Сказки Надивы – 5. О скифах и не только. Сборник психологических сказок
«Надобно отправляться в путь на бой с Колдуньей. И обязательно её победить, и ключи от подземелья, где томятся Лад, Мир, Любовь, забрать. И пленников выпустить на свободу.»
«Ну раз надо, значит надо, – опустил Степан на стол тяжёлую ладонь. – Нешто я такой длинный путь одолел, чтобы назад ни с чем вернуться?»
«Я тоже с тобой пойду! – вызвалась Заряна. – Мне тоже надо за свой род с колдуньей сразиться!»
«Ну хорошо.»
Ведунья встала, вынесла из дома меч в ножнах, уздечку, золотом украшенную, и шапку-невидимку.
«Всё это может вам в битве пригодиться.»
Поблагодарили Степан с Заряной Ведунью, да в путь и отправились.
Шли они, шли, и вышли в долину, всю травой шелковистой поросшую. По зелёной траве скачет кобыла златогривая. А за ней волки гоняются.
Гикнул Степан, свистнул, лук из-за пояса выхватил, и стрелы стал пускать в волков. Испугались волки, и убежали.
А кобыла златогривая наклонила голову, в знак благодарности и сказала:
«Бгодарю тебя, добрый молодец, за то, что спас меня! Не забуду я этого, и хочу отблагодарить тебя.
Сегодня ночью у меня родится белый жеребёнок. Ты иди по своим делам, а я покуда жеребёнка буду кормить молоком своим, да купать в росах, да поить лунным светом, да наполнять солнечной силой.
А как обратно будешь идти, то коня заберёшь себе, и будет он служить тебе верой и правдой.»
Поблагодарил Степан кобылицу, взял Заряну за руку и дальше они пошли.
Вот вышли ещё в одну долину, посреди зелёной травы речка голубая течёт, с камня на камень перетекает, блестит на солнце. А неподалёку от реки несколько небольших озерцов, почти лужи, в которых рыбы видимо-невидимо!
«Вот и обед нам будет! – обрадовался Степан. – Сейчас костёр разведу, рыбы пожарим!»
Но со всех сторон раздалось:
«Не надо нас на костёр! Не надо нас на обед! Отпустите нас в речку!»
«Как это не надо? – возмутился Степан. – Я есть хочу!»
«Степанушка, ну смотри, какие они красивые! – обратилась к нему Заряна. – Ну пусть уж живут, давай мы их в речку выпустим?»
Не смог Степан Заряне отказать.
Стали они рыбу из озерцов вылавливать да в речку носить, там выпускать. Всех поймали, всех отпустили.
И тут выплывает на поверхность большая серебристая рыба с алмазными плавниками:
«Благодарю вас, люди добрые, за то, что детушек моих пожалели, да из пересохших протоков назад в речку выпустили. За то подарю вам волшебной воды. Она любую рану может залечить и любую болезнь исцелить.»
И тут же волна вынесла на берег серебряный кувшин дивной красоты, закрытый пробкой в форме бабочки.
Поблагодарила Заряна рыбу. Взяла кувшин, а потом нашла лопухов, корни выдернула и попросила Степана костёр развести, чтобы корни запечь.
Пообедали они запечёнными корнями лопуха, и дальше пошли.
И попался им по пути лес. Густой, деревья огромные, и втроём не обхватить, ветки высоко над головой небо закрывают, под ногами мох, да листья опавшие.
Шли они, шли, и вдруг увидели огромного оленя с рогами ветвистыми, что вверх, как дерево росли. Стоял олень, и из его больших красивых глаз катились крупные слёзы, которые, падая в траву, превращались в крупные алмазы.
«Не подходи, – шёпотом сказал Степан, хватая Заряну за руку. – Вдруг он опасен?»
Но у Заряны было доброе сердце она поняла сразу что олень в беде.
«Что случилось с тобой, лесной красавец? – обратилась Заряна к оленю. – Почему ты так печален и зачем слёзы проливаешь?»
«Оттого печален, – ответил олень, что злая безсердечная колдунья построила ловушку, и мои рога за неё зацепились. И теперь я не могу сойти с места. Оттого и плачу, что сил у меня уж нет стоять, но я даже колени согнуть не могу!»
Посмотрела Заряна на Степана, тот вздохнул, и полез на дерево.
Достал нож, и стал ловушку ножом резать, только куски верёвки да веток вниз сыпались..
Освободил Степан оленя, тот вздохнул благодарно, и прикоснулся мягкими тёплыми губами сначала к руке Степана, а потом к щеке Заряны.
