Педагогическое наследие Калабалиных. Книга 2. Г. К. Калабалина

Выступление перед студентами педагогического колледжа

Я, наверное, очень счастливый человек. Мне очень в жизни повезло. Прежде всего, тем, что я как личность и как педагог прошла первую школу под руководством А. С. Макаренко. И еще тем, что я в свои ранние, еще юношеские годы встретила замечательного человека, который стал для меня другом, товарищем, соратником, мужем, отцом моих детей, с которым мы прожили 45 лет, рука об руку идя по одной тропе, педагогической. Тропе не легкой. Вы все будете педагогами, это совсем не легкая тропа. Но когда чувствуешь опору, когда чувствуешь локоть друг друга, то тогда тебе идти значительно легче. Вот это я считаю первое мое счастье.

И второе большое счастье мое – у меня очень большая семья. Чем больше семья, тем радостнее живется. Но я свою семью исчисляю не десятками, и даже не сотнями, а тысячами ребят разного возраста, выпускников разных поколений, разных национальностей, живущих в разных уголках нашей страны, близость которых я всегда чувствую. А ведь главное большое счастье – это иметь друзей. Никакое другое богатство с этим не сравнишь. И поэтому, даже когда мне бывало трудно, я не унывала —друзья, единомышленники рядом, а вместе ничего не страшно. Вот во время войны нужно было эвакуировать детский дом и мне пришлось с четырьмя собственными детьми и двумястами тридцатью воспитанниками детского дома, мальчиками со сложной судьбой, выехать на далекий Урал. Мы ехали все вместе, в одном эшелоне. Какое было сложное путешествие!

По дороге некоторые наши сотрудники потеряли своих детей. У нас в коллективе не было ни одного мужчины. Я была самая старшая. Мне было 32 года, остальные у нас были молодые девочки. Семен Афанасьевич, когда пришел в детский дом, то уволил целый ряд воспитателей, которые были демобилизованы из армии и применяли армейские приемы в воспитании. Взял выпускниц 1-го педучилища им. К. Д. Ушинского – девочек в возрасте 18—19-ти лет. Вот с таким коллективом мы приехали на Урал. Очень было трудно. И морально, и физически, и материально. Нужно было осваивать совершенно новые работы, научиться косить, пахать, вязать снопы. Я этого не умела, и девочки не умели. И вместе с ребятами всему мы научились.

В самые трудные минуты я получала письма из разных уголков нашей Родины. Сражались мои ребята на разных фронтах. Они присылали нам свои аттестаты, писали очень теплые письма мне и в детский дом, вызывая ребят на соревнование. Они иногда и в отпуск к нам приезжали, потому что здесь был их родной дом. Каждый приезд воспитанников, каждое их письмо помогало нам в работе и согревало как-то душу.

Я пять лет почти ничего не знала о Семене Афанасьевиче, где он и что с ним. Он был заброшен в глубокий тыл врага, выполнял задание нашей контрразведки. «Если вы видели фильм „Щит и меч“, то можете себе примерно представить, какая у меня была работа», – говорил он впоследствии. Я писала, пыталась его найти, а мне отвечали: «В списках убитых не значится».

Знаете, когда люди очень любят друг друга, верят друг другу, есть ниточка, которая их связывает. У меня была глубокая уверенность, что Семен жив. Он не может погибнуть, такого не может случиться. И эту веру поддерживали и ребята. Они писали: «Галина Константиновна, – отец жив, он выживет, он обязательно будет вместе с нами». Эта вера помогла мне довести до конца войны трудную работу, которая лежала на моих плечах. И действительно, в конце 44-го года, совершенно случайно, как возможно было и у Симонова, что побудило его написать «Жди меня», нежданно-негаданно мы встретились под Новый год.

У меня был очень хороший оркестр, в 1944 году мы сняли хороший урожай и, как и в 1943, получили переходящее знамя Челябинской области. Мальчишки стали уж очень задаваться, будто они такие незаменимые игроки в оркестре, и перестали ходить на репетиции и на сыгровку. Я спросила у капельмейстера, сколько нужно времени, чтобы подготовить новый оркестр. Он сказал, что месяца полтора. Я поговорила с девочками, и мы создали оркестр из одних девочек. Было очень здорово. Одни девочки шли во главе колонны.

Нас пригласили под Новый год в соседний поселок Юрюзань на новогоднюю елку. Мы поехали. Играли, выступали наши ребята. У нас была очень хорошая самодеятельность, а утром возвратились домой. Надо было ехать до станции. В этот раз поезд задержался. Долго мы его ждали, потом сели в вагон. Некоторые девочки мои пошли погулять по вагонам, пройтись, подышать. А по нашей традиции, как правило, меня всегда встречали, куда бы я ни уезжала. Подъехали к станции, я вышла на ступеньки вагона, смотрю – идут мои воспитанники. Но не ко мне, а к соседнему вагону. Я им машу, а они говорят:

– Нет, мы не вас встречаем.

