Азъ есмь Софья. Тень за троном

– Злюка.

Софья показала брату язык. Пусть не по-царски, зато от всей души.

– Кстати, ты почто Соковнина обидела, змеюка подколодная?

Софья прищурилась. В глазах вспыхнули злые огоньки.

– Хватило совести жаловаться?

– А то ж!

Софья насмешливо фыркнула. Оный Соковнин, Федор Прокофьевич, давно у нее как бельмо на глазу был. После Матвеева. Щуку-то съели, да зубы остались. Если его брат, Алексей Прокофьевич, отторжения не вызывал – пусть не гений, но и не подлец, – то Федор…

– А кто пытался Володеньке в дядьки какого-то полоумного пьянчужку пристроить? Он что думал – Любава без защиты и помощи останется? Или просто дураком хотел мальчика вырастить?

– Что там за пьянчужка?

– Некто Никита Зотов. Дьяк, пьянь безмозглая…

– Может, не знал он?

– Весь мир знал, а он не знал? Да ко мне Адриан быстрее молнии прилетел, лишь бы я не прогневалась!

– О как! – подивился Иван. В эти дела он даже не вникал. – А ты?

– А я его вызвала и строго объяснила, что коли еще раз он хоть на десять метров к Любаве подойдет…

– Им займется Ромодановский, на предмет связей с почившим Матвеевым и почившим же Хованским. Мало ли, вдруг не все заговоры раскрылись? А это явный заговор – вырастить ребенка тупым! А вдруг что? Отправишь его за границу, так там вши со смеху передохнут!

– Он мне тут клялся и божился, что невиновен.

Алексей явно посмеивался. Его устраивала ситуация, при которой Софья была страшной и злой, и вообще – чуть ли не штатным кремлевским чудовищем, а он – милым и добрым царем. Хотя, как отлично знал Иван, жалости у брата с сестрой на обоих чайной ложечкой не зачерпнуть было.

– Вот и прекрасно. Пусть бы Ромодановскому доказал, – фыркнула Софья без особого настроения.

– Тому докажешь, как же!

Если Григорий Ромодановский отлично себя чувствовал в Крыму, то его родственник Федор Юрьевич нашел себя в Москве. И люди дрожали от его фамилии, зная, что страшнее врага не было и не будет у тех, кто на законную власть умышляет.

При этом Федор был умен, хитер, понимал, где надобно остановиться, но если уж его спускали с цепи…

– Кстати, а что у нас с Любавой?

– Пока еще в трауре, но я думаю, это на полгода-год, – отчиталась Софья. – Она молодая здоровая женщина, так что надобно кого-нибудь приглядеть, чтобы не было скандала в благородном семействе.

Алексей кивнул.

Ну да. Хочешь хорошую команду – следи за всеми факторами. В том числе и за удовлетворенностью всех ее членов. Женщина без мужчины дуреет и звереет, мужчина без женщины бросается на первую же попавшуюся девку. Вот чтобы этого не произошло, надо работать.

Пока получалось неплохо.

– И кого ты хочешь для Любавы?

– Да Ваську Голицына. А что?

Ваня зашипел не хуже кота.

– Вот еще!

Соня фыркнула. Почему-то ее муж не любил Василия Голицына. А что она может сделать? Сказано же – любовник! Вот и притворяемся. Так ведь ничего больше и не было, кроме притворства!

– Почему нет? Разыграем как по нотам. Получил у меня отставку, с болью в сердце переметнулся ко вдовствующей царице – что еще надобно? Он женат, она вдова… а как мужик он неплох, девочки хвалят. Опять же, остается в царской семье, через кого-то другого сливать информацию не придется.

– А ты у нас останешься без штатного любовника? Непорядок, – нахмурился Алексей.

Иван показал ему кулак. Государь обозрел представленное и фыркнул.

– Неубедительно.

– Поживу годик без любовников. Кстати, лучше пусть Васечка подсуетится, чем Сильвестр.

– Кто?

– Медведев, мальчики, Медведев.

Что Алексей, что Ваня вспомнили монаха не сразу.

– А что с ним не так?

– Да лезет он всюду без мыла. Особенно туда, куда не пускают, – поморщилась Софья.

И верно, оный монашек пытался пролезть в эксклюзивные наставники то к Катьке, то к Машке, то к Феодосии – зачем?! Вился вокруг Любавы, словно пытаясь зацепиться при дворе… не влюбился же?

Смешно!

– Да тут таких десять на дюжину, – хохотнул Иван.

– Таких, да других. Сам понимаешь, бояре наши к власти тянутся, а все ж понимают, что царевна в жены им не достанется. А этот… Такое ощущение, что ему без любовницы царских кровей жизнь не мила.

– А к тебе не…

– Дражайший супруг, ко мне даже Васечка Голицын при всем его геройстве – не, – съязвила Софья. – Как он признался на конюшне в доверительной беседе с одной из своих любовниц, от моего взгляда у него только волосы дыбом встают, а остальное – опускается.

– Плеть по нему плачет, – рыкнул Алексей.

– Нет уж. Пусть Любаву обхаживает. А вот Медведев…

– Да сдай ты его Ромодановскому – и вся недолга!