«Благодарю вас, дети мои, – сказал он. – Вы спасли мне жизнь. За то я отблагодарю вас щедро.»
И стукнул несколько раз копытом по земле. А из-под его копыт камни самоцветные вылетели.
Обрадовались Степан и Заряна, обняли оленя, поблагодарили его, и стали камни собирать самоцветные. И те алмазы, что раньше из слёз появились, тоже собрали.
И пошли дальше.
Вскоре вышли на пустошь. Ни деревьев, ни травы, одни голые, острые камни на потрескавшейся земле, да русло ручья пересохшего. И стоит чёрная, покосившаяся изба, вся закопчённая и дым из кривой трубы низко стелется.
«Наверное, тут и живёт Колдунья, – шепнула Заряна Степану. – Что делать будем?»
А Степан уже за избой разглядел подвал с земляной насыпью, в каких в деревнях урожай зимой сохраняют. И на крепкой деревянной двери огромный замок.
«Вон там наши хранители сидят, наверное, – показал Степан Заряне. – Надо их выручать. Пойду я колдунью на бой вызывать.»
«Может, попробуем её уговорить, она так пленников выпустит?» – робко сказала Заряна. Очень ей не хотелось воевать.
«Ладно, давай попробуем договориться!» – согласился Степан, и вот пошли они к избушке, и стали в дверь колотить.
Дверь распахнулась, и вышла оттуда высокая неряшливая старуха, горбатая, и с длинными руками.
«Здравствуйте. – поклонились ей странники. – Мы пришли к вам, чтобы освободить Любовь, Лад и Мир. Выпустите их, пожалуйста, или дайте нам ключ. Мы их сами выпустим!»
«Ха-ха-ха! – засмеялась старуха. – Освободить? Ха-ха-ха!»
И она взмахнула руками. И тут же на Степана и Заряну накинулись полчища ссоринок. И стали их жалить повсюду.
«Заряна, одевай скорее шапку-невидимку! – воскликнул Степан. – Быстрее!»
Заряна из сумки шапку-невидимку достала, одела, и сразу стала невидимой, ссоринки её не нашли. И стали сильнее кусать Степана. А он от боли разозлился, выхватил меч, да и пошёл на старую Колдунью.
А та не даётся, уворачивается, ссоринок на Степана натравливает. Но Степан не отстаёт, пытается Колдунью мечом достать.
Колдунья руками машет, на Степана камни посылает острые, чтобы те его кололи. А потом в руках у неё тоже меч появился, стала она мечом размахивать, со Степаном сражаться.
«Как же мне помочь Степану?» – думает Заряна.
Вспомнила, что есть у неё уздечка золотая, достала её из сумки и на колдунью набросила, чтобы отвлечь её. Тут же у Колдуньи меч из рук выпал и рассыпался. Сбросила с себя Колдунья уздечку и стала новое колдовство творить на Степана посылать. Вот-вот одолеет, а Зарина опять уздечку на колдунью набросила. И вновь у колдуньи Ссоры колдовство закончилось. И только Степан было уже победил колдунью, как та опять уздечку с себя скинула и подальше отбросила. И новое колдовство стала плести. Руками машет, Степана близко не подпускает.
А Заряна опять переживает. Думает, как она может помочь?
Подбежала поближе к Колдунье, невидимая. Да подножку ей и подставила в тот момент, когда колдунья руками крышу на избе своей приподняла и собралась на Степана её опустить. Колдунья, падая, неловко руками взмахнула, и крыша, вместо того, чтобы на Степана упасть, на колдунью рухнула.
Только ноги и остались торчать из-под крыши.
Стоит Степан, тяжко дышит, весь расцарапанный. Ссоринки тоже перестали нападать.
А Заряна достала кувшин с водой волшебной, налила в руку и Степана обмыла этой водой. И все раны и царапины на Степане зажили. Как ничего и не было.
А несколько капель на ноги колдуньи попали. И тут же ноги исчезли.
Остались только чулки серые, да туфли стоптанные.
«Вот чудеса, – говорит Степан. – Может, она притворилась?»
Поднял он крышу, а и под крышей нет колдуньи. Платье её есть. Фартук грязный есть. Платок обтрёпанный лежит. А колдуньи нет. Зато рядом с платьем лежит связка ключей.
Достала Заряна ключи, Степан крышу обратно на землю отпустил.
Пошли они к подземелью. Стали замок отмыкать, а он заржавел. Ключ не крутится.
