Таежная колдунья Сестры-знахарки

Таня внимательно посмотрела на помутневшую карточку и побледнела:

– Но это же мой прадед… Андрей.

– Я знаю, – кивнула головой Варя, – мне было видение, что ты придешь ко мне. Ты моя спасительница.

Таня во все глаза смотрела на Варю и не верила своим ушам:

– Я? Твоя спасительница? Что это значит?

– Хорошо, – решительно тряхнула головой Варя, – пришла пора тебе все рассказать…

И Варя повела свой рассказ с самого начала, с того дня, когда молодой Андрейка вернулся с фронта и женился на Любаве, до того момента, как они оказались с бабой Василиной в тайге…

***

Василина давно привыкла жить одна, но в тайге, да еще с малым дитем – то еще испытание. Но вскоре она с удивлением обнаружила, что вся тайга – и звери, и птицы помогают ей выжить.

Варенька росла не по дням, а по часам. Была крепкой и здоровой, смышленой девчушкой. И однажды Василина с радостью заметила, что на ее теле и лице не осталось ни одной язвы. Все прошло самым чудесным образом. А самое удивительное: девочка чувствовала себя здесь, как в своей стихии, словно родилась для тайги. Им было хорошо вместе. Вся тайга служила им на радость, а они все делали для того, чтобы зверью и птицам было хорошо рядом с ними.

Так прошло несколько лет. А однажды баба Василина вдруг собралась в дорогу, на рассвете собрала котомку, разбудила Варю и сказала ей: "Пора".

Шли они долго, маленькая Варя едва поспевала за ней, и наконец, к закату они пришли в поселок. Варя с удивлением вертела головой, рассматривая дома – большие, красивые, по сравнению с их крошечной землянкой.

Наконец, они остановились возле одного из домов и постучали. Дверь им открыл довольно молодой мужчина. Едва взглянув на Василину, он радостно вскрикнул: "Мама!" и крепко сжал ее в объятиях. Потом он посмотрел на Варю, схватил ее в охапку и крепко-крепко прижал к себе, обжег ее щеку солеными скупыми слезами…

– Проходите, мои родные. Мама, неужели ты услышала мои молитвы, мой зов о помощи?

– Услышала, – кивнула Василина, – и сразу же собралась в путь…

Глава 13. Сила слов

В доме царила напряженная тишина, слышно было, как тикают старые ходики на стене. Изба была перегорожена занавесками, и из-за них доносился жалобный стон и подбадривающий голос: "Поднатужься, милая"… А потом дикий нечеловеческий крик. Это рожала Любава своего долгожданного ребенка.

Варенька испуганно вздрогнула, прижалась к бабушке, но Василина ее тут же передала в руки Андрея, быстро сняла дорожную одежду, помыла руки и ушла за занавески. Варя не очень отчетливо запомнила ту ночь. Уставшая от дальней дороги, она вскоре заснула на руках у отца.

К утру избу огласил детский плач. Родилась еще одна девочка. Родная сестра Вари. Изможденная Любава провалилась в долгожданный сон. А Василина, отдав последние силы, тихо улеглась на лавке в сенках.

Она больше не могла встать, если бы это было в тайге, она бы почерпнула целительных сил у природы и быстро бы восстановилась. Но здесь она медленно угасала. Плачущая Варенька не отходила от нее ни на шаг, держа ее за руку. Как ни пытался отец ее чем-то отвлечь, утешить, она снова возвращалась к Василине и молча укладывалась рядом.

– Иди, детка, погуляй, – слабо уговаривала ее Василина. – Я немного полежу, а потом встану.

Но силы медленно утекали, как вода сквозь песок. И однажды Василина, сжав руку девочки, твердо ей сказала:

– Я ухожу, Варенька, это мне наказание за злые слова, которыми я отравила жизнь несчастной Любаве и сыну своему тоже. Я ей пожелала плохого, крикнула в гневе, в ненависти. Запомни, моя родная, все наши слова нам же и возвращаются, рано или поздно… Поэтому всегда желай людям только добра, и добро будет тебе возвращаться…

– Бабушка, но ты же спасла ее, – плакала Варя, – значит, и ты должна спастись.

– Нет, я отдала свою жизнь, чтобы на свет появилась новая. Твоя сестра. Теперь это твой самый близкий человек. Так я искупила свою вину. А ты, как почувствуешь силы, уходи в тайгу, в нашу избушку…

С этими словами бабушка Василина тихо прикрыла глаза и отошла в мир иной. Варя уже не плакала, она ее поняла и отпустила. Она была не по годам взрослой и понятливой. Именно тогда ей открылись знания, древние как мир. Но видимо, не все открылось ей в тот момент. На следующее утро ее тело и лицо стали медленно покрываться язвами и волдырями.

