Отражение. Зеркало войны

– Наша задача – стянуть на себя силы противника. Не мы должны за ним бегать, а он за нами. А если мы к нему в пасть пойдем, то какой интерес? Нас перемелют, на Равель двинутся…

Сашан медленно опустил голову. Подумал.

– Завтра будет штурм, Торн?

– Безусловно. И наша задача – выстоять. Место удобное, стрелять по склону, атаковать по склону – степнякам не понравится.

Вот с этим все были согласны. Но выстоять…

За сегодня тридцать убитых. И раненых сколько. И сколько будет…

Но…

Всё они понимали, эти работники войны. И что шли умирать, и что Рид тоже уцелеть не надеется, и что больше степняков на них оттянется – меньше для Равеля останется… А значит – стоим. Насмерть. Отступать некуда, позади – родная земля. А смерть…

Солдаты тоже все понимали. Еще тогда, когда Рид вызывал добровольцев. Всё знали и уцелеть особо не надеялись.

– Будем стоять, Торн. – Сашан поднял голову, посмотрел прямо и спокойно. – Будем стоять сколько понадобится. День, два…

Рид молча прикрыл веки.

Сколько – понадобится? Сколько времени нужно тому же Иллойскому, чтобы прийти с подмогой? Десять дней? Двадцать?

Каждый день уменьшает их шансы на жизнь. Каждая минута. Они – смертники.

Но пока они еще живы.

Торжественность момента испортил шум в лагере. Совет переглянулся, и Стивен направился в ту сторону. Послышалась ругань, звук зуботычины, и все стихло.

– Что? – коротко поинтересовался Рид, когда Стивен вернулся такой же ленивой походкой.

– Два идиота…

Рид кивнул. В любых, самых боевых условиях, найдутся дураки, которые повздорят… да хоть бы и из-за формы ушей. Или цвета неба.

И лучшее лекарство для таких – лопата. Нужники там еще не выкопали? Временные? Не в кустах же гадить…

Стивен полагал точно так же. А потому оба героя получили по затрещине и отправились помогать похоронной команде. Все же тридцать человек зарыть – сложно, кто не верит – пусть сам попробует хоть раз вырыть такую яму. А нечего тут…

Выживете – тогда и выясняйте отношения. А сейчас-то чего?

* * *

Кал-ран Мурсун тоже держал совет. И у него были намного менее утешительные новости.

Против тридцати убитых у противника (о чем кал-ран не знал) он потерял почти четыреста человек убитыми и почти столько же ранеными. Жуткая цифра?

Вовсе нет.

Не стоит забывать, что арбалетчики Рангора старались выбить коней, а на скорости, да когда позади еще мчатся другие…

Кого-то настиг арбалетный болт.

Кого-то – конские копыта.

Нападая, по привычке, толпой, степняки нанесли себе больше вреда, чем это мог бы сделать Рид со всем своим отрядом. Погиб кан-ар Савеш, два кангара, а простых чикан и дакан – кто их там считал? Пф-ф-ф… навоз конский! И все равно каган за такое по головке не погладит.

Выход один – победить. Вот и слушал Мурсун сейчас доклад кан-гара разведчиков.

– Мой кал-ран, аллодийцы остановились на холме, неподалеку от реки.

Мурсун задумался.

– Ночью мы их атаковать не сможем. Разве что обстреливать… распорядись, Шурвех…

Кан-гар Шурвех приложил кулак к сердцу, в знак повиновения. Обстреливать? Как скажете, кал-ран. И не будет Шурвех напоминать о том, что ночь, холм… зажигалками постреляем. Пусть враги покоя не знают…

– Что значит – неподалеку от реки?

– Не на берегу, но рядом. Может быть, один полет стрелы, полтора… – задумался кан-гар.

– Переправь людей на другой берег. Лишим их воды, – ухмыльнулся Мурсун.

Много ли без воды навоюешь? Когда раненые, когда жара и пить хочется…

Остальные приказы были просты.

Позаботиться о раненых, похоронить мертвых… хоть как-то. На рассвете – штурм вражеского лагеря.

Рида ждала беспокойная ночь и бурное утро.

Глава 3

Матильда Домашкина

И ночь, и утро у девушек выдались спокойными. Ровно до прибытия на работу Антона Владимировича Великолепного.

Шеф был чернее ночи. Он опоздал на два часа и выглядел злым как черт.

Дверь в приемную он тоже закрыть не потрудился. Зато кулаком по столу Матильды треснул, Малена едва успела перехватить управление, прежде чем подруга рявкнула на полконторы, какого черта тут происходит.

А собственно, и правда? Какого шервуля?

Но озвучить свой вопрос девушка не успела. Антон высказался сам.

– Зараза ты! Бессовестная! Я по твоей милости полночи в отделении проторчал!

Малена открыла рот.