«Ой, что же делать? – заволновалась Заряна. – Как же нам пленников то освободить?»
А Степан пошёл, вытащил дрын из крыши, да этим дрыном подцепил запор, да и выдрал его вместе в гвоздями!
Двери тут же и отворились и свет хлынул в подземелье.
«Эгей! – обрадованно закричала Заряна. – Выходите все! Колдуньи Ссоры больше нет!»
И вот по ступенькам медленно поднялись исхудавшие, ослабевшие хранители обеих Родов – Любовь, Лад, Мир….
Степан помог им выйти на солнце ясное. А Заряна каждому дала попить волшебной воды из кувшина и умыться этой же водичкой.
И прямо на их глазах пленники похорошели, посвежели, окрепли, и даже выпрямились. Заблестели их глаза засияли улыбки, и Заряна и Степан в ответ тоже расцвели улыбками, и переглянулись, радостные.
И тут же Заряна смущённо глаза опустила вниз. А Степан медленно покраснел.
И показалось им, что краски в мире стали ярче, что запахло цветами, коих не было, что вроде как музыка раздалась со всех сторон, и колокола зазвонили высоко в небе.
Подумала Заряна:
«Какой Степан сильный, смелый, мужественный и надёжный, как хорошо мне было с ним в путешествии, и тепло и радостно стало у меня на душе от того что он рядом со мною.»
И Степан себе думает:
«Как же я раньше не замечал этой красоты, этой нежности, этой доброты и заботы? Как же мне хорошо рядом с Заряной!»
Так почему же засмущалась Заряна и покраснел Степан? Да потому что в глазах друг друга они увидели себя, словно в зеркале волшебном увидели любовь и восхищение.
А Любовь, Мир и Лад стали вокруг них, подняли руки и на Степана и Заряну посыпались лепестки цветов….
А на поляне вдруг зазвенел родник, давно пересохшее русло ручья наполнилось водой, сквозь трещины в земле вдруг проросли травы и цветы, и даже на ветках сухих деревьев, стоявших в отдалении, распустились листья.
«Что это? – воскликнула Заряна. – Чудо!»
«Это чудо вашей любви!» – засмеялись бывшие пленники Ссоры.
В общем, взял Степан Заряну за руку, и вместе с Любовью, Ладом и Миром пошли обратно. Но прежде зашли на поляну, где ждал его подарок златогривой лошади.
Обещанный жеребёнок стал большим и сильным конём. Степан одел на него золотую уздечку, и сел на коня посадив впереди себя Заряну.
И неспешным шагом вся компания пошла к реке Белой.
И где бы не шли они, там всюду прекращались ссоры, обиды, недоразумения, зато воцарялся Мир, Лад, Любовь. Распускались цветы, зацветали сады, наливались плоды, давала обильный урожай земля, выздоравливали больные, смеялись дети.
А когда домой вернулись – рады им были на обоих берегах реки Дон!
Позабыли оба Рода про былые обиды, соорудили из лодок мост от одного берега до другого, и свадьбу устроили на весь мир!
И на ту свадьбу вернулись все, кто уезжал из родных мест на чужбину в поисках лучшей жизни, а как увидели, как хорошо то дома, что вместе с Любовью, и Ладом, и Миром и Процветание в Роды пришло, и Изобилие с собой привело, так больше никто никуда уезжать не захотел.
И свадьба та была широкая весёлая! Так песни звенели, что на дальнем турецком берегу девушки завистливо вздыхали!
Так гости плясали, что на море Чёрном волны поднялись, и разбойников, которые на русский берег собрались с мыслями недобрыми, с намерениями злыми, раскидало по дальним берегам!
А уж сколько угощения было на свадебном пиру! Пили, ели за здоровье молодых, за процветание и благополучие.
Я тоже на той свадьбе была, вместе со всеми пела и плясала, хороводы водила да так устала, что под деревом задремала, а как проснулась – так сразу и вам сказку эту записала.
Потому что это ещё не весь сказ.
Продолжение то следует.
Какое?
А такое, что с той самой поры новая жизнь в тех поселениях началась – радостная, мирная. Люди живут по прежнему, и трудятся во благо себя, своего Рода и своей страны.
Земледельцы землю обрабатывают, зерно выращивают, да не простое, а золотое. Думаете, шучу, да? Образ это? Привираю? Ну если и привираю, то совсем немного. Потому как зерно то и правда на вес золота ценится. Особенное оно. Питает не только тело, но и душу человека. От него больные здоровыми делаются. Грустные – весёлыми, недогадливые – умнеют…
А кто не хочет зерном заниматься – те сады разводят. Чего только в тех садах нет! Какие только фруктовые деревья не растут там! Да вы сами поезжайте. Посмотрите, убедитесь.
