Тайна фанатки

Между мной и семьей Питерс холодная война с тех пор, как многоуважаемый, напыщенный мэр Хьюго Питерс решил трахнуть свою секретаршу, которой, так уж случилось, оказалась моя мама. Я достаточно долго наблюдал за тем, как он кормил ее своей дерьмовой фальшивой любовью, начиная с цветов и любовных записок и заканчивая тайными выходными. Мама влюбилась в него по уши, боготворила землю, по которой он, мать его, ходил. Конечно, он казался ей отличным парнем, особенно учитывая, что мой отец был полным куском дерьма и бросил ее, когда я еще был ребенком. Он предпочел нам свою мечту стать профессиональным спортсменом. С тех пор он переехал, женился на какой-то двадцатипятилетней девице, пока мама была по уши в долгах, и ей нужно было растить ребенка. Папаша пытается время от времени звонить мне, чтобы поговорить о хоккее, так как его карьера уже подошла к концу, но я не заинтересован в том, чтобы строить с ним отношения. Мне было тяжело наблюдать за тем, как мама переживала после его ухода, и я не хочу, чтобы он снова появился в ее жизни. Я помогал ей, чем мог, с тех пор как стал достаточно взрослым, и у нас все было бы хорошо, если бы Хьюго Питерс держал свои гребаные руки при себе.

Когда вся эта история вышла наружу, мэр решил остаться с женой, а мою маму уволил, и оплачивать аренду нашего дома она больше не смогла. Так мы оказались в крошечной квартирке с одной спальней, где жили, пока я не окончил среднюю школу и не получил стипендию в университете Фэрфилда. Мама была одинока и несчастна. Она застряла на бесперспективной работе в закусочной, а мэр в это время спокойненько продолжил жить со своей женой, как ни в чем не бывало. Его репутация почти не пострадала. Удивительно, как много могут сделать для людей простые зеленые бумажки. Прошло уже несколько лет с тех событий, но такое дерьмо сложно забыть. В особенности тогда, когда его заносчивые, тщеславные детки вечно торчат у меня перед глазами как напоминание.

Я вынужден делить не только универ, но и команду с Джошем, мать его, Питерсом, и хотя тренер старается не выпускать нас на лед одновременно, зная нашу историю, мне все равно трудно мириться с ним. Чертовски повезло, что его сестричка не проводит тут столько времени, сколько он сам. Они оба как две капли воды похожи на своих родителей, с их фальшивыми улыбками и надменным поведением. Ведут себя так, будто жизнь прекрасна и в мире нет проблем, хотя на самом деле они просто прячутся за деньгами своего папочки, и ничто никогда их не трогает. Гребаная чушь собачья.

Стряхнув с себя воспоминания о прошлом и семье Питерс, я проталкиваюсь сквозь толпу в гостиной, пока не добираюсь до кухни и не нахожу своего лучшего друга и товарища по команде Арчера Грея. Он кидает грозные взгляды на каждого, кто находится поблизости, и я почти улыбаюсь, когда вижу его. Он такой же мрачный и испорченный, как и я, и был рядом со мной с тех пор, как мы оба поступили сюда на первый курс. Он играет на той же линии, что и я, и мы отличная команда на льду, а вне его – еще лучше, особенно когда дело касается девчонок.

Заметив мое кислое выражение лица, он приподнимает бровь.

– Ты уже все, Даркмор? Я думал, у тебя выдержки побольше.

Этот парень знает меня лучше, чем кто-либо другой в этом городе, и он единственный, кому известно о моей маме. В наши дни редко можно встретить хороших и честных людей, но, несмотря на свою репутацию, Арчер Грей – один из лучших.

– Отвали, Грей, и передай-ка мне пива. Мне бы не помешало.

Ублюдок усмехается, но достает холодное пиво из ведерка со льдом у столика и бросает мне.

