Сказки Надивы – 5. О скифах и не только. Сборник психологических сказок
Любовь разрешает любые проблемы
Давно это было.
Ещё в те времена, когда реки были полноводными, и водилось в ней рыбы так много, что можно было её ловить голыми руками…
В степях полно было разного зверья и птицы, и дрофы свободно бродили на просторе, а олени, косули и сайгаки собирались в огромные стада и передвигались от реки к реке.
По весне степь покрывалась красными тюльпанами, которые позже вывезли в Голландию и стали их оттуда уже продавать нам…..
А в начале лета цвёл ковыль, и от горизонта до горизонта колыхались серебристые шелковистые волны… Кто-то назвал степь седой, возможно, имея в виду не только возраст, но и цвет её…
А высоко в небе парили грозные орлы, высматривая добычу…..
Зимы, говорят, тогда были снежными, снега порой выпадало так много, что от дома до сарая со скотиной можно было тоннель рыть, и по нему ходить.
Звёзды, сказывают, в те времена были яркими и большими, и тихо звенели в вышине, наполняя мир чудесными звуками.
И вот тогда-то, в те далёкие, но прекрасные времена на берегах славной Дон-реки, что несёт свои глубокие воды по широким раздольным степям, и отражает в себе высокое синее небо и белые облака жили были два великих Рода
Один Род – Мастеровой, кузнецами славился, оружейниками, но более всего – мастерами, что для коней сбрую изготавливали всякую – вожжи, сёдла, уздечки, подпруги, и всё остальное, необходимое для тех, кто с лошадьми дела имеет. Красивые, сильные мужчины были в том Роду, а женщины ласковые и добрые. Люди там любили танцевать, и никто переплясать их не мог, когда дело до этого доходило.
А ещё выдумщики они были большие и фантазёры.
Недоброжелатели, правда, говорили, что они мечтатели, им бы, мол, только бы в облака улететь, да такое ж разве умные скажут люди? Знамо дело, от зависти говорили, что сами ничего путного придумать не могут.
И немного эмоциональные они, Мастеровые были, да….Бывало, и вспыхнуть могут, но быстро отойдут.
Ну да творческому человеку это на пользу – эмоции испытывать..
А на другом берегу реки жил Род Землепашцев. Люди в том Роду землю обрабатывали, рожь, овёс, и даже пшеницу сеяли, урожай собирали, тем и жили.
Тоже там мужчины были сильнее и выносливые. Женщины – красавицы, каких на обеих берегах реки боле не найти. А как они пели! Жаворонки в небе, соловьи на ветках замолкали, когда собирались девицы из Рода Землепашцев на работу, и песни свои заводили.
А уж коли их парни да мужики в тот хор свои голоса вплетут – так далеко по реке те песни неслись, аж на турецком берегу их слыхать было, и молча вздыхали турецкие девушки, втайне мечтая о таких женихах, от голосов которых дрожь по телу пробегала и хотелось всю ночь не спать, а на луну глядеть…
Славились Земледельцы, кроме прочего, тем, что умели мнение своё отстоять, а коли чего захотели – то обязательно добивались.
Некоторые соседи, правда, называли их упрямыми и твердолобыми, но то они от зависти говорили, не иначе.
Потому как если человек имеет своё собственное мнение, то какая же это твердолобость?
И помогали друг другу оба Рода – Мастеровые Землепашцам конскую упряжь продавали, Землепашцы же Мастеровым зерно торговали.
И всегда оба Рода жили в ладу, вместе праздники отмечали, друг другу в гости по Дону-батюшке ездили на лодьях, а зимой по замёрзшему льду бегали, а то и на коньках деревянных катались.
Дети вместе играли, на санках с горок летали, бабы друг к дружке на чай приходили, мужики дела вместе вершили, парни на кулачках сходились по весне, да и детей крестить кумовьёв принято было брать с другого берега. А то и женихи невест выбирали из зареченских. Свадьбы играли, вместе пели и плясали.
А в трудные тяжёлые времена помогали друг другу. Как же без этого?
И долго так продолжалось, да вот случилась в той стране беда страшная.
Поспорили два князя великих – Белый и Красный, кому из них на престол садиться после смерти царя, да и решили, что спор их разрешить только битва может. Да самим то биться не с руки. А ну как, в глаз кто из них получит, как потом с фингалом ходить, на балах танцевать, на заседаниях фонарём под глазом светить?
