Бухта Надежды. Первый шторм

– И что? У тебя пожарная машина под рукой есть? Или как?

– Ну, все равно… Может, чем помочь надо?

– Да и без нас там разберутся. Сворачивай тут.

В Гавриловке ничего не говорило о произошедшей во всем мире беде. Нет, не так – Беде. Потому что это была первая всемирная катастрофа после библейского Потопа, если таковой, конечно, был. По улицам все также гоняли мужики на велосипедах, с пастбища возвращались коровы, о чем свидетельствовали свежие лепешки на потрескавшемся асфальте. Возле одного из дворов, в небольшой луже купались гуси, гогоча на всю улицу.

– Как будто ничего и не произошло… – покачал головой Степан, глядя на всю эту идиллию. – И на окраине дом не полыхает… Почему его никто не тушит? Они все махом ослепли что ли? Или приезда пожарки ждут? Так долго ждать придется.

– Да уж. Главное, чтобы они бредням двух не до конца сумасшедших поверили, что мертвяки в городах ходят и живых жрут.

– Это мы что ли сумасшедшие?

– Ну, ты сам посуди. В селе все относительно тихо-мирно… А тут двое приперлись и рассказывают про «там-тарарам» в городах.

– Да ну не может же быть такого, что они совсем не в курсах. А новости? А друзья-родственники-дети в городах? – Отмахнулся Степан. – Хотя… Вот у родичей твоих и спросим. А что за родичи, кстати?

– Отца моего – брат с семьей, – отозвался с заднего сиденья молчавший практически всю дорогу Юрка, теребивший за ухом довольного Буля. Тот прямо-таки млел от этого почесывания, изображая на своей собачьей морде всю гамму эмоций, которые получают собаки при чесании за ухом.

– А кем дядька-то твой работает?

– Когда-то был фельдшером, а потом в ветеринары подался. – Ответил пацан, продолжая перебирать пальцами жесткую собачью шерсть.

– Ну, тогда не пропадет.

– Вот здесь тормози! – махнул рукой Константин.

Степан припарковал Шевроле на придворовой территории, упершись капотом в лавочку возле калитки – благо, места хватало.

– Юрка, вылезай!

– Уже, дядь Кость! – крикнул пацан, выскочивший уже из машины и довольно потягивающийся, разминая затекшие от длительного сидения конечности, а следом за ним и пес выскочил справлять свои естественные надобности, облюбовав ближайший столб.

Улица была широкая, хотя сама дорога едва-едва вмещала в себя две полосы движения, даже полторы, состоявшая из железо-бетонных плит, положенных друг возле друга, отчего при езде на стыках плит машина издавала звуки, свойственные поездам. Эдакое «чух-чух» получалось. А уж на великах по таким дорогам гонять было то еще удовольствие, особенно, если ты в роли пассажира на железном и жестком багажнике сидишь – синяки на пятой точке были просто обеспечены.

Возле железной цветной калитки с изображенным на ней тюльпаном, были две скамейки, на которых обычно днем любили сидеть старушки, обсуждая последние сельские новости и сериалы, а к вечеру на боевом посту их сменяла любвеобильная молодежь.

– Ну что, пойдем?

– Пойдем. – Кивнул Степан, проверяя на месте ли пистолет, доставшийся в наследство от покойного Мишки.

Мужчины по очереди зашли в калитку, примыкающую к сплошной стене дома, все окна которого выходили только во двор, а за ними и парень, закрыв за собой дверцу на засов.

Степан не понимал, какой был смысл запирать калитку на засов, если этот засов с улицы открыть, просунув руку мимо прутьев, было проще простого?

Миновав застекленную веранду, выкрашенную в популярную в селах голубую краску, окна которой были прикрыты по деревенской традиции белыми занавесочками, закрывающими их только до половины. Компания оказалась во внутреннем дворике, затененном серыми шершавыми побегами винограда, вьющимися по железным прутьям столбам, вкопанным в землю. Вот потеплеет, и пойдут новые ростки цепляться своими нежными завитками за перекрытия крыши.

