Поражающий агент

– Я еду в аэропорт имени графа Шереметева.

Когда до Шереметьева-2 было еще минут двадцать езды, позвонил Грязнов. Вместо приветствия он сказал:

– Так, я не понял, а где спасибо?

– За вчерашнее? За баню? – спохватился Турецкий. – Спасибо, Славка, большое пионерское спасибо!

– То-то же. Значит, получилось? Ну я рад. Слушай, Саня, чего скажу. Стадо бизонов бежит со скоростью самого медленного бизона. Охотники охотятся на самых медленных бизонов. Из-за этого все остальное стадо бежит быстрее. Так и с алкоголем: алкоголь убивает самые медленные и слабые клетки в организме. Из-за этого весь организм начинает работать быстрее и лучше. Соображаешь, что к чему?

– Слава, рабочий день же только начался…

– А у меня он ненормированный, скучный ты человек, Турецкий. Ну ладно, я потерплю до вечера, бывай.

Через несколько мгновений Грязнов позвонил снова:

– Санек, прости, совсем забыл! Мне сегодня Меркулов чудный анекдот рассказал. Подходит Герасим к капитану «Титаника» и говорит: «Собачку на борт не возьмете?»…

Турецкий ехал в Шереметьево-2, чтобы поговорить с директором аэропорта господином Ивановым. Хотя можно было, конечно, вполне вызвать его на допрос в Генеральную прокуратуру, о чем Турецкий не преминул заметить господину Иванову в телефонном разговоре, так что пусть ценит хорошее к нему отношение. И никуда не выходит из своего кабинета, пока к нему не заявится старший советник юстиции, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ собственной персоной.

На самом деле, Турецкий ехал в Шереметьево несколько по иной причине, в чем и сам себе пока не признавался.

Километров за пять до аэропорта он остановился возле голосовавшей молодой женщины, остановился единственно потому, что у нее немного шевелилась сумка. Это было импульсивное движение, но оно имело далеко идущие последствия. Когда та, не переставая благодарить, устраивала сумку на заднем сиденье, Турецкий спросил:

– Кто у вас там?

– Где?

– В сумке.

– Вы заметили? – удивилась женщина. – Надо же. Не бойтесь, не бомба. Карликовый пудель.

– Ага, – сказал Турецкий. – Далеко летите?

– Да так, не слишком.

– Дело ваше. А трудно с собакой лететь?

– Что же трудного, – удивилась пассажирка. – Я всегда с ней путешествую.

– Ну это, наверно, неуютно. Разве можно себя комфортно чувствовать, когда сам сидишь в салоне, а собака – в багажном отделении?

– Почему это – в багажном? Ничего не в багажном. На коленях она у меня сидит. Правда, в клетке.

– Разве собак не сдают в багаж? – удивился теперь Турецкий. – Мне казалось, что так это делается. Скотчем пасть обмотают, чтоб не тявкала и – в багаж.

Пассажирка как-то странно на него посмотрела и сказала:

– Слушайте, может, вы меня высадите?

– Почему? Разве вы не спешите?

– Я не знаю, но… – замялась она.

– Тут немного осталось, потерпите, – успокоил Турецкий. – Я не буду вас скотчем обматывать.

Через несколько минут действительно подъехали к Шереметьеву-2. Турецкий выпустил пассажирку, не взял с нее денег, чем привел ее в еще большее замешательство, и припарковался на стоянке для служебного транспорта.

Теперь планы несколько скорректировались. Турецкий побродил по зданию, зачем-то поднялся на второй этаж, но так и не нашел того, что искал. Выпил в буфете кофе, съел бутерброд, сходил в туалет, затем спросил у проходящего мимо секьюрити, где расположена служба, контролирующая провоз домашних и не очень домашних животных. Секьюрити, дюжий детина, внимательно посмотрел на Турецкого и сказал:

– А вам зачем?

– А вам зачем? – в свою очередь сказал Турецкий. – На вопрос ответить можете?

– Могу. Пойдемте, я вас провожу.

Они спустились на первый этаж, прошли мимо всех терминалов, свернули в какой-то тусклый коридор и, наконец, вошли в помещение, где сидели три человека. Двое были в камуфляжной форме, а третий – в штатском. Он их за что-то отчитывал. Когда Турецкий вошел, штатский стоял к нему спиной.

– Вот, – сказал тот секьюрити, что привел Турецкого. – Поймал. Чего-то вынюхивал.

Турецкий разочарованно сообразил, что теряет время. Но тут штатский обернулся к нему, и Турецкий узнал Лебзяка – начальника службы безопасности аэропорта. Они виделись накануне. Лебзяк молча посмотрел на своего бдительного подчиненного, придерживающего Турецкого за локоть, и того как ветром сдуло. Остальных – тоже.

– Присаживайтесь, Александр Борисович, – вздохнул Лебзяк. – Чем могу служить?

– Только не говорите, что приказали своим подчиненным оказывать мне всяческое содействие и для этого раздали мое фото.

– Ну извините, что я еще могу сказать. Но вы же могли показать ему свое удостоверение.

– Если б он спросил, я бы так и сделал, – сказал Турецкий. – Где у вас тут зоологи и ветеринары?

– Простите? – не понял Лебзяк.

– Я ищу службу, контролирующую провоз домашних животных.

– А что, там у нас какое-то нарушение имеется? – забеспокоился Лебзяк. – Александр Борисович, не в службу, а в дружбу, скажите лучше сейчас, а. Мне же положено это знать, а выходит, мои архаровцы проморгали. Что там случилось?

– Пока не знаю, – мстительно сказал Турецкий. – Так где этот офис?

– Пойдемте, я вас провожу.

– О господи! Почему тут все хотят меня проводить? Просто скажите – где.

– Налево по коридору, сто двенадцатая комната.

Лебзяк, наверно, сейчас доложит директору, что снова приехал следователь из Генпрокуратуры. А Иванов и так его ждет. Вот и пусть ждет.

В указанной комнате, во избежание недоразумений, Турецкий уже действительно сразу представился. Пожилая полная женщина в синем костюме назвалась старшим инспектором Варенцовой.

– Я вас хочу сразу успокоить, – сказал Турецкий. – У меня нет никаких претензий к вам, никаких кляуз. Я просто изучаю некую гипотетическую ситуацию. Вот скажите, если я хочу провезти домашнее животное, что для этого нужно?