Оно конечно, шрамы мужчин украшают, но решили князья, что пусть лучше эти украшения носят другие мужчины.
В общем, придумали князья войну друг другу объявить. И потому стали по всем городам и поселениям гонцов рассылать, воинов себе набирать.
А чтобы мужики охотнее в армию к ним записывались, то и кричали гонцы, что вот их наследник – самый наследный, и он самый добрый и справедливый, и людям хорошо будет, если он к власти придёт, и поэтому за него надо сражаться!
И надо ж такому случиться что в Род Мастеровых пришёл посланник от Белого князя, а в род Землепашцев – от Красного.
И хоть старики и с той и с другой стороны говорили, что «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат», что не дело за оружие браться ради чьих то интересов, да только молодёжь была одурманена словами послов, посулами всякими, и никто стариков слушать не стал. Бросили мужики женщин своих, мастерские и поля, и пошли под знамёна княжичей.
Остались бабы с детьми одни.
Поначалу то они по прежнему в гости друг к дружке ездили за реку, да только недолго это продолжалось.
То в одном Роду прознают, что пал чей то муж али сын. То в другом…. Горе пришло в Рода. А винили кого? Тех, кто за другого князя воевал….
Так и женщины постепенно обиду, зло друг на дружку затаили, хотя ведь никто никого не обижал…
Да ведь когда горе в семье, разве доводы рассудка кто слушает?
Долго, очень долго Белый и Красный князья воевали, трон делили….
Но воевали князья, а сражались воины…. Каждый ведь думал, что за хорошее дело в бой пошёл, а только всё же зря головы многие герои сложили.
Мало кто домой смог вернуться живым, а уж чтобы невредимым….
Те, кто за Белого князя воевал, ненавидел других, тех, кто сражался под знамёнами Красного князя. И наоборот.
Вот так два Рода, живших по берегам одной реки, стали ненавидеть друг друга, Общаться перестали, дружить перестали, и детей растили во вражде к представителям Рода другого.
Страшно сказать, стали втихаря наведываться на берег противоположный и урон друг другу причинять!
То лодку уведут, но сети вытащат, да и всю рыбу заберут. То коня со двора сведут, то корову….
Старики, что ещё помнил те времена, когда все мирно жили, молодёжь образумить пытались, да только всё без толку.
Сердца, одурманенные злобой, не желали ничего доброго пускать в себя. Умы, замутнённые злыми речами не воспринимали увещевания мудрыми словами.
Подрастали дети. И их тоже растили в злобе и ненависти к своим соседям заречным, друзьям бывшим.
И уже не встречались дети на замёрзшей реке, чтобы на коньках покататься, али с крутых берегов на санках скатиться. А всё больше к своему берегу жались, да издали друг друга ледышками обстреливали, да норовили посильнее кинуть, да побольнее ударить.
А уж о том, чтобы построит на реке ледяную крепость, али город снежный со снеговиками-жителями, и вообще уже забыли…
А ещё….. Раз перестали Рода меж собой общаться, то и дел никаких торговых тоже меж собой не вели….
И вот Землепашцам уже не было сбыта зерна под боком, а в другие места возить зерно долго, и накладно…
А и Мастеровым враз меньше стало покупателей их изделий, приходилось искать новых, а где ж их взять, коли город далеко, а там и своих работников немало….
В общем, и в том, и в другом Роду наступил упадок. Хуже стали люди жить, а раз жить хуже, то и праздников меньше.
Мужчины стали уходить из дома на заработки, женщины оставались с малыми ребятишками дома одни, а они, понятно, не могли сами землю пахать, траву косить, кожи мять….
И из поколения в поколение жили люди всё хуже, и Род, что с одной стороны реки, что другой, стал хиреть…..
Когда то большие шумные станицы обезлюдели, чуть ли не треть от былого великолепия осталась.
Ни праздников, ни гармошек, ни песен….
Пыль, тоска и нищета. Дети, подрастая уезжали в большие города, в дальние страны, оставляя стариков одних доживать в нищете и в воспоминаниях.
Но по прежнему оба Рода, хоть и знали, почему, не любили друг друга, и боле никак не общались, а детей малых заречными пугали.
Однажды Род Землепашцев, после того как был собран скудный урожай зерна, решил провести Вече.
