Персиваль Кин

– Вы прекрасно поступили, мистер Кин, хотя я и знаю, как для вас неприятно доносить на своего товарища; но вы не сделали ему никакого вреда.

Потом он засмеялся и сказал:

– Впрочем, мистер Дотт не узнает, что вы его выдали, а я постараюсь постращать его.

Сказав это, старший лейтенант вошел в капитанскую каюту. Я ожидал, что он тотчас откроет моего приятеля, но вышло иначе. Капитан взошел в боковую каюту, и мистер Гипслей последовал за ним, запер дверь и уведомил его о положении мистера Дотта. Капитан засмеялся, не находя, впрочем, в этом большой беды.

Сказав, что было нужно, старшему лейтенанту, он вышел вместе с ним в большую каюту.

– Прикажите тотчас отослать шлюпку с письмом, капитан? – спросил старший лейтенант.

– Да, – отвечал капитан, садясь и принимая участие в шутке мистера Гипслея. – Часовой, скажи вахтенному офицеру, чтобы изготовили четверку, и пошли сюда мистера Дотта.

Я был наверху; когда часовой высунул голову из люка и передал приказание капитана, я тотчас увидел, как испугается мистер Дотт.

Четверка была готова, и мистера Дотта искали везде, но нигде не находили. Через несколько минут вахтенный мичман донес капитану, что четверка готова, но мистера Дотта нигде нет…

– Нигде не могли найти! Не упал ли он за борт? – сказал капитан.

– Нет, он, верно, спит где-нибудь, – отвечал старший лейтенант, – верно, в сетках.

– Он, кажется, очень беспокойный мальчик, – заметил капитан.

– Совершенно беспокойный и ленивый, – отвечал старший лейтенант. – Часовой, нашли ли мистера Дотта?

– Никак нет-с; его искали везде и не нашли на фрегате.

– Странно, – заметил капитан.

– О, он скоро явится; но не худо бы дать ему дюжины две или три ударов, чтобы он был исправнее по службе.

– Да, я непременно это сделаю, – отвечал капитан Дельмар, – и поручаю вам наказать его, как только его найдут. Надеюсь, что с ним ничего не случилось особенного.

– Что может с ним случиться? – сказал старший лейтенант, – если бы комиссар доставил сегодня изюм, то мистера Дотта надо бы искать у баталера в каюте; но сегодня ничего не доставили. Не забрался ли он в ахтер-люк в то время, когда раздавали вино, и не сидит ли он теперь там?

– Делать нечего, нужно послать другого мичмана. Позвать мистера Кина, – сказал капитан. Часовой пришел за мною, и я явился. – Мистер Кин, поезжайте с этим письмом на берег, отдайте его смотрителю адмиралтейства и привезите мне ответ.

– Слушаю, капитан, – отвечал я.

– Не видели ли вы мистера Дотта? – спросил старший лейтенант. – Вы всегда бываете вместе.

– Я видел его перед самым приездом капитана, но с тех пор нигде не находил его.

– Хорошо, мы после с ним разделаемся, – сказал капитан. – Поезжайте, мистер Кин.

Я заметил, что капитан и старший лейтенант засмеялись, когда я выходил из каюты. Скоро после моего отъезда капитан также уехал на берег; но Дотт до того был напуган, что не смел выйти из-под стола, ожидая, что его тотчас накажут, и решился остаться там до моего возвращения.

Только что я приехал на фрегат и отдал ответ старшему лейтенанту, я поспешил в каюту, и тогда только бедный Том выполз из-под стола. Слезы катились по его лицу.

– Меня накажут, Кин, непременно накажут. Научи, что мне делать, что сказать?

– Скажи правду, это самое лучшее.

– Сказать капитану, что я сидел под столом? Никогда!

– Как хочешь, – сказал я. – Но если ты скажешь правду, то тебя может быть накажут, а если не скажешь, то накажут наверное.

– Знаешь что: если мистер Гипслей увидит меня сегодня или завтра, то непременно накажет; но если я спрячусь на два или на три дня, то все подумают, что я упал в воду и скажут: «Бедный Дотт!» А когда я явлюсь, то, может быть, так обрадуются, что простят меня.

– Конечно, – отвечал я, восхищенный такою мыслью. – Непременно простят.

– Старший лейтенант говорил, чтобы меня искали в ахтерлюке. Куда же мне спрятаться?

– Останься до вечера под столом, а тогда ты можешь пробраться в угольный ящик, где так темно, что тебя не увидят, если даже будут доставать уголья. Там ты можешь просидеть два дня, а после, что Бог даст.

– Славное место, – заметил Том, – но все лучше, чем быть наказанным. Будешь ли ты приносить мне есть и пить?

– Положись на меня, – отвечал я. – Я всякий вечер буду приносить тебе что-нибудь.

– Итак, я решился, – сказал он и, услышав шум, снова спрятался под стол.

Когда смерклось, я снабдил Тома провизиею, и он отправился, никем не замеченный, в угольный ящик.

На другой день никто не мог понять, куда девался мистер Дотт. Все полагали, что он упал за борт и сделался добычей акул, в которых не было недостатка около Порт-Рояля. Все офицеры очень жалели о нем, исключая мистера Кольпеппера, который заметил, что ничего хорошего не могло выйти из мальчика, который таскал у него изюм.

– Так вы думаете, что он стоит, чтобы его съели акулы, оттого, что взял у вас горсть дрянного изюма? – заметил второй лейтенант. – Будь я бедным Доттом, я бы напугал вас.

– Я не боюсь мертвых, – отвечал мистер Кольпеппер, – они довольно смирны.

– Быть может; но смотрите, чтобы вам от них не досталось.

Между тем, как этот разговор происходил наверху, мне пришла в голову чудесная мысль. Ночью я пошел к Дотту, который ужасно устал, сидя на угольях, я принес ему вина, мяса и сухарей и утешал его, рассказав, как все жалели о его пропаже.

Том хотел тотчас выйти из угольного ящика, но я сказал ему, что капитан этот день пробыл на берегу, и что надобно прежде возбудить его сострадание, заставив его думать, что Дотт упал за борт. Том послушал моего совета и согласился остаться еще на день. Тогда я рассказал ему, что говорил про него мистер Кольпеппер, и прибавил:

– Если мистер Кольпеппер как-нибудь увидит тебя, то постарайся, чтобы он принял тебя за привидение.

– Непременно, – отвечал Том, – хоть бы меня втрое наказали за это.

Расставшись с Томом, я вышел наверх и увидел Боба Кросса, который почти целый день был на берегу с капитаном.

– Ну, мистер Кин, – сказал он, – теперь вы приняли свой прежний цвет, и я опять надеюсь вас видеть на капитанском катере.

– Не думаю; я еще не кончил навигацию; но штурман говорит, если я буду все так же учиться, то мы кончим через две недели.

– Да, он говорил капитану, что вы сделали большие успехи. Но я не могу не жалеть о бедном мистере Дотте; правда, он был большой шалун, но вместе с тем, добрый, веселый мальчик. Вы, верно, также жалеете о нем, мистер Кин?

– Нисколько, Боб, – отвечал я.