на полу новое платье.

Виктор выдал очевидное:

– Бросил…

Франческа утвердительно кивнула.

Отец поднял мятное платье с пола и заметил пятна крови на нём, но так как Франка сидела довольно далеко от вещи, он враз сопоставил факты и ругал жену:

– Знаешь, почему твоя дочь кидается на всех мужчин? Потому, что её мать позволяла себе то же самое, когда я отсутствовал в поездках! Сюда не зарастала тропа из страждущих мужиков!

– То были раненые и болезные…

– Довольно лжи в этот дом грести!

– Да ты бывал-то у меня раньше лишь проездом! Я не удивлюсь, если наш брак липовый, а по-настоящему ты обручён с кем-то другой.

– Из-за шашней твоей дочери я потерял новые инвестиции!

– Вот и хорошо! А то опять бы всё по ветру спустил!

– И я сомневаюсь, что вот это создание – моя дочь.

– А, может, я сама не знаю: кто её отец.

Виктор ударил жену по щеке. Выбежал. Дочь подскочила к матери, стала гладить по спине, успокаивая.

Осмелилась переспросить:

– Ты, правда, не знаешь кто именно мой отец?

– Злю я его просто.

Через 3 дня, ощипывающая на кухне курицу, Франческа услышала, как отец жалуется матери:

– Никакого интереса к жизни у дочки. Лишь слёзы, страдания…Даже спит плохо, я заглядывал посреди ночи в спальню…

Мюррел вошла на кухню, громко возмутилась:

– Ты стала рабой Вселенской скорби и печали! Зелья какого, может, сварить для радости? Ну, потеряла девственность, ерунда! Я же нашла мужа и с твоей сестрой на руках!

У Франки потекла слеза по щеке.

Мать наставляла:

– Сильная женщина, даже всеми ночами напролёт ревущая, утром выглядит так, что все слепнут и завидуют. А на лице сильной женщины ещё и улыбка играет! Даже, если от сердца у неё одни осколки…К улыбающейся барышне и мужики бегут…

– Что ты, мама! Я больше никогда не гляну в сторону мужчин! Это тебе я говорю: Франческа Сигер. Что ты смеёшься? Вот увидишь, как я буду разгонять всех мужиков!

Смеющаяся Мюррел выглянула в окно и констатировала:

– А, вон, кстати, какой-то паренёк идёт к нашему дому. То ли за зельем, а, может, и к тебе.

Девушка неохотно повернула голову, пожала плечами и отрицала:

– Не знаю этого паренька.

Вошедшему было лет 17 на вид. Некрасивый, высокий брюнет, но крепкий с большими кистями рук, привыкшими к тяжёлому труду.

– Я – Снаури Уоррен, принёс письмо для Франчески Сигер от брата-портного.

– Никого из вашей семейки видеть не хочу! Пусть твой братец больше не пишет!– зашипела Франка.

Парень положил письмо на стол и выбежал.

Мать ушла в другую комнату.

Орк Бугаром постучал и зашёл следом за Снаури. В руках держал пару тушек зайцев. Мюррел кивнула орку на кухню.

Друг, входя в обитель для приготовления еды, пошутил:

– Вы чего это пинка для ускорения тому долговязому дали что ли?

– Братцу бы его морду набить,– мечтательно протянула Франка.

– А чего у тебя распухший, красный нос?

– Да эльфа помнишь у озера?