Собрались, кто ещё проживал в станице, все, от мала до велика, и самый древний старик, Прохор, сняв шапку, произнёс:
«Дорогие мои родовичи! Больно смотреть мне на то, как наш, некогда великий и могучий Род, пропадает, хиреет, и скоро совсем исчезнет с лица земли нашей матушки…»
Все собравшиеся промолчали, опустив головы, и лишь самый молодой из парней, Степан, спросил, прямо глядя на Прохора:
«Что же ты, дед, предлагаешь? Есть у тебя решение?»
Прохор вздохнул:
«Решения у меня нет. Но слышал я, что далеко-далеко отсюда, среди древних гор, поросших высоким лесом, живёт знатная, могучая Ведунья. Видит она на семь вёрст под землю, и на семьдесят семь вёрст вокруг и вверх.»
«Брешут, – уверенно сказал Степан. – Не может она такого видеть.»
Прохор укоризненно посмотрел на Степана. А сосед даже толкнул Степана в бок локтём, мол не мешай!
А Прохор продолжал:
«Живёт она одна в избушке, сколько ей лет – никто не ведает, и как к ней дойти – никто не знает….Дорогу к ней не проложили…. А только многие к ней идут, едут, даже ползут, потому как мудрый совет, что она может дать…»
«Если дороги нет, и никто не знает, как добраться, – опять встрял Степан. – То как же к ней попадают?»
Тут уж все, сидевшие рядом со Степаном, стали на него шикать, мол, замолчи уже!
«Вот я и решил, – дождавшись тишины, сказал Прохор,. – Что надобно и нам к той Ведунье кого-то отправить, спросить её, как нам в Род величие, могущество вернуть? Как сделать его обратно сильным, богатым, процветающим? Что думаете, Родовичи?»
Повисла тишина, и лишь Степан произнёс:
«Вы правда думаете, что эта Ведунья, грец его знает откуда, даст нам совет? Да ерунда всё это!»
Но никто его не поддержал, наоборот, даже сказали:
«А на что нам ещё больше рассчитывать? Род и правда хиреет, а со стороны – виднее.»
«Вы бы ещё зареченских спросили, – фыркнул Степан. – Им точно виднее, со стороны то!»
«Так кого же нам послать?» – спросил Прохор.
Все промолчали. Очень уж далеко было идти, да и неясно, удастся ли найти ту Ведунью?
«А что это вы все на меня смотрите? – возмутился Степан. – Никуда я не пойду! Я вообще в город собрался идти, на заработки…»
«На заработки многие ушли, – грустно произнёс Прохор. – Да ни один ещё не вернулся с богатством. Иди, Степан, к Ведунье, на теб вся надежда. Ты боевой, упрямый, своего добьёшься. Сходи, попроси совета, а потом, как вернёшься – делай что хочешь, никто тебя неволить не будет!»
Делать нечего, Степан согласился и стал в путь-дорогу собираться.
Провожали Степана в путь всем миром.
Напекли в дорогу пирожков с капустой, да с рыбой. Масла дали, да творогу. Рубашку сшили новую, шапку, хотели коня дать, да Степан отказался:
«Вот ещё, мне в дороге придётся ещё и о коне безпокоиться! Не, мне пешком сподручнее!»
Кинул за спину котомку, взял в руки посох, мать поцеловал, могилке отца поклонился, и всем, провожавшим его, тоже. И пошёл по дороге в сторону гор.
Шёл-шёл и к вечеру увидел – сидит на дороге, плачет девицы, слёзы утирает.
«Это кто ж тебя обидел? – присел рядом с ней Степан. – Кто посмел?»
«Никто меня не обидел, – шмыгая носом девица отвернулась. – Просто у меня разбойники коня забрали, и все деньги, мне теперь даже еды купить не на что.»
«Ну, накормить то я тебя смогу. Кстати, меня Степаном зовут. А ты кто такая?»
«А меня Заряной родители назвали, – улыбнулась девушка принимая пирожок от Степана. – Благодарю тебя, добрый молодец! Куда путь держишь?»
«К Ведунье я иду. А ты?»
«Ну надо же! Я тоже к Ведунье!»
«Значит нам по дороге! – обрадовался Степан. – А ты к ней зачем идёшь?»
Заряна вздохнула.
«Понимаешь, старики сказывают, что некогда наш Род – Мастеровых, чьё поселение стоит на высоком берегу Дон-реки, некогда был могуч и велик. Жили мы богато, славно, праздники у нас часто были, гости к нам приезжали, да и торговый люд тоже частенько нас своим вниманием баловал.
