Колонисты

– Нельзя, чтобы эту расправу увидели наши индусы,– сообразил Виллалонга.

Он развернул лошадь и вместо привала повёл отряд дальше вдоль гор.

Как только опустилась ночь, вдали на болотах появились отблески света, некое свечение.

Осмунд спросил у Полла Виллалонги:

– Может, это костры восставших сипаев?

Ему ответил средних лет индус-субалтерн – младший в роте, чином ниже капитана, на ломаном английском:

– Люди часто идут на эти огни, и тераи забирают их жизни. Мы называем эти огненные шары – свечи мертвецов, потому что под огнями обычно откапывают утонувших.

Мальчик вгляделся в туман, встающий от болот, и ему показалось, что там в белых платьях мать, Селена и Донни прощально машут руками.

10 июня 1.857 года. Лондонский порт.

Статный, чарующе красивый офицер в чине капитана эскадронного батальона Тревор Стронгхольд производил амбаркацию войск на пароход с аппарели (пологая насыпь для погрузки конного состава). Пароход следовал до порта Индии – Бомбей, он чётко отдавал приказания младшему составу. Рядом в порту грузились военным грузом и солдатами ещё несколько пароходов.

Затем на паровое судно взошли пассажиры. Среди прочих отъезжающих были кряжистый полковник Иден Данкарт с дочерью Опол и зятем Олдосом Кьюбом. Пронзительно голубые глаза юного супруга с жалостью смотрели на покрасневшие глаза и нос жены. Очаровательная блондинка беспрестанно вытирала большие глаза платочком. Навыкат глаза Данкарта тоже то и дело наполнялись слезами, он отворачивался к борту, будто рассматривал монотонный плеск волн.

С капитаном парохода Джонсоном и с командующим батальоном капитаном Стронгхольдом разговаривал у трапа этнограф и лингвист Ричард Френсис Бёртон.

Учёный уговаривал служивых:

– Я тоже ранее был офицером в Индии. Меня даже прозвали «Белый негр» за подражание индийской культуре. Я должен вернуться туда. Ещё не дописан мой второй том книги «Камасутра».

– Вы слывёте задирой, сэр Бёртон,– качал головой капитан парохода,– Вы передрались со всеми сослуживцами. А мне эксцессы в пути не нужны. Зато животных Вы любите больше людей…Это мыслимо вообще: устроить боевому петуху Буджангу настоящие похороны?

Тогда эксперт по двадцати девяти языкам обратился к Стронгольду:

– Соглашайтесь, капитан, взять меня. Я – нескучный человек. Знаю и расскажу Вам много способов осуществления самых сокровенных желаний мужчин. Я обучу Вас, как прельстить и насытить не только женщину, но и крокодила.

Офицер покраснел и отнекивался от таких подарков:

– Сэр, боюсь, что распутство разжигает неуёмный огонь в теле, и мужчина перестанет ценить женщину-жену, его потянет к плотскому разнообразию.

Капитан парохода давал совет учёному:

– Лучше бы Вы, сэр, писали об истории.

Тот с усмешкой говорил:

– Самая туманная наука – история, практически ничем не отличимая от алхимии.

– И то верно,– улыбнулся оппонент.

– Меня в Индии ждёт буба – туземная любовница…– грустно вздохнул Бёртон.

Капитан Джонсон удивлялся:

– Как белого, спокойного человека может привлекать бешенный темперамент дикарей?

– Да я и сам не очень спокойный…-засмеялся Бёртон.

– Мы вынуждены отказать Вам, сэр,– отрезал капитан парохода.

– Это перст судьбы,– кивнул путешественник-естествоиспытатель,– Значит, поеду в Африку.

Капитан судна отдал приказ поднять трап.

А Стронгхольду говорил:

– Жену лучше иметь фригидную, холодную, так проще и спокойнее: меньше забот. А то вдруг баба войдёт во вкус, и мужа ей станет мало.

Карие глаза Тревора привыкли щуриться, когда глядели на собеседника, он указал рукой на гуляющую по палубе с тремя мальчиками изумительной красоты черноволосую леди, представил:

– Сэр, вон моя жена, за такой красавицей нужен двойной дозор.

– У Вас очень красивая жена…На Вашем месте я бы запер её и не выпускал.

– Ну, полно Вам, мы же не мусульмане: пусть все любуются её красотой.

– Не боитесь, что в провинциальном обществе она будет скучать?

– Это меня мало волнует. Я стараюсь не обращать внимания на женские капризы.

– После многочисленных восстаний в Индии стало небезопасно.

– Что делать…Служба есть служба.

– Вы могли оставить семью в Англии…

– И жить, не видя, как растут мои сыновья? Жить вдали от такой красавицы-жены? Сами же говорили, что она – лакомый кусочек для соблазнителей.

Восьмилетий Хьюго, маленькая копия своего отца, кормил чаек. Его тёмные кудряшки отросли до плеч.

Прехорошенький малыш Лайнус трёх лет, жался к матери, просясь на руки.

Старший Нолан, десяти лет, выспрашивал что-то у матросов.

До капитана судна долетел один из вопросов:

– А палубу лучше стелить из каких досок?

Подросток пока был сформирован нескладно, для аристократического лица его нос казался великоватым.

– Любопытен не по годам,– сорвалось с губ Джонсона.