Мессия Дюны. Дети Дюны

Кто может затеять в этой Вселенной игру более безрассудную, чем властелин, попытавшийся править, опираясь на пророчества?.. Мы считаем себя недостаточно мудрыми и отважными, чтобы рискнуть на это. Изложенные ниже детали, насколько это возможно, поясняют действия правительства в той мере, в какой это безопасно. Воспользуемся для удобства определением Бене Гессерит, считающим миры источниками наследственности, местом рождения учений и учителей, местопребыванием всего существующего. И мы не стремимся править – мы стремимся использовать эти генетические возможности, чтобы учиться, чтобы освободить себя от ограничений, налагаемых интересами общества и правительством.

    («Оргия как инструмент государственного правления». Руководство Гильд-навигатора, глава третья)

– Не здесь ли умер ваш отец? – спросил Эдрик, прикоснувшись тонким лучом световой указки к выложенному искрящемуся драгоценными камнями знаку на одной из рельефных карт, украшавших приемную Пауля.

– Это гробница, в которой покоится его череп, – ответил Император, – отец мой погиб пленником на фрегате Харконненов, здесь, в котловине под нами.

– Ах да, теперь я припоминаю, – проговорил Эдрик, – и он убил своего кровного врага, старого барона Харконнена.

Надеясь, что движения его не выдают даже кроху того ужаса, который вселяли в него маленькие и замкнутые помещения, Эдрик развернулся в своем контейнере лицом к Паулю, сидевшему на длинном диване, сером с черными полосами.

– Барона убила моя сестра, – сухо поправил его Пауль. – Перед битвой при Арракине.

Зачем нужно этой человекоподобной рыбе, подумал он, бередить старые раны именно теперь?

Навигатор, похоже, начинал проигрывать в долгой битве с собственными нервами. Движения его потеряли былую плавность. Крошечные глаза Эдрика метались… высматривали, взвешивали. Единственный провожатый его стоял в приемной неподалеку от выстроившейся вдоль стены стражи, слева от Пауля.

Помощник этот – жирный, толстошеий увалень, равнодушно озиравшийся по сторонам, – смущал Пауля. Он шествовал, подталкивая вперед скользящий на силовой подвеске контейнер с Эдриком, а в походке его угадывалась поступь душителя.

Скитале, назвал его Эдрик, Скитале, адъютант.

Пусть внешность помощника буквально кричала: «Это тупица!», но глаза выдавали его – они осмеивали все, на что падал их взгляд.

– Вашей наложнице, кажется, понравилось представление лицеделов, – проговорил Эдрик. – Рад, что сумел доставить ей небольшое удовольствие. На нее просто приятно было посмотреть, когда вся труппа разом изобразила ее черты.

– А что слышно о гильдийцах, дары приносящих? – спросил Пауль, вспоминая представление, данное здесь же, в Большом Зале. Лицеделы то выступали в обличии карт Таро Дюны и кружили по залу, то как бы случайно сливались в огненном вихре, то распадались на группы древних гадальных сочетаний. Следующим номером чередой проследовали властители – короли и императоры, лики с древних монет – официальные и строгие, но как бы текучие. Были и шутки: сам Пауль, то есть его копия, а потом Чани, длинная череда одних только Чани, от одного края сцены до другого. Прошествовал и Стилгар – настоящий Стилгар при этом ежился и ворчал, остальные смеялись.

– Наши дары подносятся с наилучшими намерениями, – принялся возражать Эдрик.

– Насколько же добры эти самые намерения? По словам вашего гхолы, он предназначен, чтобы погубить нас.

– Погубить вас, сир? – с абсолютной невозмутимостью отвечал Эдрик. – Разве можно погубить бога?

Вошедший на этих словах Стилгар бросил свирепый взгляд на стражу: она находилась много дальше от Пауля, чем следовало бы.

– Все хорошо, Стил, – Пауль остановил Стилгара движением руки, – всего лишь дружеская пикировка. А почему бы не пододвинуть контейнер с послом поближе к моему дивану?

Мгновенно взвесив последствия, Стилгар подметил, что контейнер, хотя и окажется возле Пауля, заслонит его от рослого помощника…

– Все хорошо, Стил, – повторил Пауль, кодовым жестом руки подтверждая приказ.