Деды мои и прадеды конскую сбрую издавна делали, ну и всякие другие вещи тоже. А потом стал наш Род хиреть, беднеть, угасать… Вот старейшины посовещались и объявили, что далеко-далеко отсюда живёт Ведунья, и что надобно к ней идти и спросить совета, как нам свой Род обратно возродить? А ты что такой сердитый сидишь?»
«Так ты из зареченских? – с возмущением спросил Степан – Что ж ты молчала? Такой тихой прикинулась!»
«Что значит прикинулась? – с возмущением вспылила Заряна. – Я не из зареченских! Зареченские – они за рекой живут! Земледельцы!»
«Да, это мой Род! Я из Земледельцев!» – воскликнул Степан.– А ты из этих, которые…»
«Это из каких из этих? – упёрла руки в бока Заряна. – Да мой Род – самый лучший, Не то, что твой…»
«А твои… А твои….»
И тут они оба, красные, с раздувшимися щеками. С вытаращенными глазами, одновременно замолчали.
Они стояли вдвоём на дороге, ни с одной, ни с другой стороны никого не было видно, но солнце садилось, вечерело, и предстояло как-то продолжать путь.
«Ладно, – вздохнула Заряна, поправляя волосы. – Что толку ругаться. Всё равно каждый свой Род любит. И некогда мне тут с тобой…. У меня путь длинный, а я время трачу.»
«И мне пора идти, – глядя в другую сторону, сказал Степан. -Прощай!»
И они зашагали по дороге.
Через какое-то время Степан произнёс:
«Слушай, нам всё равно в одну сторону. Давай перемирие заключим на время?»
«Зачем это?» – подозрительно спросила Заряна.
«Вместе идти веселей. И как-то легче.»
Заряна помолчала, потом подошла к Степану. И дальше они уже пошли вдвоём.
Так и прошли весь путь рядом, помогая друг другу и через реки переправляться, и горы преодолевать, и зверей диких отпугивать.
А когда совсем трудно им становилось, и дороги не было видно, и не знали они, в какую сторону идти, белая птица появлялась впереди, и манила, и звала за собой – то песней звонкой, то ярко сияющим оперением привлекала внимание, а то и просто летала рядом. Пока не пойдут путники за ней следом.
А когда впереди появился дом Ведуньи, птица сделала круг над головами Степана и Заряны, крикнула что-то высоким голосом, и улетела прочь.
Подошли парень с девушкой к бревенчатому дому с потемневшим от времени крылечком, с двухскатной крышей и с окошками, задёрнутыми занавесками. Рядом с домом орех растёт огромный, раскидистый, под ним – стол и лавки стоят, а вокруг дома цветов насажено видимо-невидимо, да все разные, большие и маленькие, яркие и побледнее, пышно цветущие и только-только завязавшие бутоны.
Но всё так ладно и гармонично, словно ковёр узорчатый, на земле расстеленный. И дополнительный узор на том ковре – дорожки, мелким камушком посыпанные.
И чуть в стороне – сруб колодца покосившийся, и тоже вокруг площадка камнем плоским выложена.
Пока Степан и Заряна всё рассматривали, навстречу им по ступенькам спустилась Ведунья – женщина немолодая, но всё ещё стройная, с осанкой ровной, движениями плавными, неторопливыми.
Глянула строго на гостей, повела рукой в сторону ореха:
«Ну здравствуйте, гости дорогие! Добро пожаловать! Присаживайтесь, отдохните с дороги, угощения моего отведайте!»
И тут же на столе, как по волшебству, появились пироги, да каша, фрукты-ягоды всякие, квас да морс в кувшинах, и щи горячие.
Вот поели путники, хозяйку поблагодарили, и Ведунья стала расспрашивать их, кто они и зачем пожаловали к ней, за какой такой надобностью?
«Ну вот, – подумал Степан. – Какая ж она Ведунья, коли не ведает, кто мы?»
Но вслух сказал:
«Я из Рода Земледельцев. Когда то Род наш был богат, могуч, силён, славился на всю округу. Но после худо стало жить, Род зачах, обеднел, истощился. Вот и послали меня Родовичи к тебе за советом, чтобы ты помогла нам, подсказала, как возродить былую силу, могущество, процветание?»
«А из Рода Мастеровых, – мягко произнесла Заряна. – У нас почти такая же история. Жили раньше мы хорошо, и в достатке, и люди были веселы и сильны. А потом что-то произошло, и Род наш зачах, и плохо мы сейчас живём. Старейшины прознали, что есть Ведунья великая, которая может нам помочь, посоветовать, как возродить Род наш, и стали думать, кого отправить. Вот и вызвалась дойти до тебя, Ведунья матушка, просить у тебя помощи. Не откажи нам, пожалуйста!»