Вот поезд остановился, оборачиваюсь к вагону, к которому шли дети и вижу, что на ступеньках стоит Семен Афанасьевич. Я подумала, что у меня, наверное, галлюцинация, что мне что-то приснилось, что-то произошло. Я спустилась со ступенек, и понятно, что тут произошло. Народ хорошо меня знал, поднялся шум и крик: «Что, задушили кого-то?» «Нет, – говорят, – Галина Константиновна приехала и встретила своего мужа». Кто-то из детей побежал в детский дом сообщить ребятам о приезде Семена Афанасьевича. Сыну Антону шел тогда шестой год. Когда мы подходили к детскому дому, все воспитанники уже летели нам навстречу. Семен Афанасьевич спрашивает:

– Где же наши. Все же прошло пять лет.

Я говорю:

– Наверное, те, которые бегут быстрее всех.

Позади всех бежал Антошка, в шинели, которая была сшита для него. Вот такой была наша первая встреча с Семеном Афанасьевичем после его возвращения с фронта в конце 1944 года.

А затем мы переехали в Москву. Я хочу сказать: вот, что значит – друзья и что значит иметь очень много близких людей.

Работали вместе, сначала на Украине пять лет, потом в Клемёново семнадцать лет. В 1973 году случилась непоправимая беда – ушел из жизни Семен Афанасьевич. Мне казалось, что я не сумею справиться с этой трагедией, слишком большая была прожита вместе жизнь, – это была единая жизнь, немыслимая друг без друга. Кто помог пережить эту трагедию? Ребята, которые не оставляли меня ни на минуту, хотя я жила в Клемёново одна. Сын в это время работал под Москвой, две дочери – в Рязанской области. Все меня звали переехать, но я не могла оторваться от того места, где каждый кустик, каждое дерево было посажено его рукой, где столько вместе прожито, пережито, а потом, – это дом моих ребят, где они семнадцать лет жили. Куда же тогда они и к кому приедут, где смогут встретиться?

Уехать из Клемёново я не смогла и осталась одна. Помню первый Новый год. Мне было очень страшно! Как этот Новый год пройдет? И вы знаете, я получила столько писем, было столько звонков, что я не почувствовала себя одинокой.

А потом, видно, жизнь так удивительно устроена, я получила еще очень большой подарок. В феврале была поставлена пьеса «Колонисты». Скажу вам по секрету, что я ходила на спектакль, наверное, раз десять или одиннадцать. Я ходила на свидание со своей молодостью. Мне казалось, что я опять встречаюсь с Семеном Афанасьевичем. Удивительно, Николай Петрович Караченцов сумел войти в образ, понять Семена Афанасьевича, хотя никогда его не видел. Когда я была на спектакле, то события, связанные с Семеном Афанасьевичем, были живы в памяти, и еще очень кровоточила рана. Вы знаете, я впервые забыла себя. Мне казалось, что мне опять 16 лет, что я не сижу в театре Ленинского комсомола, а нахожусь в Харькове, в Полтаве, что я встретила того Семена, который посвятил мне тогда стихотворение, заканчивающееся такими строчками:

Вот действительно этого непутевого парня я увидела на сцене. И вы знаете, когда закончился спектакль, мне не хотелось уходить из зала. Я никого там не знала. Люди что-то говорили, поздравляли друг друга, а я сидела. Мне так не хотелось, чтобы кто-то подходил ко мне и выводил меня из состояния, в котором я была. Подошел артист и сказал, что будет обсуждение. Пришлось прийти в себя. Второй раз я смотрела этот спектакль уже более спокойно. Когда после спектакля ко мне подошел Коля, я его, честно говоря, не узнала. Я чувствовала его, чувствовала, что это Семен, это мой Семен. Впоследствии этот спектакль я воспринимала иначе.

Когда мне было трудно в детском доме, я шла к Макаренко посоветоваться. Эти обращения сыграли огромную роль в моей жизни. Они очень помогли пережить трудности, возникающие в моей жизни. Видите, сколько, оказывается, хороших людей, сколько хороших друзей оказалось у меня на пути в эти трудные минуты. И не случайно эти люди стали мне страшно близкими, дорогими и очень, очень родными.

В заключение мне хочется сказать:

– Дорогие друзья! У Гамзатова есть такие стихи: «Берегите друзей». Самое дорогое в жизни – это лучший друг. Чем больше у вас будет друзей, тем вы богаче. Не материальное богатство, – оно относительно. Я имею в виду богатство душевной теплоты, которая вас окружает. Постарайтесь сами дать эту теплоту другому человеку. Счастье человека необходимо оценивать по количеству людей, которых он сделал счастливыми. Мне кажется, что Антон Семенович был очень счастливый человек, потому что он очень многих сделал счастливыми.

Вам предстоит очень сложная работа – формировать фундамент детской души. Ведь это вы его формируете. Что вы заложите, то и будет потом в жизни этого человека. Чем больше ребят сделаете счастливыми, тем счастливее будете сами.

Вот такого большого человеческого счастья в этот замечательный для меня день, я желаю вам, дорогие девочки.