С явным неудовольствием Стилгар пододвинул емкость поближе. Ему не нравился даже густой запах Пряности, в котором словно купался контейнер. Он остановился возле угла его под кружащим репродуктором, через который доносились слова Гильд-навигатора.

– Убить бога? – переспросил Пауль. – Интересно, но кто же это решил, что я бог?

– Те, кто поклоняется вам, – улыбнулся Эдрик, глядя в упор на Стилгара.

– Неужели и вы в это верите? – спросил Пауль.

– Сир, речь не о том, во что я верю, – отвечал Эдрик, – но со стороны многим кажется, что вы вознамерились объявить себя богом. Кое-кто мог бы задуматься – в силах ли смертный дерзнуть на подобное… и уцелеть?

Пауль изучал гильдийца. Отвратительное, но сметливое создание. Пауль и сам задавал время от времени этот вопрос. Конечно, сам-то он видел достаточно временных перспектив, сулящих вещи похуже, чем святотатство. Куда хуже. Но чтобы и навигатор мог углядеть в будущем подобные подробности… Зачем ему знать? Чего хочет добиться Эдрик подобной дерзостью? Мысли Пауля замелькали: за этим ходом кроется связь с тлейлаксу; недавняя победа джихада на Симбу сказывается на действиях Эдрика; проглядывают верования Бене Гессерит.

Мозаика из множества фрагментов информации сливалась в мысли; на расчетный транс ушло секунды три, не более.

– Не оспаривает ли навигатор открывшегося в предвидениях? – спросил Пауль, увлекая Эдрика в область, где тот не силен.

Навигатор вдруг встревожился, но быстро взял себя в руки, разразившись длинным афоризмом:

– Ни один разумный человек не станет сомневаться в словах пророка. Люди прибегали к оракулам с древнейших времен. В сети пророчеств можно запутаться в самый неожиданный момент. К счастью, в нашей Вселенной действуют и прочие силы.

– Неужели они сильнее предвидения? – наступал Пауль.

– Если бы людям дано было одно только предвидение и на него приходилось бы полагаться во всем, – оно бы само себя уничтожило, поскольку обращалось бы само к себе, постепенно вырождаясь.

– Так всегда и бывает с людьми, – согласился Пауль.

– В лучшем случае пророческий дар опасен, – отвечал Эдрик, – даже если удастся не спутать видения будущего с галлюцинациями!

– Неужто мои видения всего лишь галлюцинации? – с притворной печалью спросил Пауль. – Или же ты имеешь в виду, что галлюцинируют верующие в меня?

Ощущая растущую напряженность, Стилгар на шаг пододвинулся к Паулю, не отрывая глаз от висящего в контейнере гильдийца.

– Сир, вы искажаете мои слова, – запротестовал Эдрик, и в словах его ощущалась странная угроза.

Неужели покушение? – думал Пауль. Прямо здесь? Они не осмелятся. Или же, тут он бросил взгляд на стражу, те, кто оберегает меня, обернутся врагами?

– Вы обвиняете меня в злом умысле, по-вашему, я плету какие-то козни, чтобы стать богом? – тихо произнес Пауль, так, чтобы его слышали только Стилгар и Эдрик. – В злом умысле?..

– Быть может, я неудачно выбрал слова, – запротестовал Эдрик.

– Весьма показательная оговорка; она свидетельствует, что вы всегда ждете от меня худшего.

Эдрик повернул голову и с опаской покосился на Стилгара.

– Сир, люди всегда ждут худшего от могущественных и богатых. По этому признаку всегда можно узнать аристократа: он обнаруживает лишь те пороки, которые способствуют его популярности.

Лицо Стилгара передернулось.

Подняв глаза на старого фримена, Пауль прочитал на лице его возмущение. Как смеет этот гильдиец так разговаривать с Муад’Дибом?

– По-моему, вы не шутите, – утвердительно сказал Пауль.

– Шучу, сир?

Пауль вдруг почувствовал, что рот его пересох. В комнате сразу стало слишком много людей, слишком уж много легких вдыхало воздух. В самом запахе меланжи от контейнера Эдрика чудилась опасность.

– И кто же мой соучастник в подобном сговоре, – будничным тоном произнес Пауль. – Не Квизарат ли?