Почувствовав присутствие посторонних, из небольшой деревянной будочки с оббитой жестью крышей выскочила дворовая собачонка непонятной рыже-серо-черной окраски, заливаясь звонким лаем и пытаясь сорваться с цепи, на которую ее посадили хозяева.

– Дядь Коль! – заголосил Юрка, шикнув на пса, чтобы тот заткнулся, но тот и не думал – только звонче лаял в ответ на все увещевания пришлого паренька.

– Где все? – непонимающе пожал плечами Константин, оглядываясь по сторонам.

– А кто все? Кто здесь живет? – спросил Степан, разглядывая небогатое убранство внутреннего дворика – стандартный набор селянина: вилы, лопаты разнообразные, метлы на длинных ручках, сапки-тяпки, даже коса имелась, заправленная за балки навеса. Под крышей между шифером и досками виднелась какая-то трава, собранная в пучки – может, лечебная? Чуть правее был виден огромный деревянный ящик и несколько пустых жестяных трехлитровых банок, покрывшихся ржавчиной и со следами желтовато-коричневатой пыли… «Наверное, в этих банках зерно дворовой птице приносили,» – подумал Степан, продолжая с интересом разглядывать дворище.

– Да, дядька его, с женой. И детей двое. Старшая Людка и младший Мишка.

– Дядь Коль!!! Ты где? – продолжал звать родича паренек, но звонкий лай пса заглушал все звуки. – Да заткнись ты уже! – гаркнул на пса Юрка, чей лай уже порядком нервировал, звеня в ушах.

Ох и противные же эти мелкие собачонки! От горшка полвершка, чуть больше кошки, а визгу как от сирены массового оповещения населения.

– Кого там чорты прынЭслы? – донесся из недр дома недовольный голос.

– Да мы это! – обрадовался паренек послышавшемуся из дома голосу. – Я – Юрка!

Входная дверь распахнулась.

– Юрка?! Ты что ль? – перешел на русский язык обитатель дома, хотя своеобразный акцент, присущий жителям южных регионов, все равно чувствовался.

На пороге появился заросший бородатый мужик с одутловатым красным лицом, которое выдавало в своем обладателе человека, любящего приложиться к бутылке. А судя по амбре, которое плыло впереди едким облаком, разъедающим глаза, этот самый «дядя Коля» либо только оторвался от стакана, либо от вчерашней попойки еще не отошел. Волосы мужика уже давно не стриженные, взлохмаченные с нитками проступившей седины, торчали в разные стороны.

– Я, дядь Коль. – Подтвердил свои слова Юрка. – Ты помнишь дядю Костю? Матери моей брата…

– Да помню, конечно… Мы тогда на свадьбе твоей мамки с твоим папкой нехило погуляли. – Почесал подбородок Николай.

– Да уж… два выбитых зуба и синяк под левым глазом в суммарной сложности. Так что можно сказать, что погуляли-то точно нехило.

– Ну а яка свадьба та без драки? – усмехнулся в бороду Юркин родственничек.

– Ну, значит, знакомство у вас крепкое и проверенное временем, – тоже усмехнулся Степан.

– А ты кто? – уставился на Степу селянин. – Я тебя не знаю.

– А я Степан. Так, мимо проезжал.

– А-а-а-а.

– Дядь Коль, а где тетя Маша? – не дал возможности задать вопрос Юрка. – Где Людка? Мишка?

Мужик от этого невинного вопроса даже в лице переменился, словно уксуса глотнул.

– Машка-то моя… – Мужик горестно вздохнул и смахнул внезапно накатившуюся слезу. – Померла Машка… Вчера схоронили.

– А дети где?! – чересчур эмоционально спросил Константин, у которого перед глазами сразу же пронеслись страшные картины, которые он видел еще в городе. Мирная сельская жизнь абсолютно не вязалась с теми страшными картинами, увиденными ими. – Где дети?!

– Да у кумы дети… – Отмахнулся бородач. – Я их еще позавчера туда отправил! А вы чего здесь?

– Коль, ты совсем что ли не в курсе о происходящем?! – удивился Константин.