Ведунья посмотрела внимательно на гостей своих.
«Может и помогу, – сказала она. – Если угодите мне.»
«Как же тебе угодить, что сделать надобно? Если по силам, то сделаем всё!» – чуть ли не одновременно с Степан с Заряной воскликнули.
«За домом хочу я огород себе устроить. Но там много камней. Вот коли сможете камни большие убрать с участка, да изгородь вокруг возвести – тогда возьмусь за ваше дело.»
Переглянулись Степан с Заряной…
«Возьмёмся, матушка. Только дай нам инструменты для работы!»
Вынесла Ведунья лопату, мотыгу, верёвки разные, и ушла.
А Степан с Заряной пошли за дом, участок осмотреть. А там и правда, валуны великие лежат, надобно их убрать, да как?
Стали они думать и решать, как же это сделать?
Степан валуны окапывал, Заряна их верёвками обматывала, а потом вместе тянули эти камни за пределы огорода.
И вот тут и началось:
«Ты мало выкапываешь! Надо глубже копать!» – пыхтела Заряна, обматывая камень.
«Ты плохо обматываешь, не так!» – указывал Степан.
А как станут тянуть, так и вовсе переругаются, тот не так тянет, эта под ногами мешается…
В общем, и половины огорода не расчистили, переругались совсем. И пошли к Ведунье, просить, чтобы каждому дала другое задание, мол, невозможно им друг с другом вместе работать, потому как он-она всё не так делает, руки не оттуда растут, ничего не понимает, и только мешает….
Послушала их Ведунья усмехнулась и послала за водой.
«Кто воды принесёт, тот и прав!» – сказала.
Побежали наперегонки Степан с Заряной, каждый хочет до колодца добраться первым, воды набрать и принести..Ведро-то одно!
Да столкнулись у колодца, стали друг у друга ведро из рук вырывать, на себя дёргать.
Тут их словно сила какая-то подняла и в колодец сбросила.
Только и успели они, что одной рукой за цепь схватиться, а другой за ведро держатся!
И как тут быть?
Пыхтят, друг на друга насупившись смотрят, а только надо как-то из колодца выбираться!
«Ты давай, держись крепче, – сказал Степан. – А я наверх по цепи поднимусь, и тебя вытащу.»
«А ведро? – Зарина спросила. – Как быть с ведром?»
«Да Бог с ним с ведром! Главное, самим выбраться!»
Зарина помотала головой.
«Нет, ведро оставлять нельзя! Нехорошо это, вдруг у Ведуньи другого нет?»
«Придумаем что-нибудь!» – произнёс Степан и стал подниматься по цепи вверх.
Вылез, руки от напряжения устали, но надо вытаскивать Заряну, пока та на дно колодца не свалилась. Вот он и стал ворот колодезный крутить, цепь на бревно наматывать.
Слышит – тарахтит что-то внизу.
А посмотреть не может, потому что ручку ворота отпустить нельзя….
И вот крутит он крутит, а тарахтенье всё выше и выше.. И вот, наконец то показалась голова Заряны. Обеими руками она сжимала холодную цепь, прижималась к ней, а на плече у неё болталось ведро. Оно то и тарахтело, цепляясь за стенки колодца.
Степан помог Заряне выбраться. Усадил её на солнышке отогреваться, а сам привязал ведро, опустил его вниз, и, зачерпнув воды, поднял обратно.
Поставил его на край колодца, оглянулся – сидит Заряна. Понурившись, сгорбившись, голову вниз опустила…
«Заряна, что случилось? – испугался Степан. – Ты ударилась? Болит что-то?»
Но Заряна лишь головой покачала, да носом шмыгнула.
«А что тогда? – присел перед ней Степан. – Почему ты плачешь?»
«Потому что я наказ своих старшин не выполнила. Ведь сил у меня не осталось, ты ведро отнесёшь Ведунье, она твоему Роду и поможет. А моему – нет.»
И Заряна опять заплакала, спрятав лицо в колени.
Степан растерялся. Отдать ведро Заряне? Но тогда его Род без помощи останется. Так тоже не пойдёт!
Он глянулся вокруг – нет ли где ещё ведра? Но нет, единственное ведро стояло на колодезном срубе.
«Слушай, а может, мы это… – Степан почесал затылок. – Ну, договоримся как-нибудь?»