А вот Мастеровые по прежнему в своих мастерских работают. Только помимо конской сбруи ещё много чего интересного, нужного, полезного изготавливают.
Изделия их большим спросом пользуются, как у русских людей, так и у заморских покупателей.
Заморские так особенно их жалуют, и большую цену за них предлагают.
Так и живут люди на двух берегах Дона реки – богато, счастливо, вместе праздники справляют, вместе на санках зимой катаются, и на коньках по льду в гости друг другу ездят.
А Степан с Заряной жили долго и счастливо. С умом богатством своим распорядились, что олень им подарил.
Деток нарожали, на свадьбе внуков поплясали, с правнуками поиграли, и даже праправнуков удалось им понянчить.
Любили они друг друга всю жизнь, и деткам своим эту любовь смогли передать, а те – своим детям, и так далее.
И с тех пор в нашем Роду свято хранится наказ Степана и Заряны, сумевших помирить два великих Рода, и пронести свою Любовь через многие годы жизни:
«Нет на свете ничего важнее Любви. Коли будет в сердце Любовь, не скупись, делись ею с другими. Будет Любовь, будет Лад, будет Мир. А вслед за ними придут Процветание и Изобилие.
Комфортно им там, где живёт Любовь и согревает их своими лучами. Потому берегите Любовь, не позволяйте никаким ссорам-раздорам разрушить вашу жизнь, ваше благополучие.
Только Любовь может вам помочь выстоять в любых передрягах и справиться с любыми трудностями.
Пусть миром правит Любовь!»
Вот такой наказ мне передали мои родители а они получили его от своих родителей.
А я вам передаю, мои хорошие. Берегите Любовь, несите этот наказ по жизни. И дальше передавайте, своим деткам, своим внукам, всем своим потомкам.
Пращуров совет, да их мудрость несите, храните, и да будет процветать тогда Род ваш во все времена!
Самое главное сокровище
Пелагея возвращалась с работы уставшая, мечтая лишь добраться до дивана…
Ну и ещё что-нибудь поесть. Желательно горячего и острого…
«Скорее бы пенсия, – устало думала она. – Как уже надоела эта работа! Ни денег больших, ни радости от неё… А куда деваться? В нашем городе, чтобы достойно зарабатывать., надо трудиться от зари до зари, да и то, иметь образование, опыт, амбиции и железное здоровье… да и то все нормальные люди уже в область уехали, там гораздо больше заработки. А тут ещё Новый год скоро. Но никакого новогоднего настроения. Даже ёлку ставить не хочется. А хочется выспаться…»
Машинально Пелагея открыла почтовый ящик и заглянула в него. Неожиданно вместо платёжного извещения увидела плотный серый конверт.
«Опять реклама?» – Пелагея собралась бросить конверт на подоконник, но увидела свою фамилию в графе «Кому» и адрес отправителя – «Адвокатская контора Семирамид».
«Чего только не выдумают, – с досадой подумала Пелагея. – Семирамиды всякие, ещё бы джинов приплели сюда, или Али-Бабу.»
Но конверт взяла, и устало поплелась на свой пятый этаж.
Отомкнув дверь, вошла в тёмную прихожую, почувствовала, как огромный кот стал тереться об её ноги, радуясь, что наконец-то она пришла.
«Ну хоть ты меня встречаешь, – проговорила женщина, поднимая кота на руки. – Пошли, покормлю, так и быть. А потом посмотрим, чего там от меня хотят эти Семирамиды.»
Сбросила сапоги и устало пошла на кухню. Адвокаты адвокатами, а кормить кота надо! Кто ж ещё будет радоваться её приходу, как не кот! Потому и баловала его Пелагея.
Но вот кот накормлен, переодетая в домашнее просторное платье Пелагея сидит за кухонным столом и неспешно захватывая орешки с мёдом из баночки, запивает всю эту красоту горячим чаем из большого белого блюдечка.
И рассматривает конверт.
Наевшийся кот запрыгнул на соседнюю табуретку, сел, обведя лапы хвостом и замурлыкал, довольный. И при этом с таким интересом смотрел на конверт, что Пелагея рассмеялась:
«Если ты думаешь, что там что-то интересное может быть, то ты глубоко ошибаешься! Наверняка реклама их адвокатских услуг. А что ещё может быть? Наследство я ни от кого не жду. Дальних родственников не имею, тем более, бездетных.. Так что…»
Но кот осторожно протянул вперёд лапу и коснулся конверта.