Дорогой Евгений Дмитриевич!

Спасибо за доброе письмо, заботу, сердечность.

Пережила я, конечно, страшные минуты, когда в одиннадцать часов вечера вошла из столовой в спальню и увидела открытый шкаф и вывернутые из него вещи, зная, что все двери входные закрывала. Я сказала вслух:

– Полтергейст что ли у меня хозяйничает?

И тут из-за спины раздался голос:

– Бабка, давай деньги, а то зарежу.

Обернулась и увидела фигуру в брезентовой маске с капюшоном, спущенным на лицо. Я схватила его за руку и сказала:

– Ты что?

Почувствовала, что в руке не ножик, а стамеска. Он повторил:

– Давай деньги.

Тогда я ему говорю:

– К кому ты пришел? Мы с Семеном Афанасьевичем всю жизнь проработали с такими, как ты.

Он мне ответил:

– Со мной не работали.

Я сказала ему:

– Иначе бы ты ко мне по-другому пришел.

И тут подумала: «Ведь я одна, он стукнет меня, и все».

– Сколько тебе надо денег? – спросила я.

Он ответил:

– Сто рублей.

На полу валялась сумка, в которой был кошелек с моей пенсией – сто сорок рублей. Я взяла сумку и сказала, что поделюсь с ним своей пенсией, а когда открыла сумку, кошелька в ней уже не оказалось.

– Ты же уже взял деньги, что ты еще ищешь? – сказала я.

Он вышел из спальни, зашел в столовую, взял со стола кошелек, в котором было пять рублей рублями. Взял четыре рубля, а один рубль оставил мне на хлеб и сказал:

– А теперь выпусти меня.

Я открыла двери, и он ушел.

Сразу позвонила в милицию. И чувствовала, что был паренек молодой – лет семнадцати-восемнадцати. Милиция пришла сразу, взяла отпечатки пальцев.

Вошел он, разбив окно на веранде, а потом через форточку на кухне. Подозрения пали на бывшего воспитанника вспомогательной школы, который после 6-го класса сошелся с одной деревенской девушкой. Оба нигде не работают.

Конечно, потрясение было огромное. Утром пришли учителя школы, они принесли мне деньги, собранные в коллективе. Пришли из гороно, горисполкома, горкома партии. Всю милицию подняли на ноги.

К моему счастью, на второй день приехала Леночка и пробыла у меня неделю.

В течение недели после этого случая, было совершено таким же путем еще две кражи на селе.

По теории вероятности второй раз я уже гостя не ждала, но 19-го в 7 часов утра я проснулась от удара о кровать и увидела опять его около шкафа. Я вскочила и говорю:

– Опять, «друг», пришел?

В руках у него был чем-то набитый целлофановый мешочек. Он быстро вышел из комнаты и спросил:

– Папиросы есть?

Я ответила, что нет, и он ушел. На этот раз он очистил весь холодильник, взял из буфета две банки кофе, транзистор, еще кое-какие мелочи. Деньги, к своему горю, не обнаружил.

Опять сразу позвонила в милицию, которая через двадцать минут была у меня, во главе со следователем, который уже занялся этим делом.

В 10 часов его с подругой задержали в соседней деревне. Оказывается, после он орудовал на кухне во вспомогательной школе, откуда он прихватил хлеборезный нож. Когда милиция его схватила, он полоснул себя ножом по животу и потерял сознание. Девушку взяли, а его отправили в больницу. Все похищенное нашли. «Если поправится, срок заработает», – сказал кто-то из воспитателей вспомогательной школы. Правда, со мной вел он себя довольно корректно, и, в основном, кроме транзистора, из вещей ничего не взял.

А. С. Макаренко в моей жизни и развитие его идей в педагогической практике

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Документальная биография подготовлена Барсковым Дмитрием Павловичем, кандидатом технических наук, членом Союза писателей России, воспитанником Семена Афанасьевича и Галины Константиновны Калабалиных, и опубликована в книге «Колокола памяти. Записки детдомовца» (2014): книга 2, часть IV, раздел 45, с.246—256.

2

Интервью проводил А. Волков, директор школы №178, г. Горький, 1980.

3

Калабалина Г. К. Фрагменты воспоминаний // Барсков Д. «Колокола Памяти: записки детдомовца». В 2-х кн. – Владимир: «Транзит-ИКС», 2014. – Кн. 2. – с. 7—11.

4

Калабалина Г. К. Фрагменты воспоминаний // Барсков Д. «Колокола Памяти: записки детдомовца». В 2-х кн. – Владимир: «Транзит-ИКС», 2014. – Кн. 2. – с. 251—254.

5

Калабалина Г. К. Фрагменты воспоминаний // Барсков Д. «Колокола Памяти: записки детдомовца». В 2-х кн. – Владимир: «Транзит-ИКС», 2014. – Кн. 2. – с. 261—267.

6

Беседа корреспондента газеты «Знамя труда» с Г. К. Калабалиной 2 июня 1979

7

Школа и производство. – 1963. – март.