«Как же мы договоримся? – всхлипнула Заряна. – Ведро одно, кто его принесёт – тому Ведунья и поможет.»
«Ну дак мы же можем вдвоём принесли воду!» – Степан даже удивился, как такая простая мысль ему раньше в голову не пришла.
«Как это вдвоём? Одно ведро и вдвоём?» – Заряна даже голову подняла и насмешливо улыбнулась.
«Ну да! – Степан подхватил ведро и поднёс к Заряне. – Возьмёмся вместе за ручку и понесём. Видела, как дети корзинку тяжёлую вдвоём тащат? Так и мы ведро потащим.»
Заряна несмело улыбнулась, но встала на ноги, взялась за ручку ведра и..
Ничего не получилось. Потому что Степан был выше. И шагал шире, а Заряна была и пониже его, и шаги у неё были поменьше, и движения более плавные.
Вот пришлось им друг под друга подстраиваться чтобы воду донести, не расплескать, да и самим не облиться.
Чуть было опять не поругались, да потом решили, что дело, с которым они сюда пришли, гораздо важнее взаимных упрёков.
Вот так и донесли они воду до Ведуньи, что поджидала их за столом у большого ореха.
Вместе донесли, вместе на лавку ведро поставили. И молча сели рядом.
Посмотрела на них Ведунья, ничего не сказала, но поставила на стол большое деревянное блюдо, а потом стала ковшиком воду из ведра на блюдо лить, и смотреть, что ей вода показывать будет.
Смотрела брови хмурила, головой качала, видно, не нравилось ей то, что там она видела. Потом отодвинула блюдо с водой от себя и сказала сурово:
«Давным давно, когда ещё ваши деды мальцами были, да под стол ходили, жила в ваших краях злая колдунья Ссора Раздоровна. Отовсюду её прогнали, и с севера холодного, и с юга жаркого, и с востока безкрайнего, и с запада шумного. Нигде не нашлось ей места, никому она не была нужна.
И вот тогда обосновалась она в местах ваших, степях широких, и до поры до времени там затаилась, чтобы никто про неё не прознал да и не выгнал напрочь.
Долго она жила втихаря, безвредной прикидываясь, а сама всё поджидала момент, чтобы силу свою проявить.
Но задули над миром ветры неправды, воинственные ветры алчности, и поняла колдунья Ссора Раздоровна, что пришло её время.
Два князя – Белый и Красный объявили друг другу войну, и забрали к себе мужей в войско. Да с одного берега реки Белой Красный князь забрал. А с другого берега – Белый к себе мужчин в войско потребовал.
Ох, и задурили князь головы вашим прадедам! Да и то ещё не так беда, поскольку не все люди словам князей то верили, были и те, кто своим умом жить мог, сохранял ясность и благородство….
Но вот с Колдуньей справиться не под силу было людям, горем охваченным.»
«Что же она сделала?» – спросила Ведунью Заряна.
«Были у Колдуньи Ссоры Раздоровны слуги, мелкие, но многочисленные, и очень противные – злобные соринки. Вот их-то Колдунья и выпустила что на Род Землпепашцев, что на Род Мастеровых.
Стали они людей жалить – кого в сердце, кого в глаз, кого в язык….
А люди то, вместо того, чтобы объединиться всем миром, стали наоборот сторониться друг друга, особливо соседей, с другого берега, обвинять их во всех своих бедах.
А Колдунье того и надо.
Озлобились люди, а тут ещё хитростью да обманом Колдунья смогла главных хранителей Рода Земледельцев Любовь, Мир и Лад в плен захватить, да в подземелье посадить….
А потом и у Рода Мастеровых так же их хранителей, что звались Любовью, Миром, Ладом, похитить, и тоже в подземелье запрятать…»
«Вот это поворот, – почесал затылок Степан. – Выходит, это колдунья во всех наших бедах виновата?»
«Колдунья соринки раскидывала… А вот противостоять им люди сами должны были… – Ведунья строго посмотрела на Степана. – Впрочем, чего уж теперь говорить… Коли Любви, Лада и Мира в Родах нет, то и справиться с этими злобными соринками у людей уж не получится. Забыли они, что такое любовь и лад…»
«Ой, но что же теперь делать нам? Неужели ничего нельзя изменить?» – заволновалась Заряна.
«Можете, – кивнула головой Ведунья. – Только нелегко это, непросто.»
«А что надо делать то?» – поинтересовался Степан.