«Думаешь, стоит открыть? – спросила Пелагея, – Надеешься, что там будет что-то интересное?»
Кот сощурил бледно-зелёные глаза и широко зевнул.
«Ладно, уговорил.»
Пелагея взяла конверт и кухонными ножницами (неохота было идти в комнату) отрезала с узкого края. Достала свёрнутое письмо, отпечатанное на бланке с гербовой печатью («Надо же, как всё официально!») и буквально онемела, когда прочитала содержимое письма.
«Шутка это, не иначе, – пробормотала она, придя в себя. – Представляешь, Рошфор, здесь написано, чтобы я пришла к ним в контору и получила Родовое наследство! Абалдеть! Но откуда? И почему мне?»
Кот ничего не ответил, лишь громче замурчал.
Пелагея посмотрела на часы – поздно. Уже все адвокатские конторы закрыты.
«Родовое наследство…. Надо же…. От кого, интересно? Никогда о нём не слышала… А что там? А вдруг деньги? Или драгоценности?
Точно, драгоценности! Родовое же! Может, золото там и бриллианты?
Рошфор, представляешь? Можно будет всё это продать, и купить себе дом с садом, и больше не работать, а жить на те деньги… И заниматься тем, чем мне нравится. Давно мечтала попробовать коврики ткать… И ещё – поехать на Байкал, и на Алтай и вот ещё на север, посмотреть на северное сияние…
Да не переживай, я тебя не брошу! Найму кого-нибудь, кто будет тебя кормить, пока я буду разъезжать. А зато как классно тебе будет в собственном доме! В саду можно будет гулять! Это тебе не на пятом этаже в окно за птицами наблюдать!»
Мысленно Пелагея уже накупила себе наряды, обставила новой мебелью дом, в котором она, тоже мысленно, справила новоселье…
На следующий день Пелагея позвонила на работу и сказала, что она не выйдет. А сама еле дождалась 9 часов, и поехала по адресу, указанному на конверте.
«Вот, – положила она письмо на стол секретаря. – Я за наследством.»
Пелагея думала, что ей тут же вынесут сундук с добром. Ну или хотя бы ларец с драгоценностями, но нет, пришлось ждать, пока проверят её паспорт, пока заполнят необходимые документы,, пока ещё раз распечатают и поставят подписи…
У Пелагеи от нетерпения даже живот скрутило.
Но вот все формальности были соблюдены и Пелагее вручили картонную коробку, обязанную шпагатом и с сургучными печатями.
«Что там?» – шёпотом спросила Пелагея. От волнения у неё пропал голос.
Адвокат в тёмном костюме равнодушно пожал плечами.
«Это Ваше и Вы сами можете увидеть. Следующий!»
Пелагея попрощалась и вышла.
Коробку хотелось открыть немедленно. Но здравый смысл подсказывал ей, что драгоценности лучше рассматривать дома за закрытыми дверями.
Поэтому Пелагея пересилила нетерпение, вызвала такси и поехала домой, крепко прижимая коробку к себе.
Дома же, бегом сбросив пальто и скинув сапоги, чуть не споткнувшись о Рошфора, путавшегося под ногами, Пелагея побежала в комнату, водрузила коробку на стол и достала ножницы.
Сердце бешено колотилось. От волнения начали дрожать руки.
«Спокойно, – сказала себе Пелагея. – Что, драгоценностей никогда не видела? Видела. Много раз. В кино. В магазине. На выставке. В музее. Подумаешь, драгоценности! Обычные камни, обычное золото!»
А перед глазами так и стояла картинка из фильма «Сердца трёх». – сундук с драгоценностями, которые блестели, сияли, завораживали…
«Соберись, – строго сказала себе Пелагея и перевела дух. – Сейчас моя жизнь меняется кардинально и мне нужен твёрдый ум, чтобы правильно распорядиться полученным наследством.»
Она поудобнее взяла ножницы и аккуратно перерезала верёвки, опутывавшие коробку, в нескольких местах.
Отбросила обрезки в сторону, и открыла коробку.. Внутри, как и ожидалось, сундучок дивной работы. Явно красное дерево, слоновая кость, эмаль, всё изумительно красивое, как могли делать только во времена, давно ушедшие.
