Шкатулка царицы Клеопатры

Четверг, 6 июня 2013 года.

– Ура! Мама приехала! – на всю дачную улицу, громче, чем будильник в комнате у Дениса, закричали дети из дома напротив. – Мамуля! Мамочка! Мама!

Денис заворочался в кровати, понимая, что остатки сна его покидают.

– Наконец-то, Маша! Я уже заждалась, – Анна Борисовна поприветствовала свою дочь и помогла ей вынести из машины сумки с продуктами. – Я ещё вчера с ужина тебя ждала. Надеялась, вдруг приедешь?

– Нет, мама, как вчера? – женщина по имени Мария вымученно улыбнулась. – Я ведь допоздна работаю. И продукты надо было закупить, и собраться. А уйти из офиса раньше – никак. Валера и так жутко недоволен, что я выпросила у него эти два увольнительных. У нас дел – завал. А я тут со своей дачей.

Мария обвела взглядом улицу и тяжело вздохнула. Возвращаться сюда после нескольких лет забвения ей было сложно. Несмотря на некоторую суету и браваду в словах и жестах, несмотря на ухоженный внешний вид и стиль успешной бизнес-леди, в свои тридцать шесть лет женщина выглядела очень усталой.

– Не с дачей, а с престарелой матерью и малолетними детьми! – жёстко осадила её Анна Борисовна. – Твой начальник нисколько не жалеет ценных кадров. Я бы на твоём месте уже давно пожаловалась на него в профсоюз! Или устроила забастовку.

– У нас частный бизнес…

– Баб, ты в прошлом веке живёшь, честное слово! – Полина оттеснила бабушку, заглядывая матери через плечо в одну из сумок. – Забастовки нынче не в моде. Не нравится – не работай. Ма-ам, а ты мне джинсовую куртку привезла?

– Нет, Поль, прости, мне некогда было заниматься стиркой, – виновато развела руками Мария, одновременно стараясь отгородиться от матери, бубнящей что-то о Трудовом кодексе, и от младшей дочери Любови, которая также с любопытством смотрела на выгружаемые гостинчики. – Я тебе привезла вязаную кофту, Поля. Она тёплая и, по-моему, тоже стильная. Вот, держи. Ну, что, как разместились, обустроились тут без меня?

Полина, развернув кофту, изменилась в лице:

– Стильная? Мама, ты издеваешься? Ты хочешь, чтобы меня друзья засмеяли? Эту кофту бабушке впору носить!

– Поля!

– Мам, да не слушай ты её! – припоминая недавние обиды, не замедлил поддеть сестру Павел. – Нет у неё друзей! Кому смеяться-то? Кроме нас и некому! А всё потому, что она жуткая заучка и воображуля, и с ней никто не хочет водиться. Она вчера весь день у крыльца проторчала в надежде с кем-нибудь познакомиться. Только кроме какой-то бабуси, которая за листьями одуванчиков ходила для своих кроликов, к ней никто даже и не подошёл!

– Замолкни, дурень! – разозлилась девушка, давая брату подзатыльник.

– Вот-вот, мам! Она ещё дерётся. Придумай ей наказание…

Женщина резко подняла вверх руки, требуя тишины:

– Так, тихо все! Поля, немедленно прекрати обижать младших! Паша, хватит ябедничать! А ты, мама, возьми эту сумку.

– Я вовсе не против хорошей кофты, – пробормотала Анна Борисовна, помогая с вещами. – Вечерами здесь зябко.

Мария подошла к воротам гаража:

– Кстати, Паша! Это, случайно, не твой шнур от ноутбука завалялся у меня в багажнике, а? – попутно бросила она.

Павел просветлел.

– Мам! Ты – супер!!! Ты нашла мой шнур! Я знаю, это Полька, рыжая вредина, его специально в машине оставила! Она выгружала вещи в прошлый раз и захлопнула багажник, утверждая, что там больше ничего нет. А ещё она от работы увиливает.

– Сам ты рыжий, ябеда! – огрызнулась Полина. – Тебе сто раз сказали сложить вещи в пакет. А теперь на меня спихиваешь свою неряшливость. Продукты же почему-то у тебя не рассыпались!