Родители были в ужасе, они не знали, какими мазями ее лечить. Свозили к знахарке в соседнее село, и та, вылив воск, сказала:

– На светлую душу ребенка легла черная тень обиды на свой род.

Пока она вас не простит, болезнь не отступит…

Варя тогда запомнила эти слова, но почему-то до сердца они не дошли. Она на самом деле затаила обиду на своих родителей и новорожденную сестру за потерю самого близкого человека.

– Если бы они не вызвали бабу Василину, мы жили бы в лесу так же счастливо, как и раньше, – уныло крутилась в голове девочки эта назойливая мысль.

Ей с каждым днем становилось все хуже – язвы на теле кровоточили, она плакала, не переставая.

– Господи, за что мне такая участь? – проливала слезы, крестясь на образа, бедная Любава, укачивая младенца. Одно утешало, что малышка родилась крепенькой и здоровой.

Любава старалась возбудить в Варе родственные чувства к родившейся сестре, давала подержать малыша, но та оставалась безучастной. Более того, сестра напоминала ей о безвременно ушедшей бабушке, и Варя снова начинала плакать…

Сейчас уже трудно вспомнить, сколько времени прожила она в родительском доме, кроме слез и боли вспомнить было не о чем. И однажды ей приснилась бабушка. Она вышла из их таежной избушки и с ласковой улыбкой поманила Варю к себе.

Девочка проснулась под утро с сильно бьющимся сердцем. "Пора, – с каким-то ликованием пропело оно ей, – пора домой, и там ты исцелишься…

Девочка вскочила, чувствуя, как силы переполняют ее только от одного внезапно возникшего желания – уйти в тайгу. Она быстро оделась, положила в котомку испеченный накануне каравай, бросила прощальный взгляд на спящих людей, так и не ставших ей родными, и на цыпочках быстро вышла во двор, где уже начала заниматься рассветная заря…

Едва она вошла в лес, как сосны сами расступились перед ней, и она уверенно двинулась в путь. А через пять минут она услышала волчий вой: Атос! Верный Атос встретил ее на тропе и запрыгал вокруг нее, бурно выражая свою радость. Затем он присел и девочка, взгромоздившись на его спину, крепко схватилась за холку, и он рванул вперед. Не успела Варя даже оглянуться, как уже стояла возле родной избушки…

Глава 14. Хранительница рода

Варя с Танюшкой решили посумерничать: разожгли костер на лужайке, и тайга сразу стала таинственнее и загадочнее. Из-за верхушек сосен выглянула луна, словно проложив через речку серебряный мостик.

– И ты нисколько не боялась здесь жить одна, совсем маленькая? – Танюшка задумчиво шурудила в костре сучковатой палочкой, наблюдая за разлетающимися искрами.

– Нисколько, ведь здесь я была дома, и мне все помогали выжить. Конечно, поначалу я ждала бабушку, тосковала по ней и все надеялась, что она придет. И она приходила, но только во сне, чтобы дать мне ценный совет, чем-то помочь.

Атос в тот же вечер привел сбежавшую Фиалку, а следом за ней прискакали два веселых… козленка. А потом нас навестил и их папа – дикий козел Огонек. Я была так рада их появлению, словно у меня семья появилась. Да и молоком я была теперь обеспечена.

На следующее утро я проснулась абсолютно здоровой, исчезла боль, которая досаждала меня все дни, проведенные в поселке. Искупавшись в реке и взглянув на свое отражение в ней, я с радостью обнаружила совсем чистое лицо и тело.

– Но у тебя временами возвращается болезнь? – Танюшка вспомнила, как впервые увидела ее обезображенное лицо и закричала от ужаса.

– Болезнь проявляется, когда я вспоминаю свою обиду, – подтвердила Варя, – а твое появление здесь невольно вернуло мои мысли к моим родителям. В такие минуты меня спасает мое волшебное зеркальце – стоит в него посмотреться с любовью, и ты сразу же меняешься…

– Здорово… – восхищенно протянула Таня, – вот бы мне такое в ту мою жизнь.

– Оно действует только здесь, – покачала головой Варя.

– Почему ты сказала однажды… что я твоя спасительница?

– Потому что благодаря тебе, я смогла наконец-то окончательно простить своих родителей. Я долго не могла принять и понять ту жертву, которую принесла баба Василина, отдав свою жизнь за жизнь новорожденной сестренки, а значит твоей бабушки. Но теперь, узнав тебя, я счастлива, что ты есть на свете.