Я встаю рядом с ним, присоединяясь к наблюдению за остальными участниками вечеринки. С нашего места открывается прекрасный вид на всю гостиную и заднюю террасу, прячущуюся за двойными дверями. Этим вечером здесь довольно многолюдно, особенно учитывая, что приглашения были разосланы в последнюю минуту после игры, однако я не удивлен. Наше общежитие, кажется, всегда было центром подобных командных вечеринок, несмотря на то, что поблизости есть еще несколько других хоккейных домов.

В заднем кармане вибрирует телефон, но я не спешу его проверять. Я знаю: мама сегодня работает в закусочной, к тому же я уже говорил с ней после игры, так что это точно не она. Все остальные могут подождать. Я делаю несколько глотков пива, наблюдая, как народ с головой погружается в музыку и алкоголь, и наконец чувствую, что расслабляюсь впервые с тех пор, как сошел со льда.

Хоккей у меня в крови, нравится мне это признавать или нет, и я не чувствую себя более умиротворенным, чем когда выхожу на покрытый инеем каток, а под ногами оказывается шайба. Когда пару недель назад тренер вызвал меня в свой кабинет и вручил капитанскую нашивку, клянусь, я почувствовал, как у меня загорелись глаза. Мне пришлось проглотить комок в горле, когда он пожал мне руку и сказал, что я заслужил ее. Это послужило доказательством того, что я хорош, что, несмотря на таких людей, как Джош Питерс, и его гребаные деньги, я могу чего-то добиться.

Я допиваю остатки пива и, заметив, как Брианна, стоящая рядом со своими друзьями, испепеляет меня взглядом с другого конца комнаты, понимаю, что пора сваливать. Бросив бутылку в мусорное ведро в углу, я похлопываю Арчера по плечу и желаю ему спокойной ночи.

– Я иду спать, – говорю я, и он с ухмылкой кивает.

Он уже и сам приметил Брианну. Арчер тоже трахал ее, поэтому точно знает, какая она, и сегодня или, может, вообще в этом году мне не хочется иметь с ней дело. Она не так уж хороша в постели, да и к тому же мне стоит думать об игре.

Арчер переводит взгляд с нее на меня, затем отвечает:

– Как насчет настоящей утренней кардиотренировки?

Его вопрос вызывает у меня улыбку, ведь почти каждое утро мы с ним совершаем пробежку перед тем, как отправиться в спортзал, и обычно это происходит еще до начала занятий. Иногда к нам присоединяются еще несколько членов команды, если могут вытащить свои задницы из постели, но большую часть времени мы остаемся вдвоем. Я прослеживаю за его взглядом – тот возвращается к Брианне, но она уже разговаривает с другим нашим товарищем по команде, Деймоном Форбсом, и я замечаю, что Арчер хмурится, но не спрашиваю его, в чем дело. Если бы он хотел мне сказать, то сказал бы.

– Конечно, чувак, звучит заманчиво.

Я киваю ему, затем иду к лестнице и направляюсь в свою комнату, не обращая внимания на многочисленные целующиеся парочки.

Когда я добираюсь туда, – запираю за собой дверь, затем тянусь к футболке и снимаю ее через голову. Иду к своей кровати, выкладываю содержимое карманов на тумбочку, прежде чем расстегнуть джинсы и переодеться в шорты, а после присаживаюсь. Как только спина касается спинки кровати, экран телефона загорается, и я вспоминаю о сообщении, которое проигнорировал ранее. Злясь на написавшего – кем бы он ни был, – я протягиваю руку и хватаю телефон, открывая новую переписку с незнакомым номером.

Неизвестный номер

Ты когда-нибудь чувствовал себя настолько одиноким и незаметным, что тебе казалось, будто ты умрешь от этого?

Черт, этот ящик Пандоры никто и никогда не должен открывать, и мне интересно, что за человек прислал мне подобное сообщение. У него такой же бардак в голове, как у меня? Вряд ли. Сомневаюсь, что у кого-то может быть такой бардак. Я быстро набираю ответ, а затем бросаю телефон обратно на кровать, ложусь на спину и закрываю глаза.