Среди этих взаимных обид и упрёков едва-едва протиснулся ещё один детский голосок:

– Мама, а я на полянке вчера ёжика нашла. Можно он у нас поживёт? Он маленький и много не съест. Он не лает. И шерсть от него летать по дому не будет! – шестилетняя девочка просительно задёргала мать за рукав.

Мария присела на корточки рядом с младшей дочерью и внимательно посмотрела ей в глаза. Наученная горьким опытом, женщина теперь знала, что детей надо выслушивать вовремя. Ведь стоит прокараулить этот момент – и вдруг в вашей семье неожиданно появятся собака, кошка, хомяки, говорящая птица и ещё кто-нибудь бедный и несчастный, за кем непременно надо ухаживать.

– Какого ёжика, Люба? Нет, родная моя. У тебя и так любимцев полон дом. По-моему, дармоедов нам уже достаточно. А ёжики – лесные зверюшки. Им на воле лучше. У него наверняка есть мама, которая его потеряет. Надо его отпустить. Где он, детка?

– Вон там, у бани. Я его ведром накрыла, чтобы он не убежал. И кирпич сверху положила, чтобы ведро не опрокинулось. Но мам, ёжик такой хорошенький! Он тебе обязательно понравится! И дядя Костя разрешил. Так ведь веселее жить будет!

– Да уж, дети, только веселья мне в жизни и не хватает. Дядя Костя на своей половине дома пусть хоть крокодила заводит. А мне живности уже достаточно, Люба! И не спорь со мной. Ёжик подлежит амнистии. Всё! Паша, будь любезен, дойди до бани и выпусти на свободу заключённого. Я пока машину загоню в гараж.

Автомобиль «Toyota», купленный женщиной с рук и повидавший на своём веку немало дорог, служил ей исправно. Мария завела мотор и загнала четырёхколёсного друга в гараж, ставя его рядом со стареньким потрёпанным «жигулёнком» брата…

Денис пару раз перевернулся с боку на бок, натянул на голову одеяло, положил сверху подушку и, наконец, сел на кровати, зло поглядывая на окно:

– Что за ужасная семейка? Это ведь наказание какое-то! Почему я должен их слушать? Ни за что, ни про что разбудили. И зачем дядя Костя пригласил их к себе пожить? Сам вроде такой тихий, сидит у себя дома целыми днями, изобретает что-то. Идеальный сосед! А тут – нате вам…

***

«Нате вам» длилось весь четверг и добрую половину пятницы. Оба дня из дома дяди Кости доносились визг, возгласы, смех и перебранки его племянников. Два дня Анна Борисовна водила Марию за руку по огороду и вокруг участка, рассказывая во весь голос, что она хочет посадить и как всё будет здесь благоустраивать.

Из этих познавательных «экскурсий» Денис, как и другие дачники на их улице, узнал о том, что землевладение приобреталось для семьи Марии и для Константина Анатольевича – «талантливейшего в мире изобретателя».

Брат с сестрой пришли к обоюдному согласию, что будут строить дом на два хозяина, а наилучший вариант планировки – это две изолированные одна от другой половины в едином корпусе и под общей крышей. Входы у них расположили в разных местах. Тот, что предназначен для большей семьи – главный и солидный по своим размерам. Ещё от начала улицы можно заметить красочное крыльцо по левой стене их дома. Широкие ступени, деревянные перила, покрытые лаком в несколько слоёв. Что касается второго входа, то скромный изобретатель не хотел привлекать к себе излишнего внимания и пожелал иметь дверь с тыльной стороны. Это доставляло некоторые неудобства, ведь для того чтобы попасть к себе, дяде Косте приходилось подниматься по главной боковой лестнице на половине дома Марии и обходить дом по каменной террасе. Зато не на виду у других дачников.

Баню, расположенную на окраине их земельного участка, и гараж в цокольном этаже дома под апартаментами Марии хозяева оставили в общее пользование. А огород делить не стали, и он перешёл в управление женщины. Реально оценив свои возможности, изобретатель сразу заявил, что ему «без разницы, что где растёт, как за этим ухаживать и когда что поспевает». Конечно, он «не против за пучок петрушки или тарелку смородины помочь что-то полить или вскопать». Но урожай – не основной смысл его жизни. Дядя Костя принадлежит науке, а дача для него – лишь уютное место работы. На том и договорились.