Пелагея думала, что сундучок заперт, но крышка удивительно легко поднялась, и перед глазами предстало множество прозрачных шаров, чуть крупнее тех, что вешают на ёлку. А ещё внутри них, если потрясти, шёл снег, и в этой снежной круговерти были какие-то фигурки – домик с заборчиком, или дети катались на санках, или парочки играли в снежки, или вот тоже горка, и оттуда, с вершины, летели вниз санки, на которых сидели смеющиеся парень с девушкой.
«Не поняла, – разочарованно сказала Пелагея, вытаскивая шары. – А где сокровище то? Где мои драгоценности?»
Драгоценностей не было. Были лишь шары, да под ними, на самом дне, старая тетрадь с потёртой обложкой, с истрёпанными уголками.
«Это шутка, что ли, была? – повернулась Пелагея к Рошфору. – Это такая новогодняя шутка? Или?… Точно, адвокаты сами все сокровища вытащили. А мне пустую коробку подсунули!»
Пелагея рассердилась.
«Ну я им покажу, как мои драгоценности себе в карман класть!»
С воинственным видом она ринулась в коридор, горя желанием раскатать всех Семирамид по брёвнышку, но вернуть себе законные сокровища.
И надо ж было такому случиться, что в ноги ей бросился Рошфор, и она, споткнувшись об него, со всего маху рухнула на пол. Перепуганный кот подскочил вверх метра на полтора, приземлился на спину Пелагее, и рванул прочь, едва не сбив по пути вешалку.
Пелагея, кряхтя, с трудом села. Жутко ныло ушибленное колено.
«Ты специально, да? – крикнула она коту, едва не плача от боли. – Чтобы я никуда не ходила? Не хочешь в деревню, так и скажи!»
Держась за стенку, Пелагея поднялась и поковыляла в ванную – к ноге необходимо было приложить что-нибудь холодное.
Хорошо бы снега, но балкон застеклён, снега на нём нет. Да и далеко до балкона идти.
Пелагея открыла кран и подставила ногу под холодную струю.
«Блиин! – ныла она свозь сжатые зубы. – Как я теперь пойду? Я теперь никуда не пойду!»
Пришлось колено туго обматывать лоскутом ткани и укладывать себя на диван. Ушибленной ноге требовался покой.
От нечего делать Пелагея придвинула поближе коробку с «наследством» и стала рассматривать шары.
Она не могла не признать, что работы они были изумительной, это не китайский ширпотреб. Но и на сокровища они не тянули.
И тогда Пелагея взяла тетрадь и стала её листать. Разными почерками там были записаны истории. Сначала Пелагея просто пролистывала страницы, окидывая написанное вскользь, мимолётно, но в какой-то момент ей захотелось внимательно изучить то, что написал кто-то, возможно, для неё же.
И тогда Пелагея поправила подушку, устроилась поудобнее, и принялась за чтение. Читала, и сначала даже не заметила, как в шарах начали оживать фигуры. И всё, о чём она читала, словно крошечное кино, показывалось в этих самых шарах.
История первая
«Царь с царицею простился, в путь-дорогу снарядится. И царица у окна села ждать его одна…»
Хорошо было царице, у неё куча мамок-нянек, девок сенных, горничных, да и прислуги было полно, могла она себе позволить сиднем сидеть у окошка, мужа из похода выглядывая.
А каково было Настасье, когда у неё никаких служанок не было, а только сыновья подрастали, все в отца непоседы.
Старший то совсем маленьким был, ещё и не разговаривал, когда Ивана на войну забрали, а Андрейка родился уже позже, Иван даже не успел узнать об этом, потому что ещё раньше пришло письмо от командира, что пропал Иван, исчез, будто его и не было.
Три года минуло уже с тех пор, многие мужчины домой вернулись, после того, как война закончилась. На других похоронки пришли, и жены их отгоревали, и стали жить дальше, потому как детей поднимать надобно.
И лишь Настасья не знала, жив ли Иван её, или нет его уже на земле этой?
Сыновья росли, спрашивали об отце, и Настасья рассказывала им, какой ловкий был Иван, да работящий, как песни пел во время работы, как на коне скакал, да и землю пахал, зерно сеял, а потом убирал.
И сыновья, слушая рассказ матери, представляли себе отца своего и стремились быть на него похожими.
А красива была Настасья, высокая, сильная, глаза тёмные под бровями чёрными, волосы блестящие, гладко назад зачёсаны.
По улице не идёт, а плывёт, гордо несёт себя, и коромысло на плече рукой сильной придерживает. И вода в вёдрах полных почти не колышется.