Обычно после игры я провожу это время, прокручивая в голове свои действия, прикидывая, что мог бы сделать лучше, и думая о том, как улучшить свои шансы на драфт в НХЛ. Это часть моего ритуала игрового дня, но, как и в случае с сегодняшней таинственной перепиской, все, похоже, идет не так. Что еще хуже – мои мысли возвращаются к адресованному мне вопросу и к тому, насколько точны эти слова.

Мое имя хорошо известно в кампусе, и люди со всего города приходят на мои игры, чтобы посмотреть, как я играю, но никто из них по-настоящему не знает меня, не видит, кто я без клюшки. Даже на арене, полной людей, я знаю, каково это – не чувствовать абсолютно ничего, ощущать, что никому нет дела до того, кто я такой, когда я срываю с себя майку с номером девятнадцать. Я думаю обо всех играх, всех почитателях, всех фанатках и, что еще хуже, обо всех моих гребаных проблемах, и мне интересно, прав ли незнакомец. Можно ли чувствовать себя настолько одиноким и незаметным, что покажется, будто от этого можно умереть?

Глава 3

Мэдди

«Последователи Свифт»

К тому моменту, когда на столе вибрирует мой телефон с пришедшим ответом, я слегка пьяна и уже смеюсь над тем, что ответила Хэлли, еще до того, как успеваю взять телефон. Моя лучшая подруга – луна для моего солнца. Она была рядом при каждом моем срыве, при разговоре о каждом мальчике, которого я когда-либо целовала, и при каждой ссоре с моими родителями. Она может отговорить меня практически от любого шага, но, честно говоря, я не уверена, что даже ей под силу найти выход из моего нынешнего затруднительного положения.

Громко вздохнув, я продолжаю подпевать Тейлор Свифт, как и все остальные девчонки на этой тусовке, и вслепую тянусь к телефону, чтобы прочитать ее сообщение. Когда я провожу пальцем вверх по главному экрану, то делаю мысленную пометку восстановить резервную копию данных утром, поскольку у меня все еще не сохранен ее номер, но едва открыв сообщение, хмурюсь.

Неизвестный номер

Как-то мрачновато. Кто это?

Похоже, вы ошиблись номером.

Я усмехаюсь. Ошиблась номером, ага. Она наверняка знает, что это я.

Однако когда я приглядываюсь и перечитываю номер, то понимаю, что отправила сообщение не тому. Это не номер Хэлли. Я перепутала две цифры и написала совершенно незнакомому человеку. Вот дерьмо.

Принимаю сидячее положение и начинаю паниковать. Я только что отправила свои самые сокровенные мысли в виде маниакального срыва совершенно незнакомому человеку. Черт возьми, он может оказаться серийным убийцей, кто его знает. Возможно, он наблюдает за мной прямо сейчас и ждет удобного случая, чтобы проникнуть в мой дом и убить меня. Секундочку, нет, это просто смешно, я просто прослушала слишком много подкастов об убийствах и позволила своему пьяному разуму пойти вразнос. Все в порядке, все в порядке. Просто неправильный номер.

Я быстро набираю ответ и нажимаю отправить.

Мэдди

Боже мой!

Простите, вы правы, неправильный номер!

И поскольку я люблю угождать людям и не могу не испытывать паники и беспокойства, я быстро печатаю еще.

Мэдди

Простите еще раз! Хорошего вечера.

Я наблюдаю, как точки появляются и исчезают несколько раз, прежде чем полностью пропадают, и вздыхаю с облегчением. Видишь, все в полном порядке. Я кладу телефон обратно на стол и беру на кухне еще один напиток, начиная свою личную сессию караоке заново, после чего возвращаюсь на диван. Когда я вижу, что экран телефона снова загорается, замираю.

Мне отвечают.

Убеждая себя, что все по-прежнему в порядке, я устраиваюсь поудобнее на диване с телефоном и напитком и открываю сообщение, ожидая простого «не переживайте» или «без проблем», но слова на экране будто извлекли прямиком из моей души.

Неизвестный номер

Иногда я чувствую себя таким одиноким,

что даже в толпе людей мне кажется,