Несколько лет Мария, её супруг Виктор и их маленькие дети приезжали сюда на всё лето. И пока их учёный родственник корпел на своей половине дома над расчётами или изобретениями, а Поля с Павлом бегали по улице с другими малышами их дачного посёлка, молодые родители возделывали землю, выращивали овощи и фрукты, отдыхали и заряжались энергией на природе.

Анна Борисовна на их дачу не ездила принципиально. Очень уж оскорбительным казалось пожилой даме решение детей бросить её садовый участок в шесть соток где-то под Кукуштаном, в который она вложила все силы и душу, и их желание заниматься СВОИМ хозяйством. Сначала её обида выражалась в форме безразличия и даже злорадства: мол, «не стану я с вами делиться опытом. Раз вы такие умные, выращивайте сами, как знаете». Затем появился интерес и уважение, а после – и дух соревнования. Мария с семьёй и её мать вступили в битву за урожай, чтобы дома по осени похвастаться и удивить чем-нибудь друг друга.

Так и жили, пока в семье молодой женщины не появился третий ребёнок. Рождение Любы стало, пожалуй, последним ярким и счастливым эпизодом. Дальше повалили невзгоды и несчастья.

Мария с малышкой без конца болели и практически не вылезали из больниц. Виктор потерял работу и необдуманно наделал много долгов. Константин провалил важный проект. На Анну Борисовну напали на улице и ограбили. А потом и вовсе случилось непоправимое: Виктор, едва устроившись на новую должность и уехавший в командировку, вдруг попал в аварию и умер. Семья стала неполной, а жизнь беспросветной.

Мария осталась вдовой с тремя малолетними детьми, с престарелой матерью и увлечённым наукой братом. Где уж тут до дачи и урожая? Надо было восстанавливаться самой, поднимать детей, расплачиваться по долгам и решать целый ворох других проблем.

Константин по-прежнему жил на своей половине дома. Огород постепенно зарастал. Вещи, оставленные без хозяев, приходили в негодность. А соседи понемногу забывали, как шумно и весело бывало на их улице раньше.

И вот, наконец-то, шесть лет тишины и запустения вдруг разрушились приездом хозяев на свою дачу. Это Анна Борисовна заявила близким, что у неё нет сил разрываться на части между квартирой, земельным участком в Кукуштане, между детьми и внуками. И единственно правильный вариант – это собраться им вместе. Без слёз и сожалений продала она «кровный» огород, выдала часть денег Марии на погашение срочных долгов, часть – Константину на новые исследования и патенты. А после – потребовала от дочери, чтобы та перевезла её с внуками на дачу, поближе к сыну и к природе. А уж навести порядок в пустующем доме женщина сумеет! Работящие руки и житейская мудрость, как-никак.

Разумеется, старушку безмерно огорчает тот факт, что её внуки без жёсткого контроля со стороны отца и при ослабленном внимании матери совсем отбились от рук: и дача-то им не нужна, и прежние их друзья-товарищи разъехались, и огород слишком зарос.

– Но всё это временно, Машунь! – несколько раз убедительно произнесла она, водя дочь круговыми «экскурсиями» по её же даче. – Я здесь теперь как дома. И с садоводами многими познакомилась, и намётанным глазом прикинула, у кого какие отводки попросить. К концу лета ты свою дачу не узнаешь! Ты только скажи своему Валере, что нуждаешься в отпуске именно сейчас, и перебирайся к нам. Заставим Костика заготовить дровишек. По субботам будем топить баньку. Я вам буду стряпать что-нибудь вкусненькое…

Однако Валера тоже соскучился по одной из своих ценных сотрудниц. Зазвонивший телефон Марии прервал увлекательную «прогулку». А спустя несколько минут женщина виновато объясняла домочадцам, что начальник срочно вызывает её завтра в офис. Два увольнительных дня промчались как один миг, а суббота – резервный рабочий день, и не ехать ей нельзя.

С расстроенными лицами всё семейство высыпало на дорогу, чтобы проводить Марию в город. И даже Константин, которого мирские проблемы обыкновенно не трогают, сделал перерыв в работе, чтобы убедиться в благополучном отъезде сестры.

***